еще проложенные в несколько «ниток», они перерезают традиционные пути миграций оленьих стад. Когда только начиналось освоение новых месторождений, приходилось видеть, как сотни оленей беспомощно бегают взад-вперед вдоль жирных черных «червяков», то одно, то другое животное пытается взобраться на трубу, закидывая на нее передние ноги, но все тщетно. Но теперь люди научились ладить с природой: изучив миграционные пути оленей, в определенных местах для них оставляют проходы, поднимая трубы на опорах на несколько метров над землей.
Хищник, который не ест мяса
Некоторые хищники совершенно не кровожадны — напротив, являются приверженцами вегетарианской диеты. Наиболее последовательный вегетарианец среди них — бамбуковый медведь (он же — большая панда). Этот крупный бело-черный зверь, ставший эмблемой Международного фонда дикой природы, всю свою жизнь питается проростками бамбука, травой, корневищами, плодами. Живет он в горных бамбуковых лесах на юге Тибета. Когда пищи вдоволь, он вполне благоденствует и не утруждает себя лазанием по скалам в поисках самой-самой сочной бамбучины. Вместо этого «травоядный хищник» садится на зад среди зарослей молодого бамбука и передними лапами подгребает к себе тонкие гибкие стебли (ведь бамбук — это злак), чтобы зубами ободрать листья и верхушки. Когда в пределах досягаемости лап ничего съедобного не остается, зверь приподнимается и вперевалку переходит на другое место неподалеку. Насытившись, он тут же засыпает, а проснувшись, снова с аппетитом принимается за бамбуковую поросль.
Всё бы ничего, да вот беда: бамбук, произрастающий в какой-нибудь долинке, облюбованной пандами, каждые 12–15 лет весь вдруг зацветает, а затем весь отмирает. И должно пройти несколько месяцев, прежде чем из-под земли покажутся новые проростки, пригодные в пищу. И вот тут-то для бамбукоядного медведя наступают тяжелые времена: его организм не приспособлен ни к длительной голодовке, ни к испытанному для «нормальных» медведей способу переживания неблагоприятных моментов жизни — спячке. Вместо этого животные снимаются с насиженных мест и переходят в другую долину. Так было раньше, когда леса были сплошными, и найти новое место не составляло труда. Теперь же, когда растительность во многих местах уничтожена людьми, чтобы освободить землю под сельскохозяйственные угодья, бедному бело-черному мишке зачастую некуда податься. В таких критических ситуациях ему на помощь приходят другие люди, которые считают своим долгом помогать природе выстоять в борьбе с человеком-уничтожителем. Они отлавливают голодающих бамбуковых медведей и перевозят их на новые места.
Среди всяческих «страшилок», которые напридумывали люди, особое место занимают вампиры: они якобы летают по ночам и пьют кровь у людей.
В их облике много от летучих мышей — тоже ночных созданий и потому наводящих на людей какой-то «атавистический» страх: так, наверное, наши предки боялись всего того, что неожиданно появляется из ночи и в ночи же исчезает.
Конечно, большинство летучих мышей — вполне безобидные создания, от них угрозы людям не больше, чем от каких-нибудь воробьев. И все-таки среди южноамериканских рукокрылых действительно есть настоящие вампиры — не сказочные, а реальные кровопийцы.
Разумеется, эти крылатые создания специально за людьми не охотятся. Их основная добыча — небольшие лесные звери, иногда птицы; вблизи поселений человека они часто нападают на домашний скот. Но нужно ли удивляться тому, что эти летучие мыши при случае присосутся и к человеку — ведь на нем нет шерсти, а тонкую кожу так легко прокусить.
Беда в том, что со слюной вампира в ранку попадает особое вещество, препятствующее свертыванию крови, — и она продолжает течь даже после того, когда эта «крылатая пиявка» исчезает во тьме. Бывает, что за ночь какого-нибудь ишака или мула, опрометчиво оставленного близ лесной опушки, посетит с «гастрономическими целями» целая стая вампиров (они живут колониями по нескольку сотен особей). К утру несчастное животное все будет покрыто тонкими струйками медленно стекающей крови — действительно, зрелище, способное породить самые страшные легенды.
В тех местах, где среди сообществ животных «правят бал» крупные быстроногие хищники — будь то волк в северных лесах или гиеновая собака в африканской саванне, между ними и их потенциальными жертвами складываются очень интересные отношения. Когда впервые видишь, как травоядные мирно пасутся, уткнув головы в траву, а между их группами пробегают хищники, появляется ощущение какой-то странной идиллии: преследователям не интересны их жертвы, а те совершенно не боятся хищников. Вся масса животных движется в одном направлении, от одной низинки с зеленеющей травой к другой между начинающими буреть на солнце вершинами холмов. Издали впечатление такое, словно четвероногие пастухи неспешно гонят перед собой тучные стада.
Гиеновые собаки
Конечно, это не так; вернее, так, да не совсем. Никакого мира и согласия нет, просто в результате долгой совместной жизни копытные и хищные поняли несколько простых истин. Во-первых, они точно знают, что никакой волк, никакая собака или гиена ни за что не догонит взрослую ничем не хворающую антилопу или зебру; да что там взрослую — даже месячный теленок запросто обскачет четвероногого хищника. Отсюда следует вторая истина — для копытных: преследователей, если они находятся в поле зрения и не предпринимают никаких активных действий, можно не бояться. Еще одна истина — уже для хищников: не стоит и пытаться кидаться сломя голову в погоню за каждым стадом или отдельным животным, пасущимся на открытой равнине.
Что же тогда делают гиеновые собаки среди множества бейз, гну, топи, импал, конгони и прочих «экзотических», украшенных рогами созданий, как будто бы самой природой созданных для того, чтобы их ловить и есть? А очень просто — эти хищники действительно «пасут» стада копытных. Только пасут они их «наоборот» — стараясь не сохранить поголовье своих «подопечных», а «проредить» его за счет выбраковки — разумеется, в свою пользу — больных и слабых.
Пастушьи обязанности стаи гиеновых собак весьма просты. Следуя непрерывно за пасущимися стадами копытных, хищники время от времени начинают гнать ту или иную группку, чтобы «проверить их на слабину». Особенно не выкладываясь, псы, тем не менее, гонят стадо достаточно долго, несколько километров. Если среди их «подопечных» больных животных не оказалось, стадо легко, не снижая скорости, уходит от преследования, собаки вскоре теряют интерес к нему и, немного отдохнув, начинают присматриваться к другой группе. Если же какой-нибудь «инвалид» обнаружил себя неуверенным бегом, вся стая концентрируется только на
