2
Но и до этого им пришлось натерпеться страху – среди зулусов, которыми правили исключительно жестокие властители, убивавшие своих подданных за крохотные провинности и регулярно совершавшие человеческие жертвоприношения.
Пришельцам пришлось внушить туземцам, что они явились непосредственно со звезд. Но положение все равно было очень серьезное. И на их счастье – а также, как увидите, на счастье многих местных жителей, – один из путешественников заглянул в свой календарь. И прочитал там следующее: «...Четвертого июня – полное солнечное затмение. Начало в одиннадцать часов пятнадцать минут по гринвичскому времени, видимое на здешних островах, в Африке и т. д.».
...Ну, все, конечно, уже догадались, что путешественники использовали это свое знание, как говорится, по полной программе. И только жестокий правитель отдал приказ убить самую красивую девушку – по установленному там обычаю («Девушка в отчаянии заломила руки и громко закричала: – Жестокие, я так молода! Что я такое сделала?..»), как один из путешественников воскликнул:
« – Остановитесь! Мы, белые жители светлых звезд, повторяем, что мы не допустим этого убийства. Смейте только сделать хоть один шаг вперед, и мы потушим солнце и потопим всю землю во мраке. Отведаете нашего волшебства!
Моя угроза подействовала: люди остановились...»
Ну а дальше все идет, как по нотам (астрономия – наука очень точная!), и читать очень интересно.
А теперь вопрос к самым начитанным из вас – не напомнила ли вам эта история с затмением нечто, читанное в совсем другой книжке?
3
Я рассказывала в свое время читателям «до шестнадцати» об американском писателе Вашингтоне Ирвинге (получившем, между прочим, от родителей свое имя в честь первого американского президента – Джорджа Вашингтона) и о его герое Рип ван Винкле, вошедшем в галерею знаменитых литературных героев. Он хлебнул однажды из предложенного ему незнакомцами кубка с вином – и «погрузился в глубокий сон». Проснулся же на том самом зеленом бугре, что и заснул, – но только через много-много лет...
А другой американский писатель – давно известный вам и, надеюсь, читанный Марк Твен – описал нечто противоположное.
Рассказчик одной из его повестей бродит вместе с недавним знакомым по старинному британскому замку и слушает скучный голос экскурсовода:
« – Древняя кольчуга шестого века, времен короля Артура и Круглого стола...» (а по преданию именно этот король задумал для пиршеств соорудить круглый стол – чтобы все рыцари чувствовали себя за ним равными друг другу!) «...по преданию, принадлежала рыцарю сэру Саграмору Желанному; обратите внимание на круглое отверстие между петлями кольчуги с левой стороны груди; происхождение этого отверстия неизвестно, предполагают, что это след пули. Очевидно, кольчуга была пробита после изобретения огнестрельного оружия» – экскурсовод высказывает предположение, что в нее какой-нибудь солдат выстрелил уже в позднейшее время – «из озорства». Спутник «улыбнулся... и пробормотал про себя:
– Что скрывать! Я-то знаю, как была пробита эта кольчуга. – Затем, помолчав, прибавил: – Я сам ее пробил.
Я вздрогнул от изумления, как от электрического тока. Когда я пришел в себя, его уже не было».
Вечером они вновь встречаются. И знакомец-незнакомец рассказывает следующее.
Он жил себе в Америке и в 1879 году работал в должности старшего мастера на оружейном заводе. А в те годы жители США – потомки энергичных, инициативных первопроходцев, покинувших старую добрую Европу, чтобы заселять этот не очень-то пригодный для жизни молодой материк, с его нередкими торнадо и землетрясениями, еще совсем не были такими законопослушными, какими стали в XX веке. Это были настоящие ковбои, в любой момент готовые к потасовке с любым исходом. Потому герой Марка Твена поясняет: «На такой должности надо быть человеком боевым – это само собой понятно. Если под вашим надзором две тысячи головорезов, развлечений у вас будет немало. У меня во всяком случае их было достаточно. И в конце концов я нарвался и получил то, что мне причиталось. Вышло у меня недоразумение с одним молодцом, которого мы прозвали Геркулесом. Он так хватил меня по голове, что череп затрещал, а все швы на нем разошлись и перепутались. Весь мир заволокла тьма, и я долго ничего не сознавал и не чувствовал.
