Мы хорошо выспались у костра на берегу высокого острова, прикрывшего нас от ветра, и, собрав взятые на берег вещи, ранним утром отправились в дальнейшее плавание. На сей раз предстояло пройти открытую часть озера, где невозможно укрыться за подветренными берегами лесистых островов, которыми была богата только восточная, наиболее изрезанная часть озера.
Подобное бурному морю, кипело волнами отделявшее нас от Чуны широкое озерное пространство. С борта «Росомахи» мы видели узкую полоску берега, окатываемого волнами, лиловые горы Чуны. Как бы убегая от опасности, одинокий рыбачий парус то показывался, то пропадал в грозном, шумевшем высокими волнами пространстве…
Пускаясь в рискованное путешествие, невольно вспомнили мы наставления председательницы Хибинского сельсовета. В день отъезда хлопотливая председательница рассказывала нам о гибели инженера, рискнувшего выехать на озеро в ветреную погоду. Тело погибшего путешественника, не послушавшего совета опытных людей, было выброшено волнами на берег, а сельсовету много выпало хлопот, чтобы установить причину несчастья.
— Поганое озеро, — поглядывая в окошко на разбушевавшуюся стихию, заботливо предупреждала нас осторожная женщина. — Поганое наше озеро, и лучше бы вам, дорогие товарищи, обождать маленько.
Нам не хотелось упускать прекрасного времени охоты, и, поблагодарив женщину за добрый совет, крепко надеясь на «Росомаху», смело отправились мы в дорогу.
Чем дальше уходили мы от приютившего нас островка, сильнее подхватывала волна наше судно. Подхваченные попутным ветром, мы неслись точно на крыльях. Высокие, с белыми гребнями волны шумно вставали за кормой «Росомахи», и нашему рулевому Олегу трудненько было держать вырывавшийся из рук руль.
Подгоняемые волнами и ветром, промчались мы больше половины пути, когда постигла нас катастрофа, едва не погубившая «Росомаху». Причиной несчастья была маленькая лодка, которую тащили мы за собой на буксире. Находившаяся на буксире лодка тормозила ход «Росомахи», мешала править парусом и рулем. Будучи неопытными в парусном спорте, мы прикрепили лодку слишком близко к корме «Росомахи», и это обстоятельство едва не погубило нас.
На гребне догонявшей нас волны в одно мгновение мы увидели смоленый нос лодки, той же секундой всей тяжестью обрушившейся на корму «Росомахи». Этим ударом руль был разбит вдребезги, а потерявшее управление судно едва не опрокинулось, порядочно зачерпнув бортом.
— Ронить, ронить парус!..
Заботясь о спасении, мы бросились спускать парус. Кораблекрушение казалось нам неизбежным. Вовремя успели мы спустить заполоскавшийся парус. Став поперек ветра, беспомощно закачалась на волнах поврежденная «Росомаха». Осмотревшись, мы увидели на гребнях волн оторвавшуюся от буксира, потерянную лодку.
— Весла скорее берите, нужно лодку спасать! — стоя на корме «Росомахи», командовал наш кормчий Олег.
Оторвавшаяся лодка нам была необходима, чтобы переправляться через пороги реки Нижняя Чуна, где не могла пройти тяжелая «Росомаха». Вправив весла, мы взялись грести дружно. Нелегкая выпала задача. Волны и ветер упорно несли «Росомаху» на камни, в белой пене показывавшиеся над водою. Чтобы не погубить судно, пришлось выбросить якорь, и, положив весла, стали мы поджидать, когда волны поближе поднесут потерянную лодку.
Только теперь можно было учесть миновавшую нас опасность. Стоило лодке обрушиться не на корму, а на слабый борт «Росомахи» — и всему экипажу грозила бы участь несчастного инженера, о котором рассказывала, напутствуя нас, председательница совета…
Как часто бывает, благополучно закончившееся опасное приключение нас развеселило. Сидя на дне «Росомахи», мы подсмеивались над кормчим Олегом. Мокрый до нитки, Олег мужественно сидел на ветру и продолжал вслух декламировать любимые лирические стихи, никак не соответствовавшие обстановке. С неменьшим хладнокровием и усмешкой относился к постигшему нас несчастью московский профессор-зоолог. Дядя Петя — так за глаза звали профессора — видывал на своем веку виды. Подшучивая над Олегом, собиравшим остатки разбитого руля «Росомахи», рассказывал он о прежних своих приключениях.
