Юля смахнул тёмные шарики в крошечный пластиковый пакетик.
– Вы правы, конечно: плоды этих достижений появятся у вас раньше, чем в нашей истории. И наверняка Рентген, Резерфорд, Планк, Эйнштейн и другие великие примут в этом процессе живейшее участие. Но вот беда: это будут уже не их открытия! На долю их гениальных умов выпадет участь составителей каталогов, прилежных учеников и преподавателей, в лучшем случае – технологов, внедряющих плоды чужих исследований. Получив на блюдечке все достижения науки на сто с лишним лет вперёд, вы разом убьёте в ваших научных титанах стремление познавать мир. Зачем, если все открытия уже сделаны?
Евсеин поморщился.
– По-моему, вы преувеличиваете, коллега. Да, конечно, большинство знаний они получат, так сказать, «даром» – но кто мешает пойти дальше, куда ещё не добрались ваши учёные?
– Если бы всё было так просто, друг мой! – развёл руками старик. – Современная физика, так или иначе, развивает грандиозный задел, заложенный ещё в начале двадцатого века. Да, сделано немыслимо много – но таких фундаментальных прорывов, что последовали за открытием радиоактивности и Х-лучей больше не случилось. А потенциал этого прорыва уже практически исчерпан – любое фундаментальное исследование сейчас требует колоссальных затрат, сложнейшего, уникального оборудования, огромных объёмов работ. Вашим учёным будет не под силу приблизиться к такому уровню. И дело не в масштабах затрат – требуется иной тип мышления, совсем другая физическая школа. А взяться ей неоткуда, из простого усвоения чужих знаний свою школу не создать. Она возникает только в процессе исследований, дискуссий, неизбежных ошибок, в конце концов – всего того, чего ваша наука будет лишена, благодаря «подарку из будущего». Ваши Резерфорды, Паули, Кюри обречены изучать собственные теории, которые они в вашем мире не создадут.
Евсеин задумчиво потеребил мочку уха, протёр и водрузил его на переносицу.
– Признаться, в таком ключе я это не рассматривал. Так вы полагаете, что нам следует ограничить доступ к знаниям, предоставив науке развиваться своим чередом?
– Вряд ли это возможно, Вильгельм Евграфович. Как я понял, материалы из будущего целиком в руках организации… как вы её назвали, ДОК?
– Д.О.П., Департамент Особых Проектов. Вы правы, все, что ваши «земляки» притащили из будущего, лежит в их закромах. Доступ – только по личному разрешению директора Департамента барона Корфа.
– Это тот, что помогал Семёнову?
– Он самый. После того, как нашим друзьям удалось сорвать покушение на императора Александра III, их инкогнито волей-неволей было раскрыто. Да они не особенно-то и скрывались: «червоточина» схлопнулась, дороги назад нет. К счастью, господин Семёнов и его соратники заранее создали запас разнообразного оборудования. И самое главное: переправили к нам огромное количество информации, записанной на таких зеркальных кругляшах – никак не могу запомнить, как они называются…
– ДиВиДи. И наверняка ещё есть внешние диски – емкость у них просто чудовищная, так что представляю, сколько всего они туда впихнули… Тоже сложность, между прочим – только на то, чтобы расставить весь этот объём знаний по приоритетам для ваших учёных, понадобится уйма времени. Где уж тут думать о таких материях, как будущее научной школы! К тому же, большинство учёных, сделавших в физике что-то значимое – это иностранцы, с Россией никак не связанные. Что за дело вашему Корфу и иже с ними до их научных карьер? Российские учёные массово включились в серьёзные теоретические разработки только в середине двадцатого века – если не считать Капицу, конечно. А тут, такой шанс создать приоритет российской науки буквально во всём! Вы уверены, что начальство Д.О.П. не руководствуется подобными соображениями?
– Не уверен, ох, не уверен… – покачал головой доцент. – И это, признаться, меня удручает. Я могу понять государственные соображения, но ведь развитие науки – это достояние всего человечества. Да и российская школа не слишком-то выиграет от этого. Ну что с того, что у нас будут самые лучшие каталоги грядущих достижений? Людей-то, способных их совершать, от этого не прибавится.
– Ну, не так всё мрачно, дражайший Вильгельм Евграфыч! – дядя Юля ободряюще потрепал историка по руке. – Кроме фундаментальных исследований, вашим учёным – и теоретикам и прикладникам – предстоит уйма работы по переосмыслению полученных знаний и практическому применению. Так что, если не физики-теоретики, то уж прикладники и технологи у России точно будут самые передовые. Что до теории – вашим учёным открывается совершенно новое поле для деятельности. И там, возможно, лежат такие пласты открытий, что наши академики удавились бы от зависти. Работы на этом поле хватит и российским учёным, и Эйнштейну, которому у вас едва исполнилось девять лет, и трёхлетнему датскому мальчику по имени Нильс Бор, и не рождённым ещё Ферми и Паули, и многим другим. Шутка сказать – новое, невероятное направление в науке! Да что там… совершенно новый взгляд на природу Вселенной, о котором у нас пока могут только мечтать!
Он подбросил на ладони пакетик с тёмными бусинками.
– Нам очень не хватало специалиста вашего профиля, Александр. – дядя Юля перехватил осциллограф поудобнее. – А то я не слишком разбираюсь в этих… э-э-э… компьютерных штучках.
Шурик кивнул. Прибор, как и его владелец, был настоящим динозавром – штампованный алюминиевый корпус, бакелитовые рукоятки, латунные ободки стеклянных, со стрелками, шкал. И, разумеется, никаких выходов для подключения цифрового оборудования.
– Да уж, Юлий Алексеич… – он поставил тяжеленную коробку на перила и посторонился, пропуская старика. – Вы простите, но когда я увидел, что вы приобрели – не знал, то ли плакать, то ли смеяться! Эти ноутбуки года через три, самое позднее, выйдут из строя. И всё – такое барахло даже не чинят, дешевле новый купить. А там? Я ведь так понимаю, что они будут использоваться весьма интенсивно?
– Где же вы раньше были? – старик развёл руками, признавая свою ошибку. – А теперь – ни денег лишних, ни времени…
Барахла было много. Нет – ОЧЕНЬ много. Весь вчерашний вечер он перетаскивали его из квартиры старика в машину, а потом снова разгружали – уже здесь, на улице Казакова. Алисе что, вильнула хвостом – «Шурик, миленький, помоги дяде Юле, а то у меня уйма дел, опять всю ночь не спать…» – и ускакала. А он отдувается: старик заявил, что ему понадобится всё, до последнего винтика – старые приборы, мотки проводов, паяльники, инструменты. И книги: неподъёмные коробки с ними уже успели отмотать грузчику-добровольцу руки.
Шурик почесал щёку и взгромоздил на плечо очередную тару, перевязанную бечёвкой. У доисторического старикана не нашлось даже упаковочного скотча…
– Так вы, молодой человек, тоже хотите попасть на ту сторону? – спросил дядя Юля. – Что ж, там для вас найдётся занятие, грамотные компьютерные специалисты у наших друзей в дефиците.
После вчерашнего объяснения с Алисой, после знакомства с гостями из будущего, Шурик пребывал, как
