Тут вошел дядя Федор, сказал: «Вам телеграмма», отдал записку Петруше и пристроился к сковороде. На ошибках дядя Федор не учится.
Петруша прочел записку, кивнул, мол, порядок, и продолжил разговор.
– А какая твоя цена будет?
– Ну… На мировом рынке…
– Фиг с ним, с мировым рынком. Ты цену предлагай. По штуке баксов за голову отдал бы.
– Да вы что! За каких-то кур, хоть бы и таких здоровенных, по тысяче долларов?!
– Не хочешь - не бери. Они мне не мешают.
Петруша и Вертинар еще долго торговались. Оба для вида. Петруша ему страусов продавать не собирался. А Вертинар не собирался их покупать. Он собирался взять их даром.
Пока они спорили, два его «ассистента» шатались по ферме и все высматривали. Где какая ограда, где какие двери, ворота и калитки, какие у них замки.
А дядя Федор, поблагодарив за угощенье, вежливо спросил: где тут у вас туалет? А сам забрался в свою машину - она стояла вплотную к «Ниве», приоткрыл стекло в задней дверце и улегся на пол - его совсем не было видно.
Ждал он долго - чуть было не уснул. Задремал, в общем. И его разбудили негромкие голоса садящихся в «Ниву» жуликов.
– Порядок? - спросил Артур-Вертинар.
– Порядок, - ответили ему. - Возьмем без шума и пыли. Транспорт нужен. Пару трейлеров.
– Завтра сделаю.
– Тогда и мы завтра свое дело сделаем. Ночью. Трейлеры вон в той рощице поставишь…
Заурчал мотор, захлопали дверцы, и жулики уехали. Дядя Федор выбрался из машины и побежал к Петруше.
– Жалко, - сказал Алешка.
– Кого тебе жалко? Вертинара?
– Жалко, что они ночью будут страусов красть. Петруша не сможет заснять в темноте. Надо чего-то придумать. Чтобы они днем приехали.
– Днем им сложно будет.
– А надо, Дим, сделать так, чтобы ночью им было сложно, а днем просто.
– Ну и придумай.
– А я уже придумал.
А я и не сомневался.
– Поехали к дяде Биру, - сказал Алешка, - поболтаем.
Бир был в отличном настроении. Его очки плотно сидели на лбу и не ерзали к носу и обратно. Значит, какая-то пакость ему удается.
– А мы на ферме были! - заорал с порога Алешка. - Так здорово! Эти страусы, они… они замечательные. Бегают, прыгают, даже в футбол играют…
Тут я незаметно ущипнул его: он чуть не проговорился.
– То есть, - поправился Алешка, - не в футбол играют, а яблоки едят.
– Пусть едят, - мирно согласился фальшивый профессор. - Недолго им…
И этот чуть не проговорился. И тоже поправился:
– На здоровье.
Алешка уселся напротив Бира за его письменный стол и начал на нем все подряд трогать. Разглядывать и переставлять.
Бир терпеливо следом за ним наводил на столе порядок.
– Но этот фермер, - трещал Алешка, - чудак такой! Вдруг забоялся, что его ограбят. Страусов уведут.
Очки Бира со лба рухнули на нос.
– С этого места, - сказал он вежливо и тихо, - поподробнее, пожалуйста, коллега.
– А… Ерунда всякая. На охрану у него денег нет, так он договорился, что ночью его друзья из милиции сторожить будут. У него этих друзей! Больше, чем страусов. Он их всех перьями и яйцами снабжает.
Очки Бира вспорхнули с носа и взлетели на лоб.
– Чудак такой! - продолжал трепаться Алешка. - А это у вас что? Калькулятор? А это? Часы? Очень миленькие.
– Поставь на место, - машинально произнес Бир. - А днем, значит, у него охраны нет?
– А это органайзер? Можно посмотреть, чего вы там записываете? Интересно ведь! Днем он все время на ферме. Только после обеда в терраске спит. Два часа. Ровно-ровно. Устает очень, - вздохнул Алешка с сочувствием, - работы много. Эти страусы столько жрут, не напасешься. Он им целый сад яблок посадил. А им все мало.
У Бира, кажется, уже заболела голова. Или закружилась. Он даже прижал пальцы к вискам.
– А жадный! Я у него яблочка попросил. Нет, говорит, это моим питомцам. - Алешка задорно расхохотался. - Ну, мы с Димкой дождались, когда он после обеда захрапел, дверь в терраску на всякий случай лопатой подперли и - в сад. Яблок набрали! Хотите яблочка? - И он сунул руку в карман.
Я даже испугался, вдруг Бир сейчас скажет: «Хочу!» А у Алешки в кармане только старая жеваная жвачка завалялась.
Но Бир яблочка не попросил. Он вежливо сказал:
– Что-то я себя плохо чувствую, коллеги. Голова разболелась. - Это немудрено. От Алешкиной болтовни мигрень может случиться хроническая. - Вы бы откланялись, что ли?
