— Сейчас, Джек, мы закончим это дело. Только сделайте одолжение, отдайте этот соверен мне.
— Вам! Да что вы такое выдумали? Этого еще не доставало!
— Пожалуйста, Джек, — не отступала Джулия. — Я полагаю, что и Маргарет вполне одобрит мое предложение. Не спрашивайте, почему я обращаюсь к вам с такой просьбой. Вы можете, если хотите, считать это моей прихотью, но все-таки дайте мне, Джек, тот соверен, который у вас, а я вам взамен дам другой; для вас не будет никакой разницы, а мне вы этим доставите большое удовольствие. Маргарет отлично понимает, почему я хочу сделать этот обмен и, наверное, тоже попросит вас о том же.
— Да, Джек, — попросила я, побледнев от волнения, — сделай то, чего хочет Джулия.
— Ну, хорошо, возьмите этот соверен, и покончим с этим, — и Джек передал мне тот золотой, который я недавно ему вручила.
Получив от меня соверен, Джулия пристально его осмотрела.
— Мне сдается, что в нем как будто нечистая сила, — сказала она. — Нужно сделать на нем особую отметку.
Она вынула маленький перочинный ножик и сделала зазубринку на краю монеты, затем положила ее в свой кошелек, вынула оттуда другой соверен и протянула Джеку.
— Ну, а теперь подгоните Бобби! Поедем скорее в город, — скомандовала она.
После долгих колебаний Джек купил отцу зонтик с серебряной ручкой и очень был доволен своим выбором.
На обратном пути он весело болтал, но когда мы уже подъезжали к дому, вдруг обратился к Джулии с вопросом, который сильно встревожил меня:
— Ах, да, я еще утром хотел спросить у вас, Джулия, что у вас там произошло с каким-то письмом? Адель мне говорила, что вы его не получили. Надо непременно выяснить, не произошло ли это по вине нашей деревенской почтовой конторы.
— Пожалуйста, не будем об этом говорить; я вовсе не хочу, чтобы из-за пропавшего письма поднялся шум, — ответила Джулия.
— Так значит, это правда, что письмо было отправлено, но до вас не дошло? И как же вы хотите оставить это дело? Это просто непонятно. Пропало письмо с чеком на крупную сумму денег, а вы хотите молчать об этом! Если до сих пор еще ничего не предпринято для розыска этого письма, то надо немедленно этим заняться. Этого нельзя так оставлять, это значит — просто потакать воровству. Если вы не хотите говорить со мной об этом деле, то Адель, я уверен, расскажет мне все подробности. А вот, кстати, и она — гуляет неподалеку.
С этими словами Джек быстро выскочил из шарабана и побежал навстречу Адели.
— Постарайтесь доехать до дома как можно скорее, — сказала Джулия с озабоченным видом, — мне надо кое-что передать Адели.
Я не могла понять, каковы были намерения Джулии, но я предположила, что она хочет предостеречь сестру от любых разъяснений по поводу пропавшего письма. Только одно теперь мне было ясно: ей известно все, но пока, до поры до времени, она решила меня пощадить.
Дома я встретилась с Ведой, которая направлялась в сад и предложила мне пойти с ней. Не желая ее огорчать, я согласилась, хотя охотнее осталась бы дома, чтобы подумать обо всем случившемся этим утром.
Веда казалась чем-то озабоченной, но я была так поглощена собственными тревогами, что мне было не до настроения девушки, всегда такой спокойной. Мы сели рядом с ней и некоторое время молчали.
Наконец Веда заговорила о Вайолет Пенроуз — очевидно, с намерением вызвать меня на откровенный разговор о ней.
— Вы с ней очень подружились, — между прочим заметила она.
— Да, Вайолет — мой лучший друг!
— Я знаю, и вот что я хотела вам сказать по поводу этой дружбы: уверены ли вы, что поймете друг друга? Я знаю Вайолет с тех пор, как она была еще совсем ребенком, и очень люблю ее.
— Но Вайолет, наверное, не так уж привязана к вам, — довольно дерзко ответила я, — а то она пригласила бы вас поехать на целый день в замок, а не меня.
— Зачем вы так? — перебила меня Веда. — Не забывайте, что Вайолет моложе меня. Кроме того, она вообще очень часто увлекается…
— Веда, — сказала я уже более спокойным тоном, так как врожденное благородство этой девушки вынуждало обращаться к ней крайне деликатно. — Веда, я знаю, что вы не любите меня…
Веда помолчала немного, а потом ответила:
— Как вам сказать?.. Во всяком случае, простите меня, но я разочаровалась в вас. Вначале мне казалось, что мы подружимся, но…
— Но вы убедились, что между нами нет ничего общего, так? А может быть, вы просто не понимаете меня, Веда.
