же дернулся от звука собственного сиплого голоса. Видимо, он успел подумать и для чего-то озвучил мысль вслух, поначалу не заметив этого, а после ужаснулся и вернулся обратно в спальню. Сел за рабочий стол, вырвал из некогда нужной тетради чистый лист в клетку и вывел на нем крупные, немного корявые на первый взгляд, как запинающиеся друг об дружку инвалиды, буквы:
прогулы в школе
ПОЧЕМУ
?
Пытаешься найти оправдание собственной лени? Что ж, похвально, ведь раньше мы прогуливали занятия без этой странной формальности. Но вот в чем вопрос: найдешь ли ты эти самые слова, сможешь ли перекрыть ими волнения совести? А ведь она у тебя есть — помнишь, как мамочка готовила медвежат и в шутку уговаривала тебя остаться дома в такой лютый снегопад, а ты все равно рвался что есть сил в школу и терпеливо отсиживал уроки, положенные второклассникам? Тогда она еще провожала тебя счастливой улыбкой, а когда ты вернулся, звери казались еще вкуснее, чем те, которые могли быть утром, забыл?
Дауни закрыл на мгновение глаза и попытался восстановить в памяти тот самый день, но понял, что единственное, оставшееся от него — это приготовленные Шарлоттой печеньки. В шутку все в семье обзывали их медвежатами, потому как формой они пусть отдаленно, но все же напоминали маленьких мишек. Но не это отложилось в глубинах сознания парня, не их точечки-глазки из карамели, не вылитый в форме лапок и носа темный шоколад — он помнил дивный запах, идущий от только что сделанных сладостей. И, сидя перед листом бумаги с выведенным снизу знаком вопроса, Джек как будто прямо сейчас чувствовал аромат песочного теста, ощущал на губах тот бесподобный и неповторимый вкус запеченного шоколада…
А потом резко пришел в себя, ведь никакого печенья перед ним не было, Шарлотта уже год как мертва, а сам он больше не тот маленький мальчик, рвущийся за знаниями в самый разгар снегопада. От внезапно пришедшего осознания захотелось выть, и брюнет в гневе расчертил весь лист зизгзагами и крючками, пока там не появились рваные дыры — только после этого отложил несчастную бумагу в сторону и уткнулся в сложенные вместе локти, не шевелясь в течение целого часа.
«Я тогда жуть как расстроился», — лениво усмехнулся Джек, по-прежнему растянувшийся на кровати звездой и не желающий менять своего положения ни на сантиметр. Приятные моменты из прошлого накрыли его с головой, позволили прикоснуться к ним, ощутить на вкус, но только на несколько мгновений. На смену невероятному наслаждению пришла тупая, ноющая боль, которую хотелось вырезать из груди огромными железными ножницами и зашить рану толстой нитью, только бы не зудила так сильно.
Продолжим поиск причин, раз эта проблема до сих пор столь актуальна для тебя, — вернул парня в реальность все тот же нудный голос внутри него самого и застал врасплох таким предложением. Сил подняться с кровати и выйти на свежий воздух, чтобы избавиться от навязчивых размышлений, не было, а потому парень пару раз моргнул и приготовился к долгому и утомительному монологу. — Ты всегда можешь сослаться на горячую голову и начинающуюся болезнь, ведь осенью каждый может позволить себе немножечко заболеть, правда? Что ж, начало положено. Не утыкайся в подушку в надежде от меня скрыться — знаешь же, я звучу изнутри, меня невозможно упрятать под бумажный купол, разве только ты сам захочешь себя выключить. Так что обойдемся без показательности. Вторая причина, та, которую ты скорее всего и будешь в дальнейшем использовать для следующих прогулов, так это твое душевное состояние. Чувствуешь себя потерянным и разбитым, Джеки? Разве это не краткое описание твоего самочувствия в последние несколько дней? Ты как умирающее животное со стрелой в боку — будешь ковылять вперед, издыхая от кровотечения и дикой боли, охватывающей все тело, а если остановишься передохнуть… все так же умрешь, но без страшных мучений. Прости, но если ты сам не можешь себе помочь, на меня глупо рассчитывать.
Дауни все же приподнялся на локтях и перекатился с одной стороны на другую, цепляя бутылку с водой руками и делая освежающий глоток. Вместе с жидкостью по его венам поползло что-то горячее и живое, такое, что захотелось мигом вскочить и прекратить бездействие: броситься бегом по сырым улицам, перескакивая через лужи и огибая медленно плетущихся прохожих; добраться до какого-нибудь прекрасного места, с которого открылся бы чудный вид на весь город, и замереть там, наполнив грудь чистым воздухом и едва сдерживая переполняющий душу восторг.
Подумав об этом, Дауни плюхнулся обратно в объятия одеяла и простыни, заворачиваясь в последнюю как в кокон. Но и здесь до него долетали отголоски того, что творилось внутри вновь оставленного без присмотра кинотеатра и вертелось там в беспорядке с немыслимой скоростью.
Снова Джек нырнул в этот пахнущий тиной колодец, и на этот раз, к счастью, не слишком уж углубился в омут. Перед ним на мгновение возник вчерашний день, когда вернувшись с короткой прогулки и в очередной раз пропустив школьные занятия, парень столкнулся с Мэг в коридоре. Около минуты она смотрела на него несколько непонимающе и удивленно — эта странная женщина в просторном домашнем халате и прорванных карманах на нем, с чудной прической на голове, больше походящей на один большой спутанный намертво колтун, чем на обыкновенные волосы. Стилсон после задумчивого молчания довольно живо спросила:
— Остановись, Джек, нам надо поговорить. Где ты был весь прошлый день и сегодняшнее утро? Не в школе ведь? Звонил директор.
ОНА думала, что эти слова прозвучат угнетающе и заставят племянника бегать глазами по комнате, только бы не смотреть на ее торжествующее выражение; он начнет жалко оправдываться, еще больше раззадоривая ее саму и рождая в ней злостное ликование; что он промолчит, стыдливо наклонив голову, не возражая на ее злобные крики. И, конечно же, она будет кричать, ведь, как оказалось, Майкл пропил в баре сумму, отложенную ею на покупку платья для свадебной церемонии какой-то там миссис Джейн, и теперь ОНА в ярости, бешенстве, а перед ней стоит тот, на кого все это можно запросто вывалить, чтобы полегчало на душе и сердце. Но какого же было ее разочарование, когда брюнет бросил перед собой довольно-таки равнодушный взгляд и ответил:
— Я не могу ходить в школу, в которой чувствую себя полным ничтожеством. Поэтому тебе и звонят. Им ведь важно, чтобы все ученики присутствовали в классах во время занятий, а каждый из них ощущал себя ни на что не способным существом без собственного
