Весь класс дружно рассмеялся. Вот тебе и на! Не такие уж они несмышленыши, оказывается. Быстро соображают, что к чему.
Санюк смутился, покраснел и отошел в сторону. Я не стал ждать, когда Симуш объявит игру, и решил взять на себя инициативу.
— «Третий-лишний» знаете? — спросил я у ребятишек.
— Не знаем! — так же дружно закричали они, весел© улыбаясь.
Симуш, услыхав мое предложение, облегченно вздохнул. Лицо его просияло, и он тут же энергично принялся за дело. Выстроил малышей попарно и сказал:
— Ребята,— мы вам сейчас покажем эту игру. Михась будет «водить». Он побежит за мной, а я — от него! Если я вдруг остановлюсь перед тобой,— обратился он к Санюку,— твой напарник должен убежать, чтобы Михась его не догнал. Если Михась догонит, то он станет «водить». Поняли? Нет? Ну, ладно, тогда смотрите.
— Погоди! — остановил я его.— Почему я должен «водить»? А не ты?
— Я хочу, чтобы ребята все поняли,— ответил Симуш.
— А если ты «водить» будешь, они не поймут что ли? — удивился я.
— Ты плохо бегаешь,— невозмутимо заметил Симуш.
— Я?! Ну, мы еще посмотрим! А ну, догоняй! — скомандовал я ему и бросился бежать по кругу.
Симушу ничего не оставалось, как припустить за мной. Само собой разумеется, что я решил его подразнить. Мы пробежали один круг, второй. И тут я не успел увернутьоя в сторону, Симуш — хлоп!— стукнул меня по плечу.
— Ну! Что я говорил? — крикнул он.— Води!
Я попытался изловчиться и достать его, но меня понесло в сторону, и я сбил двух каких-то мальчуганов.
— Ах, так! — не обращая внимания на их рев, заорал я.— Ну, держись! Еще посмотрим! Мы еще посмотрим, черт побери, кто кого!
Я помчался за Симушом. Но как я не старался, достать его мне не удавалось. Симуш увертывался, как вьюн. Один раз, когда я уже почти дотянулся до него, он вдруг резко присел, и я с размаху сгреб пару малышей, которые с визгом покатились со мной по полу. Я стукнулся обо что-то коленкой, но, превозмогая боль, вскочил и снова ринулся за Симушом.
— А? Что? Достал? — кричал он, несясь вприпрыжку, как козленок.— Что, съел?
— Я-то? — свирепел я.— Да я тебя… В два счета!
— Мало хлеба ел! — незамедлительно откликнулся Симуш. И вдруг юркнул в центр круга.
Очертя голову, я повернул вслед за ним и попутно сшиб еще двоих. Но я уже ничего не видел и не слышал. Мы вошли в такой азарт, что принялись носиться, нарушая все правила и порядки. В тот момент, когда я старался пересечь дорогу Симуша и вцепиться в его плечи, он хватал кого-нибудь из безвинно стоявщих малышей и толкал их мне навстречу, а я, конечно, сносил их с ног, как паровоз. Кончилось все тем, что малышня с перепугу бросилась удирать от нас во все стороны, натыкаясь друг на друга и вопя во весь голос.
В конце концов, я догнал Симуша и хлопнул его по плечу. Он молниеносно развернулся и помчался за мной. Потом я опять бегал за ним. Под конец мы перепутали, кто кого должен догнать, и непрерывно колотили друг друга по плечу.
— «Води»!
— Нет! Ты «води»!
— Нет — ты!..
Вдруг какой-то звук остановил нас. Мы оглянулись. В дверях стояли директор школы, пионервожатая и учительница младших классов и с ужасом взирали на все происходящее.
Часть мальчишек и девчонок забрались на подоконник и ревели во весь голос. Другие сидели верхом на дальних партах и занимались тем же самым, а в коридоре толпилась другая половина первого класса «а» и испуганно заглядывала в дверь. Светловолосая девочка держала на лбу какого-то малыша пятак.
— Что здесь происходит? — спросил директор.
Лично я лишился дара речи. А Симуш смущенно потупился и едва слышно произнес:
— Играем…
— Что, что?! — возмутился директор.
— «Третий-лишний». Игра такая есть,— пролепетал Симуш.
— Ну и ну! — выдохнул директор и повернулся к вожатой.— Ну и ну! И это называется — «развлечь»? Так, братцы, не пойдет. Отправляйтесь-ка вы по домам, а завтра прошу ко мне в кабинет. Там мы и выясним наши отношения.
Мы пулей вылетели из класса, устало уселись на ступеньках школьного крыльца. Симуш отдуваясь, вытер влажный лоб. Я посмотрел на оголенные ветки школьных берез и тоскливо проговорил:
— Что-то будет!
Симуш тяжело вздохнул.
— Вот тебе и «третий-лишний». Сами из-за этой дурацкой игры лишними стали.
Домой мы шли понурив головы, думая о завтрашней встрече с директором школы.
Едва начались летние каникулы, отец меня запряг в дело. Хоть бы денек позволил поболтаться, нет — и рта раскрыть не дал:
— Пойдешь корову пасти! — сказал он строго.— Гулянкой сыт не будешь.
«А Керкусь на что! Он уже не маленький. Это дело в самый раз по нему!» — подумал я, но сказать вслух не решился. А отец словно бы прочитал мои мысли и так глянул, что отшил у меня всякую охоту разговаривать. Папаня у нас крут. Терпеть не может бездельников. Во всяком случае, на эту тему лучше с ним не спорить. «Я тебе задание дал! — скажет.— Выполняй. Точка». Я его знаю!
Всякий, кто хоть как-то отлынивает от работы, для отца — личный враг. Сам он от зари до темна — на работе и к другим относится с той же меркой. Если говорить начистоту, мне даже нравится в нем это. Я втайне горжусь отцом. В колхозе о нем добрая слава идет. Даже районная газета о нем писала. А отец, бывало, улыбнется и скажет: «Это хорошо, когда за работу хвалят. Плохо, когда ругают». Поэтому отлынивать от дела не гоже.
…Мать подняла меня чуть свет.
— Михась, а