— Самое главное, — поучал дядя Петя, — спокойнее относиться ко всякой беде и напасти. Мы, путешественники и охотники, должны любить приключения, и опасности нас привлекают. Не потому ли с большей охотой идем мы на опасного зверя? Опасные приключения закаляют молодых путешественников, а нас, стариков, возвращают к романтическим временам юношеских мечтаний, очаровательнее которых нет ничего в жизни…
* * *
Долго мучились мы с «Росомахой», добираясь к озеру Чуна, закрытому дикими лесистыми горами. Более трех часов пришлось грести и упираться веслами в дно, пока, миновав широкую закрытую ламбину (залив), вошли мы в каменистое и мелкое русло реки.
Много терпения и труда потребовалось, чтобы перетащить тяжелый наполнявший «Росомаху» груз и благополучно переправиться на озеро Чуна.
Порожистая и короткая река Нижняя Чуна отделяет один из заливов озера Имандра от озера Чуна. Чтобы попасть в Чуну, приходится вручную перетаскивать по порогам лодку, на себе переносить груз. Груженая лодка не в состоянии пройти по мелкой и каменистой реке, шумно плещущей по камням. Для искусного рыболова здесь чудесное место для ловли. Нагруженный тяжелыми пожитками, тяжело шагая по берегу, заросшему мохом и брусникой, с удовольствием приглядывался я к полюбившемуся мне месту. Молодые товарищи, оставшиеся на реке, не страшась осенней холодной воды, перетаскивали лодку. Я уже дотащил до места взваленную на меня поклажу, когда сопровождавшая нас лайка, скрывшись в лесу, начала облаивать глухаря. «Должно быть, и впрямь много здесь птицы», — с радостью подумал я, заряжая ружье и направляясь на звук доносившегося лая…
Государственный Лапландский заповедник в Чуна-тундре занимает пространство на северо-запад от озера Имандра, со всех сторон окруженного глухими лесистыми берегами. Гранича с обильной природными богатствами и близкой к железной дороге Монче-тундрой, заповедник покрывает наименее исследованную и пустынную площадь, богатую зверем и птицей.
В прошлые времена по всей Лапландии в изобилии водились в лесах и тундре дикие олени. Охота за дикими оленями представляла основной промысел охотников-саамов. Живя первобытной жизнью лесных следопытов, лопари-саами кочевали по всему пространству страны полуночного солнца и лесных светлых озер. На берегах рек и озер, изобиловавших рыбой, жили они в покрытых землей и мохом вежах.
Продолжая охотиться за оленями — в выслеживании зверя, знании повадок животных саами достигли высокого совершенства, — охотники каждый год истребляли большое количество диких оленей. До сего времени на оленьих старинных тропах, сохраняющихся веками, видны остатки некогда вырытых охотниками ловчих ям. Оленьи тропы по-прежнему пересекают эти древние ямы, давно заплывшие землей и заросшие мохом. Здесь, в этих ямах, некогда ловили лопари пасшихся на ягельниках диких оленей.
Для внимательного наблюдателя северной природы замечательную картину представляют запутанные в лесу пробитые оленями тропы и дороги. Кажется, возможности нет распутаться в их хитром узоре. Здесь нет ничего сходного с известными охотникам звериными тропами, которые обычно прокладывают животные к местам водопоя. Протоптанная оленями лесная тропинка не приведет охотника к берегу реки или глухого озерка. Затейливо и глубоко вьется она по лесной дикой хребтине. Чудесное зрелище представляет собой чистый ягельный бор. Седой ковер ягеля упруго подается под ногою. На чистом его покрывале видна каждая веточка, каждый упавший с сухого дерева тонкий сучок. Стройными колоннами стоят красноватые сосны, как бы украшающие величественное здание, построенное самой природой.
Хорошо, оставшись в лесу, брести по таким проложенным оленями лесным тропинкам. Тихо ступает нога, и кажется путешественнику — вот откроется перед ним сказочное царство, и сама собой задом наперед повернется лесная избушка.
Вьется узкая оленья тропинка, и с насторожившимся сердцем продолжает свой путь забравшийся в дальние эти края охотник. Две кукши — лесные северные птицы — перелетают за ним неслышно. Они садятся близко на ветках, как бы изумляясь дерзости человека.
И впрямь открывается перед охотником лесное сказочное царство. Он видит заросшую ягельником и мохом лесную поляну. Светлое озеро плещет в засыпанный галькой берег. Глухарь, встрепенувшись, срывается с гальки… Здесь видит охотник объявившуюся перед ним лесную избушку. Он видит дверь, крышу, покрытую еловой корою. В этой лесной сказочной избушке устраивает свой отдых утомленный долгим путешествием пришлый охотник…
