только вешала трубку или засовывала письмо обратно в конверт. Однако Линдси это не заботило, потому что она поступала так же: забывала бывших подружек и находила себе дюжину других до следующего обмена новостями.
– У Бетти К. проколот язык, прикинь? Сережка-гвоздик в языке, но это просто улет. Я, конечно, слышала, что это оживляет процесс, но и понятия не имела насколько, втыкаешь? – протараторила Линдси.
В этом была она вся: сначала наговорит невесть что, а потом ждет, когда я попрошу объяснить. Видимо, этого требовало ее амплуа моего личного лесбийского гуру.
– Каким же образом? – Я приклеивала марку с флагом рядом с другой, на которой была черношапочная гаичка – символ штата Мэн.
– Ты серьезно, Кэм? Включи воображение. Когда она там… внизу… Конечно, это всего лишь металлический шарик, но если знать, что делаешь… А Бетти К. в этом деле эксперт, уверяю тебя. Это что-то невообразимое!
– Да-да, я уже поняла. – На самом деле я догадалась лишь о том, что речь идет об оральном сексе, все остальное было для меня загадкой. Я была слабо подкована в этих вопросах; роли того, кто сверху, и того, кто снизу, были от меня одинаково далеки, и уж вообразить, как именно крошечный кусочек металла мог повлиять на сие таинственное действо, я не могла. Когда я мечтала о нас с Коули, то всегда представляла в мельчайших подробностях сцену нашего первого поцелуя, а затем череду страстных поцелуев, возможно, без рубашек, нежные прикосновения, но ничего больше. Для меня это все было неизведанной территорией, и у меня не хватало фантазии даже нарисовать карту к ней.
– Ладно, – ответила Линдси. – Я совсем забыла, с какой нимфоманкой говорю, куда мне до твоих похождений в вашем скотоводческом захолустье.
– Да ну тебя. – Я отхлебнула пива, которое с каждой минутой становилось все теплее. Мне не очень-то нравилось пить в одиночестве, но что-то в этих телефонных разговорах с Линдси заставляло меня тянуться за бутылкой. Возможно, мне тоже хотелось нарушать правила, слушая обо всем том, что она делала, а я нет, а может, дело было в том, что внимать ее браваде часами на трезвую голову было довольно трудно.
– Я упомянула об этом только потому, – продолжала она, – что в следующий раз, когда Алиса уедет из города, я обязательно себе сделаю такой же пирсинг.
С недавних пор Линдси начала обращаться к матери исключительно по имени, да еще и с презрением в голосе, что меня жутко бесило, потому что, насколько можно судить, Алиса (в прошлом городская хиппи с либеральными взглядами) по десятибалльной шкале мам тянула на десятку.
– Она же и так ни в чем тебя не ограничивает, – сказала я, пожалуй, чересчур враждебно. – Почему бы не проколоть язык сейчас, раз уж ты решила?
– Еще как ограничивает, – возразила Линдси. – Она наказала меня, пыталась, во всяком случае, за мое фиаско с татуировкой. – (Линдси недавно набила на левом предплечье тройной лиловый полумесяц, который, по ее словам, использовался в черной магии, а также обозначал три стадии лунного цикла и жизни женщины.) – «Ты серьезно, Алиса? Теперь в пуританки подалась? Это мое тело!» А еще состоит в Ассоциации планирования семьи! У них же девиз «Твое тело – твое дело: право выбора всегда за женщиной». И она бесится, потому что я решила набить на своем плече что-то важное!
– Ты только что сравнила аборт с татуировкой, я не ошиблась? – спросила я не столько потому, что была не согласна с ней, а потому, что хотела ее поддеть.
– Да, именно это я и имела в виду, ты схватываешь на лету, – съязвила она, а потом снова заговорила своим менторским тоном: – Дело не в серьезности ущерба, нанесенного телу, Кэмерон, а в том, кто имеет право распоряжаться этим телом, так что, даже если мне всего пятнадцать, мое тело принадлежит мне.
Я сделала еще глоток и саркастически заметила, словно какой-нибудь противный ученик:
– И зачем же тогда тянуть с пирсингом?
– Потому что он заживает нереально долго. Иногда приходится целых четыре дня кряду питаться одними молочными коктейлями, а если снимешь – пиши пропало. Так что я жду, пока Алиса уедет хотя бы дня на четыре, а потом, когда все заживет, я смогу прятать его при необходимости, когда она рядом.
– Ясно. – Я открыла вторую банку пива и подошла к двери, проверить, не закончился ли еще внизу сериал «Меня зовут Коломбо». Нет, следствие шло полным ходом. Конечно, бабуля не очень-то часто поднималась ко мне наверх, но кто ж его знает.
В разговоре наступила неловкая пауза. Секунд на двадцать воцарилась тишина. Поскольку этого почти никогда не случалось раньше, мне стало особенно не по себе. Но Линдси не вешала трубку, и нужно было что-нибудь сказать. И хоть за последнее время Линдси стала несколько ехидной и чуть более самодовольной, пока что она была моим единственным проводником в мир настоящего, не киношного ЛГБТ, и мне не хотелось прерывать эту связь. Поэтому я сказала:
– Я иду на выпускной бал с Коули Тейлор.
– Ни хрена себе?! Что ж ты молчала? Эта та ковбойша а-ля Сидни Кроуфорд, на которую ты запала? Ты, должно быть, прикалываешься, какой выпускной, когда тебе еще три года учиться?!
– Нет, мы не пары. Но мы будем вместе: Коули и Бретт, а я с Джейми. – Я обрадовалась тому, что не дала ей повесить трубку, несмотря на то что признание далось мне нелегко. – В этом году пускают всех, – добавила я, – потому что билеты не распроданы.
– Еще бы, – ответила она. – Выпускной бал – это изживший себя обычай, который поддерживает устаревшие гендерные стереотипы и эксплуатирует буржуазные ритуалы ухаживания. Это даже хуже, чем клише.
– Спасибо, что заботишься о моем образовании каждую свободную секунду, – огрызнулась я.
– Прости, но мне приходится, потому что для начинающей лесбиянки ты ведешь себе не лучшим образом: подбиваешь клинья к натуралкам, да еще и к натуралкам, которые, кстати, находятся в счастливых отношениях с симпатичными натуралами, живя в городе, кишащем сердитыми, помешанными на Библии и, возможно, вооруженными ковбоями. Хуже не придумаешь!
– А к кому, по-твоему, я должна подбивать клинья в Майлс-сити? – вспыхнула я. – Думаешь, у меня богатый выбор?! Конечно… Стоит только заглянуть в ближайший тату-салон, и пожалуйста – десяток девчонок на любой вкус и цвет, которые выстроились в ряд, чтобы проколоть себе языки, клей не хочу!
– Пирсинг-салон и тату-салон не всегда находятся в одном и том же месте. – Она немного смягчилась. – Как ты думаешь, Коули догадывается?
– Понятия не имею. Иногда у меня такое чувство,
