— Ты слышишь, мать? — говорит папа. — Это не ребёнок, а какой-то вундеркинд. Какие слова знает — «плагиат»! Что же дальше будет?!
— Страшно подумать! — говорит мама. — В таком возрасте, а уже и главный редактор, и фельетонист, а теперь и поэт!
— Опять смеётесь? — подозрительно спрашивает Митька.
— Что ты, Тяша! Ты очень смешные стихи написал, — говорит мама. — Только не обидятся ли на тебя индейцы?
— Так я же не про всех! И вообще это просто для рифмы.
— Хорошенькое дело! — говорит папа. — Значит, если тебе придёт в голову зарифмовать меня с крокодилом, рука у тебя не дрогнет? Смотри, как здорово: Михаил — крокодил.
— Нет. С крокодилом дрогнет. С крокодилом я тебя не буду.
— Ну, спасибо и на этом, — говорит папа. — Теперь я спокоен.
Оказалось, что писательский зуд вылечить всё-таки можно.
Мамина машинка сломалась. У неё отвалилась буква «о».
— Ну вот, — сказала мама. — Теперь придётся писать с московским акцентом — через «а».
Но Митька через «а» писать не захотел. А раз печатать стало нельзя, писательский зуд у него кончился, потому что какой же интерес писать ручкой. Это получается всё равно что уроки делать.
А тут ещё Митьку из редакторов уволили. Переизбрали.
Потому что он никого не хотел печатать в стенной газете, у него и для своих-то фельетонов места не хватало.
Все возмутились и переизбрали.
Редактором назначили Саньку Филиппова.
Он стал всех печатать.
И теперь стенная газета во втором «а» стала выходить нормально, как и в других классах, — раз в месяц, а иногда и в два.
Очень важным показателем в соревнованиях звёздочек был макулатурный показатель.
Это значит — кто больше принесёт бумаги.
За первое место целых десять очков полагалось.
Но на первое место «Светлячки» не рассчитывали.
Первое место прочно занимали «Помогаи». Потому что у «Помогаев» была Танюшка Савельева, а у Танюшки Савельевой папа работал в типографии.
Как только объявят сбор макулатуры, так «Помогаи» всей звёздочкой топают в типографию, берут целую кучу бракованной бумаги, и готово дело — первое место обеспечено.
А у «Светлячков» никаких ресурсов.
У Митьки, Лёшки Реброва, Нины Королёвой, Вики Дробот — только газеты да журналы. А много ли их за месяц накопится дома?! Да ещё и не всякий журнал родители отдадут.
Правда, выручал Мишка Хитров. У него мама продавцом работала в «Гастрономе», он у неё обёрточную бумагу и картонные ящики ненужные выпрашивал.
А так — хоть пропадай.
Однажды ужасный скандал произошёл. Викин папа перерыл огромную кучу бумаги — вся школа собирала, — чтобы найти две какие-то книжки.
Вика их сдала. Она выбрала дома самые старые, самые, по её мнению, ненужные книжки.
Когда её папа узнал про это, он чуть в обморок не упал. Хорошо ещё, что макулатуру не успели увезти со двора. Что было!
Викин папа набросился на гору бумаги и переворошил её сверху донизу с фантастической быстротой.
Вика плакала. А он кричал:
— Варвары! Дикари! «Житие протопопа Аввакума» — в макулатуру! Первое издание «Сирано де Бержерака» на свалку! Варварка! Дикарка! Погоди, придём домой, я тебе покажу! Я тебе привью уважение к книге!
Митька, и Лёшка, и Нина, и Миша — все помогали искать. Одна Вика не помогала, она была занята — плакала горючими слезами.
Викин папа нашёл свои книжки и ещё кучу других, как он говорил, чрезвычайно редких и ценных.
Он схватил все эти книжки в охапку и побежал к директору школы, даже про Вику забыл.
Вот что значит сбор макулатуры. Не шуточки.
Митьку и его друзей одно утешало, что на последнем месте были не они, а «Добрые хозяюшки» во главе с главным врагом Лисогоновым. Уж так он орал, так не хотел быть «Доброй хозяюшкой»! Он там один мальчишка, остальные девочки. Пришлось Таисии Петровне вмешаться. И то утихомирился он только тогда, когда его командиром назначили.
И вот «Добрые хозяюшки» эти — на последнем месте по сбору макулатуры.
Лисогонову это до смерти обидно. Его звёздочка на первом месте по успеваемости, там, как нарочно, все самые закоренелые отличники собрались, а макулатура все показатели портит.
И вдруг — трах-тара-рах! Как гром среди ясного неба: «Добрые хозяюшки» на втором месте, а «Светлячки» — на последнем. Нинка Королёва чуть не расплакалась. Она в этот раз целых восемь килограммов принесла, больше всех в звёздочке.
