же ровно отбивает радостный ритм, легонько касаясь грудной клетки и ребер?
Полет окончился незаметно, я едва понимала, что мы на земле. Богдан умело уворачивался от встречных машин и так же умело обгонял впереди скользящие авто.
– Твой подарок на прошедший день рождения, – распухшие от поцелуев губы раскрылись в сияющей улыбке. Не было ничего поддельного в его действиях, все казалось настолько реальным, что голова шла кругом от ощущений. Как бы ни отключиться от немыслимого потока положительной энергии.
– Лучший подарок, – поправила я, выбираясь из автомобиля.
Подмерзшая дорожка возле дома хрустела под ногами. Я несколько раз поскользнулась прежде, чем успела "удачно" приземлиться на задницу. В глазах плясали звездочки, когда я попыталась подняться.
– Эй, малыш, ты в порядке? Сильно ушиблась? – Подхватывая меня под руки, он тараторил, как курица наседка. Серьезно, со стороны это смотрелось, по крайней мере, безумно и очень странно.Чересчур излишняя опека меня немного настораживала.
Я даже успела почувствовать себя неловко, несмотря на то, что на улице мы были совершенно одни, а может, и нет. Прямо через дорогу голые ветки кустов ходили ходуном, хотя ветра не было, даже намека на него. Еще галлюцинаций мне не хватало! Аккуратно повертев головой, я просто списала это на последствия эпичного падения прямо возле порога собственного дома.
– Все со мной в порядке, а теперь помоги войти в дом. Может и кофе сварю, если будешь себя хорошо вести.
– Как скажете, постараюсь быть очень хорошим мальчиком, – я рассмеялась, крепко вцепившись в воротник Богдана.
Дверь со скрипом открылась, впуская нас в темноту прихожей. Пока я ковыляла по кухне в поисках кофе, ну или его остатков, он сидел за барной стойкой, неотрывно наблюдая за каждым моим движением. Было лестно, что я интересна ему, но все это начинало немного бесить:
– Что?
– Ничего, а что? – Ухмыльнувшись, он откинулся на спинку стула. Темно-русый локон взъерошенных волос болтался прямо посередине его лба. Крохотные снежинки давно растаяли и успели превратиться в капли, которые немного поблескивали при попадании на них тусклого света люстры.
– Если ты не прекратишь так меня разглядывать, то..
– Напрыгнешь на меня и изнасилуешь? – Перебил Богдан. Действительно, а чтобы я сделала? По его лицу расплылась довольная улыбка, глаза горели, как пламя в Аду. Клянусь, я видела, как там, в самой тьме плясали черти.
– Боже, – раздражение взяло верх. – Твой мозг и мышление вообще заточены под нормальное общение, кроме постоянной пошлости и извращенности мыслей?!
– Рядом с тобой я могу думать только так, ничего не могу с собой поделать.
Сглотнув, я поставила перед ним чашку с кофе, и села напротив.
– Ну, кажется, я вел себя более, чем хорошо. Чем займемся?
– Что? Не ври! Ты вел себя отвратительно! – Возмутилась я. Если бы не звонок в дверь, то я бы просто поколотила его. – Сиди здесь, и не смей вставать с этого места, – в знак капитуляции, Богдан поднял в воздух обе руки. – Вот и отлично.
Проворачивая несколько раз ключ в замке я спросила кто там, но в ответ была тишина. Может дети балуются, как и всегда. Гостей я не ждала, а у Антона есть ключи.
Дверь раскрылась. На пороге стояла женщина, с ног до головы в черной одежде, не считая ее светлых волос, как у моей матери. И опять мне кажется, что я где-то ее видела. У меня иногда такое чувство, что склероз у молодых проявляется намного чаще, чем у старых.
– Чем могу помочь?
Женщина взглянула на меня пару раз улыбнувшись, затем отвела глаза и ответила:
– Здравствуй, я знала твою маму, мы можем поговорить? Ты же Арсения, верно?
Немое молчание в ответ. Я совершенно не знала, что сказать, поэтому просто кивнула, сдвинувшись в сторону, чтобы освободить проход.
Богдан встал со стула, медленно приблизившись ко мне. Нежно обнял за плечи, неодобрительно окинув взглядом гостью. Если до этого он был эмоционально заточен на игривую, даже пошлую манеру, то теперь был совершенно в недоумении.
– Вы сказали, что знали мою мать, – женщина кивнула, присаживаясь на кресло. – Кем Вы ей приходились? Мама ничего не рассказывала, тем более я знала почти всех, с кем она общалась, – я перешла в наступление, потому что все это кажется очень странным.
После похорон ко мне подошли многие. Всех их я заочно знала, а этой женщины даже не было ни на одном снимке. Я видела многие фотографии юности своей матери, слышала нелепые рассказы, помнила многие имена, но здесь, кажется, речь шла о давнем знакомстве и не очень близком. Зеленые глаза сверкнули отчаянием, губы изогнулись в печальной, вымученной улыбке.
– Ты очень похожа на Марину, как две капли воды, только цвет волос разный, – женщина теребила свой платок, едва осмеливаясь смотреть мне в глаза, будто ее что-то терзало. Но когда мне все же удалось поймать ее взгляд, то ореховые глаза блестели горькой печалью и раскаянием.
Богдан по-прежнему стоял рядом, как вкопанный, в напряжении. Сам того не замечая он переместил свою ладонь мне на поясницу. Незнакомка говорила загадками, мне едва хватало терпения, чтобы не сорваться и не накричать. Я не особо люблю, когда создают атмосферу какой-то интриги, когда ты не знаешь чего ожидать. Придется ли мне смеяться, плакать или, может быть пребывать в гневе?
– Я всю жизнь виню себя за это, я стыжусь собственного поступка. Было подло с моей стороны так обойтись с ней, – она дрожащим голосом и со стыдливым выражением лица взглянула на меня, и больше не отводила глаз.
– Когда твоя мать была в примерно таком же возрасте, она влюбилась. Я почти полностью уверена, что она жалела о своем выборе, рассказав все мне. Тогда мной двигала власть, зависть, деньги и выгода. Я сама выросла в почти нищей семье, но позволить, чтобы она повторила мою судьбу, я вовсе не хотела. Я поклялась себе, еще в молодости, что отдам дочь замуж лишь за достойного мужчину. И, когда я, благодаря мужу, добилась всего: богатства, карьеры, достойного имени, то внутри меня что-то щелкнуло. Переключилось на режим плохой «мачехи» для собственной же дочери. На самом деле я желала ей только счастья, когда запретила видеться, и велела разорвать все контакты с твоим отцом. Он был не достоин моей девочки – это все, о чем я тогда могла думать, ведь у него не было даже средств, чтобы обеспечить хорошее будущее моей дочери, не говоря уже о детях, – на долю секунды она прервалась, глубоко вздохнула, и продолжила.
– Марина не послушала меня, кажется, она слишком была влюблена в Алексея, чтобы
