- Мег не помогает тебе? - спросил Лори с негодованием.
- О, она старается, но она не может любить Бесс так, как люблю ее я, и Мег не будет так не хватать ее, как мне. Бесс - моя совесть, и я не могу смириться с такой потерей. Не могу! Не могу!
Джо снова закрыла лицо мокрым носовым платком и заплакала, особенно отчаянно именно потому, что в предыдущие дни старалась держаться бодро и ни разу не пролила ни слезинки. Лори закрыл глаза рукой, но не мог заговорить, пока не проглотил комок в горле и не успокоил дрожь губ. Может быть, это было не по-мужски, но он ничего не мог поделать с собой, и я этому рада. Наконец, когда рыдания Джо стали тише, он сказал с надеждой:
- Я не верю, что она умрет; она такая хорошая, и мы все так горячо ее любим; я не верю, что Бог заберет ее от нас так скоро.
- Хорошие и любимые люди всегда умирают,- простонала Джо, но плакать перестала; слова друга подбодрили ее, несмотря на собственные страхи и сомнения.
- Бедняжка, ты совсем измотана. Отчаиваться - это так на тебя непохоже. Перестань. Я подбодрю тебя в один миг.
Лори убежал, прыгая через две ступеньки, а Джо положила свою измученную голову на маленький коричневый капор Бесс, который никто и не подумал тронуть со стола, где она оставила его. Должно быть, он обладал волшебной силой, ибо смиренный дух его кроткой обладательницы, казалось, проник в Джо, и, когда Лори спустился бегом со стаканом вина в руке, она взяла стакан с улыбкой и сказала бодро:
- За здоровье моей Бесс! Ты отличный доктор, Тедди, и такой надежный друг. Как смогу я отблагодарить тебя? - добавила она, когда вино дало новые силы ее телу, так же как прозвучавшие ранее слова - ее страдающей душе.
- Придет время, и я пришлю тебе мой счет; а пока я дам тебе еще кое-что, что согреет твое сердце лучше целой кварты вина,- сказал Лори; на лице его было удовлетворение, которое он с трудом пытался скрыть.
- Что такое? - воскликнула Джо, на мгновение забыв от удивления о своем горе.
- Вчера я послал телеграмму вашей маме, и Брук ответил, что она выезжает. Она будет здесь сегодня вечером, и все будет в порядке. Ты рада, что я это сделал?
Лори говорил очень быстро, он сильно покраснел и был взволнован и смущен, так как прежде держал свой план в секрете из боязни разочаровать девочек или повредить Бесс. Джо вся побелела и вскочила со стула, а когда он умолк, она в то же мгновение придала ему уверенности тем, что закинула руки ему на шею и выкрикнула в порыве радости:
- О, Лори! О, мама! Я так рада!
На этот раз она не заплакала, но засмеялась нервно, задрожала и прильнула к своему другу, словно совсем потеряла голову от этого неожиданного известия.
Лори, хотя и явно удивленный, действовал с полным присутствием духа; он ласково похлопал ее по спине и, обнаружив, что она приходит в себя, добавил к этому один или два робких поцелуя, что сразу привело Джо в чувство. Держась за перила, она мягко отстранила его и сказала чуть слышно:
- О, нет, не надо! Я не хотела этого; ужасно, что я так себя веду, но ты такой милый, что сделал это, невзирая на Ханну, и я просто не могла не налететь на тебя. Расскажи мне все и не давай мне больше вина, а то вот что получается.
- Я не против,- засмеялся Лори, поправляя галстук.- Понимаешь, я очень нервничал, и дедушка тоже. Мы подумали, что Ханна превышает свои полномочия и ваша мама должна обо всем знать. Она никогда не простила бы нам, если бы Бесс... ну, если бы с Бесс что-нибудь случилось, ты понимаешь. Так что я убедил дедушку в том, что самое время для нас что-то предпринять, и вчера помчался на почту. Доктор выглядел вчера очень озабоченным, но Ханна чуть не сняла с. меня голову, когда я предложил послать телеграмму. Я не выношу, когда мной командуют, и от этого только укрепился в моей решимости - и так и поступил. Твоя мама приедет, я знаю. Последний поезд в два часа ночи; я поеду встречать ее, а вам нужно только скрыть свой восторг и не тревожить Бесс, пока эта благословенная женщина не доберется сюда.
- Лори, ты ангел! Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя?
- Налети на меня еще разок; мне это, пожалуй, пришлось по вкусу,- сказал Лори с озорным видом, чего с ним уже две недели не бывало.
- Нет, спасибо. Я сделаю это через посредника, когда придет твой дедушка. Не дразни меня, иди лучше домой и отдохни, ведь тебе предстоит полночи не спать. Благослови тебя Бог, Тедди!
Джо отступила в угол, а закончив свою речь, стремительно скрылась в кухне, где уселась на стол и сообщила собравшимся кошкам, что она "счастлива, ах как счастлива!", в то время как Лори направился домой, чувствуя, что удачно справился с делом.
