Глава 6 или «голова, но только наоборот».
После того, как мы буквально «нырнули» в Чёрную дыру, я, наконец-то, поняла, что же имел в виду бермуд, когда произнёс слово «очистка». Поверьте, это не приятно! Тебя (в понятие «тебя» входят чувства, эмоции, мысли, память, не только то, что можно увидеть и пощупать, как, например, физическое тело) можно сказать, разглядывают, «выворачивают на изнанку», а ты при этом не можешь сопротивляться. Жуткое ощущение, вспоминать даже не хочется! Итак, очнувшись после вот такой «очистки» мозгов, я решила, что мне их (мозги) слишком «перечистили». На такие мысли меня натолкнули два факта: первый – голова гудела как паровоз, второй заключался в том, что, когда я открыла глаза, то обнаружила, что нахожусь в узеньком и светлом помещении, причём овальном, без острых углов между стенами, потолком и полом и, к тому же, без окон и дверей. Я сильно запаниковала, начала кричать и стучать о стенки моей «тюрьмы»: «Помогите, кто-нибудь! Выпустите меня! Не имеете права!» – и всё в таком духе. От бессилия я изо всех сил стукнула кулаком о стенку и села на пол. Раздался треск. В том месте, где я барабанила руками, появилась трещина, которая, быстро распространяясь по соседним стенам, охватило всё помещение. Через мгновение «тюрьма» рухнула, рассыпалась на мелкие кусочки. Я оказалась на воле.
«Словно скорлупа!» – подумала я о бывших стенках.
Но я оказалась не права, когда подумала, что нахожусь на воле. Нельзя же назвать волей то, что предстало перед моими глазами! Да, я была уже не в том закрытом помещении, от которого любой здоровый человек мог запросто заполучить себе клаустрофобию, о которой ранее даже понятия не имел! Я была на природе, а именно – на самой вершине большущей горы, и спуститься с неё было возможно только профессиональным скалолазам, имея специальное оборудование. Конечно же, спуститься теоретически можно было, но только кубарем, переломав себе всё, что возможно переломать. Находясь на такой высоте, я сразу поняла, что что-то не так. На вершине горы должно было быть холодно и снежно. Вместо этого,
было очень даже сносно, только немного ветрено. Я стала оглядываться, изучая место, где я находилась. Недалеко от моей
бывшей «скорлупы» я увидела одно гигантское яйцо. Я подошла поближе. Что-то мне это яйцо напоминало, но вот, что, понять я никак не могла. Я решила постучать по нему, мне показалось, что что-то шевельнулось в нём. Я ещё посильнее постучалась. Вдруг послышался треск, который был ну очень похож на треск моего бывшего овального помещения, где я ранее находилась – яйцо треснуло, а затем с грохотом раскололось. Из-под скорлупы вылез на четвереньках заспанный Женёк.
«Треск, овальное помещение без окон и дверей и, наконец, скорлупа!» – пронеслось у меня в голове. – «Всё ясно, я была в таком же яйце, как и Женёк!»
– Ты что тут делаешь, да ещё сонный? – был первый мой вопрос.
– Я не сонный, я притаился, а то, мало ли, что!
Мне показался этот ответ удовлетворительным, поэтому решила, не обращая внимания на Женьку внимания, продолжить дальше осмотр местности.
Видя моё тревожное лицо, окончательно проснувшийся Женёк полюбопытствовал, в чём дело. Я молча показала ему рукой на плывущее взади него небольшое облачко. Он повернулся на сто восемьдесят градусов и встал как вкопанный. Как вспоминал позже сам Евгений, ему сделалось очень плохо, неожиданно плохо. Этот момент он запомнил на всю жизнь. Во-первых, он увидел очень далёкую внизу землю и маленькие точечки, которые, наверное, были домиками. Этот открывшийся вид на него очень подействовал, так как он всегда боялся высоты. Во-вторых, в то время, когда Женька смотрел вниз на землю, из рядом проплывавшего облака высунулась голова зверька с очень странными глазками, которые всё не могли сфокусироваться на чём-то, вернее, остановиться на чём-то. Они всё время бегали и бегали, от лобной доли до шеи и обратно, при этом зрачки глаза неустанно вращались по всей его «орбите». С диким писком этот зверёк открыл рот и вцепился в нос и без того ошеломлённого моего друга. Последний упал с криком на землю, схватившись за зверька, пытаясь отцепить его от своего носа.
– Марина, помоги! Ну, сделай же