— Нет, мне кажется, что до известной степени я понимаю вас. Но, по правде говоря, я перестала заниматься вами; сказала бы больше, но боюсь, что это будет вам очень неприятно, Маргарет.
— Нет уж, теперь вы должны высказаться, — настаивала я.
— Ну что ж, скажу: я постепенно пришла к заключению, что и не хотела бы узнать вас ближе.
Я низко склонила голову и вздрогнула, как будто от удара. Слова Веды глубоко огорчили меня.
— Вы поразили меня прямо в сердце, — едва слышно прошептала я.
— Мне, право, очень жаль, что я вас так расстроила, Маргарет, — печально сказала Веда, — но считаю необходимым довести этот разговор до конца. Я обязана это сделать из уважения к семейству Пенроузов, с которым мы, моя мать и я, связаны давними отношениями.
— Так что же, вы думаете, что дружба со мной может повредить Вайолет Пенроуз?
— Пусть уж это будет на вашей ответственности, Маргарет, — ответила Веда, устремив на меня свои большие, ясные глаза и тем самым заставив меня сильно покраснеть. — Я слышала слова, сказанные вам на днях леди Пенроуз, и потому знаю, чего она ожидает от вас — не совершенства, конечно, но чувства долга и правдивости, причем не только на словах, но и на деле. Это, конечно, дело вашей совести — решить, насколько вы отвечаете этим требованиям, но меня почему-то это очень беспокоит.
— Напрасно вы волнуетесь. Сближение со мной не подвергает Вайолет никакой опасности, — и резко оборвав разговор, я направилась к дому.
Там я натолкнулась на Джека.
— Слушай, Мэгги! — воскликнул он. — Тут поднимается какая-то кутерьма!
— По какому поводу? — спросила я, чувствуя, как вся похолодела от страха.
— По поводу того письма с чеками. Адель рассказала мне все, до мельчайших подробностей. Письмо было от их знакомой, миссис Джефферсон; они узнали даже число, когда было отправлено пропавшее письмо, это было как раз перед моим приездом домой. Эта почтенная дама страшно богата и может им высылать сколько угодно денег, но это не значит, что следует потакать ворам.
— Но ведь письма всегда доходят до нас аккуратно, — заметила я, чтобы сказать хоть что-нибудь в ответ.
— Вот это-то и странно. Надо непременно расследовать это дело. Это точно воровство, тут все ясно, как день. Нельзя молчать о подобных вещах! Я сегодня намерен все рассказать отцу. И Адель, и я, мы просто не можем понять, почему Джулия так противится этому. Адель говорит, что ее сестра готова просто замять это дело. Но это же неслыханно! Ужасно подумать, что тут у нас спокойно разгуливает какой-то воришка!
— Да уж, известное дело, что ты всегда был жестоким и безжалостным к другим.
— Что за вздор! Неужели тебя не возмущает воровство? Ну а если бы у тебя украли целых три соверена? Впрочем, что с вами говорить! Пойду к отцу, он иначе отнесется к этому делу.
— Нет, ты не смеешь идти к отцу! — вскричала я, вне себя от гнева, и так сильно схватила его за руки, что он, хотя и был гораздо сильнее меня, на этот раз, однако, не смог вырваться.
— Джулия! Джулия! — закричал Джек. — Идите скорей на выручку! Уймите хоть вы эту фурию!
— Ну, что у вас тут случилось? — спросила подошедшая Джулия. — Вы точно два индейских петуха!
— Он хочет потревожить папу, а я не могу ему этого позволить! — задыхаясь от негодования, кричала я.
— Это все по поводу вашего пропавшего письма, — объяснил Джек. — Тут решительно ничего не понятно. Но я настою на своем и все доведу до сведения отца. Никто не вправе помешать мне действовать по закону. А вы, мисс Мэгги, обязаны объяснить нам свое поведение, не то…
— Прошу тебя, Джек, — начала я прерывающимся от волнения голосом, — прошу тебя хотя бы об одном: не говори отцу ничего до… Пока не пройдет день его рождения!
— Да, Джек, — неожиданно поддержала меня Джулия твердым и решительным тоном, — вы должны обещать нам, что все останется между нами до этого срока.
Джек вынужден был согласиться, но все-таки спросил:
— Нельзя ли мне, по крайней мере, узнать причину ваших требований?
— Причина в том, что ваш отец, как человек хотя в высшей степени справедливый, но и добрейшей души, будет очень огорчен мыслью, что в его приходе таится вор. Не омрачайте его покоя — по крайней мере, до дня его рождения, который он собирается провести в мирном семейном кругу.
— Ну, хорошо, обещаю вам повременить, зато уж потом обязательно сделаю, как решил.