— Эх вы, — говорит, — а ещё мальчишки! Нам с Викой за вас стыдно.
— Мы за вас краснеем, — говорит Вика.
— Ха-ха! — кричит Лисогонов. — Теперь всегда так будет! Петушиное слово знаю! Пора на первое место перебираться.
— Слыхали? — спрашивает Митька. — Слово какое-то знает.
— Петушиное, — говорит Вика.
— Тут что-то не так. Что-то мне подозрительно это дело, — говорит Мишка Хитров.
А командир Лёшка Ребров ничего не сказал. Он только зубы сцепил крепче и желваки на скулах стал перекатывать.
И вот снова объявили сбор макулатуры. Митька весь дом обегал, но почти в каждой квартире жили мальчишки или девчонки, которым бумага нужна была самим.
И всё-таки худо-бедно, а семь килограммов он собрал.
А Мишка Хитров добыл целых двенадцать.
В общем, «Светлячки» превзошли самих себя.
Лёшка потирал руки и говорил:
— Эх, поглядим-посмотрим, какое у этой «Доброй хозяюшки» Лисогонова лицо станет.
— Оно у него вытянется, — говорит Мишка.
— И позеленеет, — говорит Нина.
— Оно у него станет, как огурец, — говорит Вика.
— Скорее бы наступало завтра! — говорит Митька.
И вот завтра наступило.
Как обычно, дежурные старшеклассники взвешивали бумажные тючки, как обычно, к ним тянулась очередь, а родители норовили сдать без очереди — они спешили на работу.
Как всегда, выдавали талончики с цифрами, которые показывали, сколько ты сдал бумаги.
Когда «Светлячки» сложили свои талончики вместе, получилось у них аж сорок два килограмма. До звонка было ещё целых полчаса, и Митька с друзьями стали поджидать Лисогонова.
— Послушаем, что у него за такое петушиное слово, — говорит Митька.
— Ой, мальчики, а вдруг правда? — пугается Нина.
— Ещё чего! Никаких таких слов не бывает, — говорит Мишка.
— А жалко, — говорит Вика.
— Внимание! — кричит Лёшка. — На горизонте появились «Хозяюшки»!
Лисогонов шёл во главе своих отличниц, и уже издали было видно, что бумаги у них немного.
Но дальше произошло удивительное дело, которое положило несмываемое пятно позора на голову Лисогонова и отбросило «Добрых хозяюшек» на самое последнее место в соревновании.
Лисогонов не пошёл сразу сдавать свою макулатуру.
Он сделал тайный знак остальным «Хозяюшкам» и повёл их под арку и дальше в соседний двор.
— Куда это они направились? — удивлённо спрашивает Лёшка.
— Не знаю, — растерянно отвечает Мишка, — может, у них там тайный склад?
— Ох как интересно! — говорит Вика.
— Не вижу ничего интересного, — говорит Митька. — Пошли, посмотрим, что это они там делают.
— Только осторожно! — говорит Лёшка. — Как охотники.
— Или как разведчики, — говорит Нина.
«Светлячки» осторожно, на цыпочках пробрались в соседний двор и увидели там такую картину, что не поверили своим глазам.
Они смотрели, и справедливый гнев постепенно переполнял их сердца и души.
Потому что Лисогонов делал вот что.
Он развязывал тючки с макулатурой, брал кирпич, целая куча которых валялась рядом с ним, оборачивал его газетой, засовывал в середину пакета и вновь обвязывал пакет верёвкой.
Но мало этого!
После того как кирпичи были уложены, Лисогонов стал по очереди макать тючки в лужу!
— Ай да молодец! — говорит на весь двор Вика.
— Вот так умница! — кричит Нина.
Лисогонов от неожиданности вздрогнул и уронил пакет с кирпичом себе на ногу. Он завопил и хотел, прихрамывая, убежать, но ничего не вышло: Митька с Лёшкой вцепились в него намертво.
— Значит, вот какое у тебя петушиное слово, — говорит Митька, — ты просто нечестный человек, Лисогонов. Первый раз в жизни такого нечестного человека вижу.
— Давайте надаём ему по шее как следует, — предлагает Мишка.
— Трое на одного, да?! Трое на одного?! — вопит Лисогонов и вырывается, а все остальные «Хозяюшки» плачут от стыда, а может быть, от предстоящего позора.
— Нет, Мишка! Мы не будем лупить этого нечестного человека по шее! — говорит командир Лёшка Ребров. — Слишком это для него лёгкое наказание. Эка невидаль — по шее! Мы его накажем презрением! Иди, Гошенька, сдавай свою нечестную макулатуру, иди.
— Ну уж фига с два! — кричит Мишка Хитров. — А ну-ка вынимай свои кирпичи и выбрасывай мокрую бумагу!