– Извините, - сказал Алешка. - Мы откланиваемся. Нас тоже дела ждут.
И мы вышли за дверь. Я сразу же приник к ней одним ухом, Алешка другим.
Бир был очень взволнован и поэтому не говорил в трубку, а орал:
– Артур! Товар брать завтра днем! Ночью там менты, охрана. Как, как? Он после обеда два часа дрыхнет. Дверь лопатой подопрете - и действуйте! Все понял?
И мы все поняли. Подмигнули друг другу и пошли домой.
Вредные мы все-таки ребята! А уж хитрые! Особенно младший.
Как развивались события на ферме, мы узнали не совсем обычным путем. Да, кассету мы просмотрели, но попала она к нам совсем не так, как мы рассчитывали. Словом, и кассета к нам попала, и нам… попало.
Вечером папа вел себя как-то странно. Все время поглядывал на нас с Алешкой и потирал руки, будто предвидел какое-то удовольствие. Например, в виде телесных наказаний своих любимых сыновей.
После ужина он не спрятался, как обычно, за газету, а позвал нас к телевизору. Достал из своего «дипломата» какую-то кассету и вставил ее в видак.
– Несколько предварительных слов, - начал он торжественно. - Сегодня в бюро пропусков пришел какой-то неизвестный человек. Среднего роста, достаточно упитанный, в полном расцвете сил…
– Карлсон? - спросил Алешка, заерзав на стуле. - С мотором?
Папа подумал.
– Пожалуй, нет. Без мотора. Но с лысиной… Так вот, он оставил дежурному офицеру портативную кассетку на мое имя. Наши сотрудники перегнали ее на обычный формат…
– Как мило с их стороны, - сказала мама.
Она сидела в кресле, в своей любимой шляпке с пером и то и дело косилась на себя в зеркало. По-моему, она даже не слушала, что говорил папа.
– Я, - продолжил папа, - не успел просмотреть на работе эту запись. Посмотрим ее вместе. Думаю, это будет интересно.
Мы немного растерялись. Конечно, мы догадались, что это за кассета и кто этот лысый Карлсон без мотора. С одной стороны - было страшно интересно посмотреть, как состоялось, вернее, не состоялось хищение страусов в крупных размерах. А с другой - мы побаивались папиной реакции. Хотя теплилась надежда, что он не знает о нашем участии в этом деле.
Папа пустил запись.
Сначала на экране шла всякая ерунда. Какие-то сельскохозяйственные работы. А потом вдруг получилось так, будто камера взлетела на какую-то высоту и стала смотреть с этой высоты своими любопытным оком. Ясно - Петруша забрался на водокачку и замаскировался в аистином гнезде.
Мы затаили дыхание. Папа, конечно, схитрил - видел он эту запись. А мама пока ничего интересного для себя на экране телевизора не углядела - никаких кроссвордов и хитрых вопросов.
И вот мы видим. Вдалеке, возле края рощи, появилась незнакомая громадная фура и знакомая красная «Нива». Из фуры вышел ее водитель, а из «Нивы» - Вертинар со своими взломщиками. Они подошли к дому, осмотрелись, увидели запертую дверь. Обрадовались, видать. Подперли ее на всякий случай лопатой, которая будто нарочно стояла возле крыльца, и пошли к загону.
А за ними следом - невидимый глазок камеры.
У входа в загон один из взломщиков достал что-то вроде громадных ножниц и без труда перекусил дужку навесного замка.
Все трое вошли в загон. Вертинар что-то сказал в мобильник. И тут же фура медленно подъехала к загону, развернулась. Водитель подогнал ее задом к калитке, остановился, распахнул задние двери кузова. И снова сел за руль; снова дал задний ход, вплотную прижав распахнутые двери к калитке.
Тем временем Вертинар и его помощники стали обходить загон. Сверху так здорово все было видно.
А в загоне среди страусов при появлении чужих людей началась небольшая паника. Папы-наседки стали суетливо подгребать под себя яйца, а мамы заняли вокруг них оборону. Только Гоша как-то довольно спокойно и, я бы сказал, величественно взирал на эту суету с высоты своего почти трехметрового роста.
В руках жуликов появились метелки. Вертинар что-то им говорил (жуликам, а не метелкам), что-то показывал руками - давал указания.
По этим указаниям жулики стали отгонять некоторых птиц в сторону: тех, что помельче, а самых крупных сбивали в стаю. И погнали их к калитке.
Страусы послушно туда пошли - некоторые из них даже приплясывали на ходу, они, наверное, думали, что чужие люди затеяли с ними какую-то веселую игру.
Но вдруг, когда эти чужие люди стали загонять их в фуру, страусы опомнились. И, словно кто-то дал им команду, развернулись, рассыпались широким строем и дружно пошли на чужаков.
Те опешили, не ожидая таких разумных и решительных действий. Растерялись, стали медленно отступать в глубину загона. А потом не выдержали и побежали.