- Это самый навязчивый мальчишка, какого я в жизни видела, но я его прощаю и надеюсь, что миссис Марч скоро здесь будет,- сказала Ханна с явным облегчением, когда Джо сообщила ей добрую весть.
Мег ощутила тихую радость, а затем долго размышляла над письмом, принесенным Лори, пока Джо приводила в порядок комнату больной, а Ханна "на скорую руку" стряпала пироги по случаю приезда "нежданных гостей". Казалось, дыхание свежего воздуха пронеслось по дому и что-то более прекрасное, чем солнечный свет, озарило тихие комнаты. Все словно почувствовали эту исполненную надежд перемену; птичка Бесс снова начала щебетать; на розовом кустике Эми, росшем на подоконнике, нашли полураспустившийся цветок; огонь в каминах, казалось, горел с необычной яркостью; и каждый раз, когда девочки встречались, их бледные лица озарялись улыбкой и они обнимали друг друга, шепча ободряюще: "Мама едет, дорогая! Мама едет!" Радовались все, кроме Бесс; она лежала в тяжелом оцепенении, равно не сознающая ни надежды и радости, ни сомнения и опасности. Это было жалостное зрелище: некогда розовое личико такое изменившееся и безучастное; некогда занятые ручки - такие слабые и изможденные; некогда улыбающиеся губы - совершенно неподвижные; некогда красивые, ухоженные волосы - спутавшиеся и рассыпавшиеся по подушке. Весь день лежала она так, только порой приподнимаясь, чтобы пробормотать: "Воды!" губами, так спекшимися от жара, что едва можно было разобрать это слово; весь день Джо и Мег не отходили от нее, наблюдая, ожидая, надеясь и полагаясь на Бога и мать; и весь день валил снег, завывал неистовый ветер, а часы тянулись мучительно медленно. Но наконец пришла ночь, и каждый раз, слыша бой часов, сестры, по-прежнему сидевшие по обеим сторонам постели, обменивались радостными взглядами, ибо каждый час приближал помощь. Заходил доктор и сказал, что около полуночи, вероятно, следует ожидать перемены к лучшему или к худшему и что к тому времени он вернется.
Ханна, совершенно измученная, легла на диванчик в ногах постели и быстро уснула; в гостиной шагал из угла в угол мистер Аоренс, чувствуя, что ему легче было бы встретиться лицом к лицу с целой батареей мятежников-южан, чем увидеть встревоженное лицо миссис Марч, когда она войдет в дом; Лори лежал на ковре, делая вид, что спит, но на самом деле неподвижно глядел в огонь задумчивым взглядом, делавшим его глаза необыкновенно нежными и ясными.
Девочки запомнили эту ночь на всю жизнь; сон не шел к ним, когда они несли свое дежурство с тем ужасным ощущением бессилия, которое охватывает нас всех в подобные часы.
- Если Господь сохранит Бесс, я никогда больше не буду жаловаться на жизнь,- прошептала Мег с жаром.
- Если Господь сохранит Бесс, я постараюсь любить Его и служить Ему всю мою жизнь,- ответила Джо так же горячо.
- Лучше бы у меня не было сердца, так оно болит,- вздохнула Мег, помолчав.
- Если жизнь часто бывает так тяжела, то я вообще не представляю, как мы ее вынесем,- добавила сестра безнадежно.
В это мгновение часы пробили полночь, и обе, забыв о себе, стали наблюдать за Бесс; им показалось, что происходит какая-то перемена в ее бледном, изнуренном лице. Дом был безмолвен как могила, ничто, кроме завывания ветра, не нарушало глубокой тишины. Усталая Ханна по-прежнему спала, и только сестры видели неясную тень, которая, казалось, легла на постель больной. Прошел час, но ничто не изменилось, лишь Лори, стараясь не шуметь, вышел из дома и уехал на станцию. Еще час - по-прежнему никого; тревожные мысли о задержке из-за метели, о несчастном случае в пути и, что хуже всего, об огромном горе в Вашингтоне преследовали бедных девочек.
Был уже третий час, когда Джо, которая стояла у окна, думая о том, как безотрадно выглядит мир за этой крутящейся пеленой снега, услышала какой-то звук возле кровати и, быстро обернувшись, увидела, что Мег опустилась на колени перед стулом матери и закрыла лицо руками. Ужасный страх обдал Джо холодом, когда она подумала: "Бесс умерла, а Мег боится сказать мне".
Она мгновенно вернулась на свой пост у кровати, и от волнения ей показалось, что произошла значительная перемена. Горячечный румянец и выражение страдания исчезли, и любимое лицо казалось таким бледным и мирным в этом полном покое, что у Джо не было желания плакать или стенать. Низко склонившись над любимейшей из сестер, она поцеловала влажный лоб, вложив в поцелуй всю душу, и нежно шепнула: "Прощай, моя Бесс, прощай!"