Когда я очнулся, я сидел под дубом на траве, в прелестной местности, совершенно один. Впрочем, не совсем так: рядом находился еще какой-то молодец, он сидел верхом на лошади и смотрел на меня сверху вниз, – таких я видывал только в книжках с картинками. Весь он с головы до пят был покрыт старинной железной броней; голова его находилась внутри шлема, похожего на железный бочонок с прорезями; он держал щит, меч и длинное копье; лошадь его тоже была в броне, на лбу у нее торчал стальной рог, и пышная, красная с зеленым, шелковая попона свисала, как одеяло, почти до земли.
– Прекрасный сэр, вы готовы? – спросил этот детина.
– Готов? К чему готов?
– Готовы сразиться со мной из-за поместий, или из-за дамы, или...
– Что вы ко мне пристаете? – сказал я. – Убирайтесь к себе в цирк, а не то я отправлю вас в полицию».
Но тут быстро выясняется, что дело не шуточное, всадник несется прямо на него с копьем, в конце концов берет его в плен и куда-то ведет. По дороге попадается им прелестная девчушка лет десяти, которая «нисколько не удивилась его фантастическому наряду, словно ежедневно встречала людей в латах. Она прошла мимо него равнодушно, как прошла бы мимо коровы. Но что стало с ней, когда она увидела меня! Она подняла руки и окаменела от удивления, рот ее раскрылся, глаза испуганно расширились; вся она была воплощением любопытства, смешанного со страхом... И я никак не мог понять, почему ее поразил я, а не мой спутник. Тут было над чем призадуматься. Я шел как во сне».
4
Все больше и больше видит бедный герой несусветного и необъяснимого.
Наконец за ним присылают «главу пажей» – «тоненького мальчика в ярко-красных штанах. ...Верхняя его одежда была сшита из голубого шелка и кружев; на его длинных светлых кудрях сидела розовая атласная шапочка с пером, кокетливо сдвинутая на ухо».
Они идут, мальчик весело болтает – и выбалтывает, что родился в начале 513 года. И тогда его собеседник спрашивает слабым голосом:
« – Послушай, мой мальчик, я здесь чужой, друзей у меня нет; будь со мной честен и правдив. Ты в своем уме?
Он ответил, что он в своем уме.
– И все эти люди тоже в своем уме?
Он ответил, что они тоже в своем уме.
– А разве здесь не сумасшедший дом? Я имею в виду заведение, где лечат сумасшедших.
Он ответил, что здесь не сумасшедший дом.
– Значит, – сказал я, – либо я сам сошел с ума, либо случилось что-то ужасное. Скажи мне честно и правдиво, где я нахожусь?
– При дворе короля Артура».
...Вот почему и повесть эта названа – «Янки при дворе короля Артура» («янки» – если кто забыл – это американец английского происхождения).
И когда герой узнает от пажа сегодняшнее число – 19 июня 528 года, он, «по какому-то наитию» (а мы думаем – просто хорошо учился!), вспоминает, что «единственное полное солнечное затмение в первой половине шестого века произошло 21 июня 528 года, и началось оно ровно в три минуты после полудня». Он решает, что это единственное средство проверить точно, в каком он времени. Но обстоятельства складываются так, что он использует это свое знание точь-в-точь как герои Хаггарда – для демонстрации своей волшебной силы...
5
«Копи царя Соломона» вышли в свет в 1885 году, а «Янки при дворе короля Артура» – в 1889. Так что у Марка Твена было время почитать Хаггарда.
А может, все-таки он его не читал? И это – случайное совпадение? Ведь у обоих писателей фантазия била ключом.
Но тут вот что интересно – когда Марк Твен будет описывать своего отважного янки, оказавшегося нежданно-негаданно в шестом веке, за столом короля Артура и королевы Гиневры, и собравшиеся за этим столом рыцари будут наперебой хвалиться, как они взяли его в плен, то автор вложит в уста волшебника Мерлина предложение снять с пленника его «заколдованную одежду». То есть никогда не виданный ими костюм приличного американца конца XIX века.
«Через полминуты я был гол, как кочерга! О боже, в этом обществе я оказался единственным человеком, которого смутила моя нагота. Все разглядывали и обсуждали меня с такой бесцеремонностью, словно я был кочан капусты. Королева Гиневра смотрела на меня с тем же простодушным любопытством, как и все остальные, и даже сказала, что никогда в жизни не видела таких ног, как у меня. Это был единственный комплимент, которого я удостоился, если подобное замечание можно назвать комплиментом».
Вот тут замечательный писатель себя выдал!..
Дело в том, что именно у Хаггарда одному из героев, европейцу, привыкшему быть одетым с иголочки и уж во всяком случае не показываться на людях без брюк, местные жители не отдают его брюки, поскольку не могут налюбоваться на его «прекрасные белые ноги»!
