Ведь там не было рыцаря-разбойника, не говоря уже о ледяных великанах и чудище морском. Но своё желание стать оруженосцем рыцаря-разбойника Малыш к этому времени уже похоронил. Теперь ему не придётся совершать опасное и тяжкое преступление, а в новых условиях он может попытать счастья и в геройских подвигах. Надо только на самом деле спасти принцессу, а не только притвориться спасителем. И он твёрдо решил про себя, что однажды действительно сделает это.
– Хорошо, – сказал он. – Так и поступим!
И они вдвоём тронулись в путь, покинув Страхопущу, и ранним, ещё сумеречным утром шли по извилистым дорогам мимо серых кустов. Они стремились к замку короля Килиана.
Не очень далеко от них, а скорее даже на опасной близости к ним в рассветных сумерках летел дракон Вак. Он опоздал, слишком опоздал, чтобы в своей чешуе цвета чёрной ночи пролететь совершенно невидимым, но это было не единственной причиной его злости. У Вака было дурное расположение духа по нескольким причинам, и ему хотелось сжечь своим огненным дыханием пару кустов, деревьев или даже пару деревень. И он отказывал себе в этом лишь потому, что сделался бы ещё более заметным, чем он и без того оказался к этому часу.
Причиной номер один для плохого настроения Вака было то, что он так нигде и не обнаружил ни Родриго Грубиана, ни принцессу. Едва он взлетел с башни чародея Рабануса Рохуса, как сразу направился к крепости Гробург, но застал её пустой и необитаемой. Не было даже ни одного привидения – к счастью Вака, потому что он не боялся ничего на свете, кроме привидений.
Потом, когда дракон летел через Страхопущу, он столкнулся со второй причиной своего дурного расположения духа: проведя столь долгое время совершенно бездвижно в подземелье Рабануса Рохуса, дракон ослабел и уже не был так вынослив, как раньше. Он чувствовал себя бессильным и одеревеневшим, каждый взмах крыльев стоил ему огромного напряжения, и вскоре он опустился на сосну, чтобы сделать привал. Там он потерял драгоценное время, пока не отдышался, а когда высунулся из могучих зарослей, где со стыдом набирался сил, его врасплох застал начавшийся рассвет.
Теперь Вак летел назад к чародейской башне, не выполнив своего задания, и уже снова выбился из сил. Каждый взмах крыльев причинял ему боль, и, хотя он уже мог в первом свете утра различить издали замковый парк и чародейскую башню, путь туда казался ему непреодолимо далёким.
Но потом Вак всё же почувствовал прилив сил, и это произошло из-за одного открытия, которое он сделал случайно. Ибо на дороге к замковому парку Вак заметил Малыша и принцессу.
На Малыша Вак не рассчитывал, он и понятия не имел, кто этот мальчик в грязном арлекинском костюме. А вот то, что принцесса – это принцесса, Вак тотчас же заподозрил, несмотря на её разбойничий наряд, и причина крылась в том, что принцесса до мозга костей была принцессой и в целом легко опознавалась как таковая. И Вак не стал мешкать, а спикировал на принцессу, как громадная хищная птица.
Флип, как вы можете себе представить, не знала, что с ней произошло. Только что она шагала рядом с Малышом и всё шло хорошо, потому что их цель была уже близка, и вдруг в одно мгновение она оказалась в лапах дракона, воняющих серой и золой, и летела навстречу восходящему солнцу. Ветер рвал её волосы и одежду.
– Эй! – крикнула Флип. – Отпусти меня, противная скотина! Я принцесса! Что ты себе позволяешь?
Слова Флип, что она принцесса, лишь ласкали слух Вака, её нового похитителя, а сам он помалкивал.
Флип слышала лишь крики Малыша, оставшегося на дороге, он сжимал кулаки и страшно ругался, пока… да, пока страх не охватил его третий раз в жизни.
На сей раз то был страх за Флип, и к тому моменту, когда сердце его перестало трепетать, в желудке перестало мутить, а пальцы перестали дрожать, дракон с принцессой в лапах был уже высоко в небе.
Но к счастью, было уже довольно светло, чтобы разглядеть, куда полетел дракон. Издалека Малыш увидел, как дракон сел на зубцы мрачной башни в замковом парке короля Килиана. И он тотчас пустился в погоню. Разве он сам не хотел недавно спасти когда-нибудь принцессу Флип? М-да, ну вот он и получил возможность это сделать – и был полон решимости.
И если вы теперь спросите, почему Вак не поступил с принцессой так, как ему приказывал Рабанус Рохус, и не перенёс её на уединённый гудипанский вулканический остров, то ответ будет такой: негодяи лучше всех знают, насколько подлыми бывают другие негодяи. И чтобы чародей его не обманул, Вак решил шантажировать его.
Малыш бежал быстрее, чем ему приходилось бегать когда-либо в жизни. Он и не знал, что страх иногда высвобождает огромные силы, и домчался до замкового парка с ураганной скоростью. Его цель – тёмная башня – возносилась в утреннее небо. И вдруг он услышал, как кто-то ругается – ещё сильнее, чем он сам ругался на себя по дороге сюда.
Малыш быстро юркнул за живую изгородь, искусно подстриженную садовником Килиана, и увидел, как мимо, устремляясь к башне, пробежала согбенная фигурка в чёрном одеянии, с развевающейся бородкой. Вы, конечно, уже поняли, кто это был. Рабанус Рохус – в ещё более дурном расположении духа, чем измождённый Вак, когда сидел на сосне.
– Кукольный театр! – фыркал он. – Проклятый Падрубель! И чего себе выдумал этот шарлатан! Он что, всерьёз верит, что сможет вылечить хандру сердца парой весёлых историй? Ха! Да никогда!
Малыш вытянул шею над живой изгородью. Рабанус Рохус остановился и задумчиво поворошил свою бороду.
– А
