не отпущу Алекса одного.
– Ничего страшного, Джек, – перебил Алекс, улыбаясь ей. – Похоже, тебе всё-таки удастся сходить в музей Пикассо.
Джек вздохнула, потом кивнула.
– Ну ладно, – сказала она. – Но будь осторожнее.
Робер Гуппи вёл мотоцикл как человек, который очень хорошо знает Париж – или очень хочет в нём умереть. Он лихо перестраивался из ряда в ряд, проскакивал на красный свет и разворачивался на перекрёстках, игнорируя гневные гудки автомобилей. Алекс держался изо всех сил, чтобы не свалиться. Он не представлял, куда они едут, но понимал, почему Гуппи ведёт мотоцикл настолько безрассудно. Он хотел гарантировать, что за ними не будет хвоста.
Они замедлили ход на другом берегу Сены, на окраине квартала Маре, неподалёку от торгового центра «Форум де Аль». Алекс узнал эти места. Когда он был здесь в прошлый раз, он называл себя Алексом Френдом и в сопровождении отвратительной миссис Стелленбосх ехал в академию «Пойнт-Блан». Теперь же они остановились на улочке с типично парижскими домами – шестиэтажными, с солидными дверными косяками и высокими матовыми окнами. Алекс заметил табличку с названием улицы: Рю-Британия. Улица заканчивалась тупиком, а половина зданий выглядели пустыми и обшарпанными. Те, что стояли в дальнем конце, были обвешаны строительными лесами и окружены тачками и бетономешалками, а сверху донизу тянулась пластиковая труба для мусора. Но рабочих поблизости не было.
Гуппи слез с мотоцикла и показал на одну из дверей.
– Сюда, – сказал он. В последний раз оглядев улицу, он провёл Алекса внутрь.
Дверь вела во внутренний дворик со старой мебелью и кучей ржавеющих велосипедов в углу. Алекс вслед за Гуппи поднялся по короткой лестнице и прошёл через ещё одну дверь. Он оказался в большой комнате с высоким потолком и отбелёнными стенами, окнами с обеих сторон и тёмным деревянным полом. Студия фотографа. Там стояли ширмы, сложные осветительные лампы на металлических ножках и серебристые зонтики-рассеиватели. Но одновременно студия служила и жилищем. У одной стены располагалась кухня, на столе лежала куча жестянок и грязной посуды.
Робер Гуппи закрыл дверь, и из-за одной из ширм вышел человек лет пятидесяти – босиком, в сетчатом жилете и мешковатых джинсах. Он был худой, небритый, а в спутанных чёрных волосах кое-где виднелась седина. Как ни странно, у него был лишь один глаз – второй прятался под повязкой. Одноглазый фотограф? Но, с другой стороны, а почему нет?
Фотограф с любопытством посмотрел на него, потом обратился к своему другу.
– C’est lui qui a téléphoné? [2]
– Oui… [3]
– Вы Марк Антонио? – спросил Алекс.
– Да. Ты назвался другом Эдварда Плэжера. Я и не знал, что Эдвард дружит с детьми.
– Я знаю его дочь. Я жил в доме, который он снимал, когда… – Алекс поколебался. – Вы знаете, что с ним произошло?
– Конечно знаю. Думаешь, почему я здесь прячусь? – Он вопросительно взглянул на Алекса, внимательно изучая его здоровым глазом. – Ты сказал по телефону, что можешь рассказать что-то о Дамьене Крэе. Ты его знаешь?
– Я встретился с ним два дня назад. В Лондоне…
– Крэй уже не в Лондоне, – сказал Робер Гуппи. Он стоял, опираясь на входную дверь. – У него сборочный цех приставок в пригороде Амстердама. В Слотердейке. Он прилетел туда сегодня утром.
– Откуда вы знаете?
– Мы тщательно следим за мистером Крэем.
Алекс повернулся к Марку Антонио.
– Вы должны рассказать мне, что вам и Эдварду Плэжеру удалось узнать о нём, – сказал он. – Над какой статьёй вы работали? Что за тайную встречу он здесь провёл?
Фотограф ненадолго задумался, потом криво улыбнулся, показав пожелтевшие от никотина зубы.
– Странный же ты ребёнок, Алекс Райдер, – пробормотал он. – Говоришь, что у тебя есть для меня информация, а сам только задаёшь вопросы. Но мне нравится твоё нахальство.
Он достал сигарету и прикурил, выпустил облачко сизого дыма и продолжил:
– Хорошо. Может быть, я делаю большую глупость, но расскажу тебе всё, что знаю.
Рядом с кухонным столом стояли два барных стула. Он устроился на одном и показал Алексу на другой. Робер Гуппи остался стоять у двери.
– Статья, над которой работал Эд, вообще никак не была связана с Дамьеном Крэем, – начал он. – По крайней мере, поначалу. Эд никогда не интересовался шоу-бизнесом. Нет, он разрабатывал куда более важную тему. Он писал статью об АНБ. Ты же знаешь, что это такое? Агентство национальной безопасности США. Организация, которая занимается шпионажем, защитой информации и борьбой с терроризмом. Бо́льшая часть её работы засекречена. Шифровальщики. Расшифровщики. Шпионы…
Эд заинтересовался человеком по имени Чарли Ропер, высокопоставленным чином АНБ. Он где-то добыл информацию – уж не знаю как, – что Ропер собирается предать свою страну. У него большие долги. Вредные привычки…
– Наркотики? – спросил Алекс.
Марк Антонио покачал головой:
– Азартные игры. Они могут разрушить жизнь не хуже. Эд прослышал, что Ропер здесь, в Париже, и решил, что он собирается продать секретную информацию – либо китайцам, либо, что ещё вероятнее, Северной Корее. Мы встретились чуть больше недели назад. Мы часто работали вместе с Эдом. Он писал статьи, а я делал фотографии. Мы были командой. Более того, мы были друзьями.
Марк Антонио пожал плечами:
– В общем, мы узнали, где остановился Ропер, и проследили за ним от гостиницы. Мы не представляли, с кем он встречался, а если бы нам сказали заранее, я бы не поверил.
Он замолчал и затянулся сигаретой. Её кончик стал ярко-красным. Здоровый глаз скрыло облачко дыма.
– Ропер отправился на обед в ресторан «Тур д’Аржан». Это один из самых дорогих ресторанов Парижа. За обед заплатил Дамьен Крэй. Мы видели их вместе. Ресторан находится на шестом этаже, но в нём большие панорамные окна от пола до потолка, из которых отлично видно Париж. Я сфотографировал их телеобъективом. Крэй вручил Роперу конверт. Мне кажется, в нём были деньги, и если так, то денег там очень много, потому что конверт был очень пухлый.
– Постойте, – вмешался Алекс. – Зачем поп-певцу встречаться с кем-то из АНБ?
– Именно это и хотел выяснить Эд, – ответил фотограф. – Он начал задавать вопросы. И, судя по всему, задал их слишком много. Потому что вскоре я узнал, что кто-то попытался его убить в Сен-Пьере, и в тот же день пришли и за мной. Бомбу заложили в мою машину. Если бы я завёл мотор, то сейчас не говорил бы с тобой.
– А почему вы не завели мотор?
– Я осторожный человек. Я заметил провод, которого в машине быть не должно.
Он затушил сигарету.
– А ещё кто-то пробрался в мою квартиру. Украли почти всё моё оборудование, в том числе фотоаппарат и все снимки, которые я сделал в «Тур
