такой сильный, что я почти не видела океан. Город оказался под плотной белой шторой из воды.
Мой взгляд остановился на ватмане с чертежами, прикрепленным в углу комнаты. Он был обклеен стикерами с заметками, исписан сносками, маленькими эскизами и зарисовками. Как же я могла забыть про вступительный проект для университета?
Я встала из-за стола и начала кругами ходить по комнате, сильно расчесывая кожу на шее и за ушами, одновременно, пытаясь найти очки. Такие большие, квадратной формы из прозрачного пластика. Они постоянно терялись в стопках рисунков и расставленных макетах. У меня был жуткий беспорядок. Я выпила стакан холодной воды и достала коробку с маркерами, никак не могла понять, чего не хватает в финальном чертеже. Сняв зубами колпачок, я провела желтую линию через весь чертеж и отошла назад. Откопав в ящике желтую бумагу, я отрезала полоску и прикрепила ее к основному макету. Мне срочно требовался тонкий прозрачный пластик для окон. Я никогда прежде не использовала ничего, кроме бумаги. Я считала неприемлемым добавлять другие материалы и фактуры, но сегодняшний день вдохновил меня на что-то новое. Я безумно хотела сделать что-то стоящее, а не простой торговый центр с фудкортом; я хотела сделать то, что сможет кардинально изменить жизни других людей. Я хотела рассказать историю.
Для этого мне нужен Оскар.
Через 2 часа мой пол, диван, стол и холодильник были завалены еще одним десятком объемных фигур и бумажных деревьев всех размеров.
В 7 утра зазвонил Skype. С трудом открыв глаза, я вскочила из-за стола. Шея затекла, а на щеке отпечаталась графика с бумаги. Я смахнула все на ковер и поставила ноутбук на кухонный стол.
“Дэн! Почему так рано?” Неожиданно для себя, бодро крикнула я.
“Маргарет, я тебя не вижу, ты где?”
“Готовлю завтрак, ты меня разбудил. Разве мы на сегодня договаривались?”
“Как прошла неделя? Таблетки подошли?”
“Дэнни, что бы я без тебя делала.”
Я перевела взгляд на большую банку с таблетками. Она так и осталась в упаковке от аптеки. Подогрев кокосовую запеканку, я села перед экраном. Дэн был психотерапевтом, с которым у меня проходили консультации. На них настояла мама. Я делилась с ним всем; наверное, он был мне больше другом, чем психологом. Отец Дэнни работал в маминой больнице, они хорошо ладили, и кому, как ни ему, мама могла доверить лечение своей единственной дочери. А еще, Дэн был лучшим другом моего брата Итана, они вместе учились в мед. институте Лиссабона.
“Слушай, Мэгс, твоя мама волнуется насчет поступления. Сказала, что..”
“Дэн, я не стану врачом. Пусть, хоть кто-то, наконец, поймет это.” После паузы я продолжила. “Скажи, ты же знаешь, что такое алекситимия?”
“Почему ты спрашиваешь? Из-за таблеток?”
“Я их не принимала,”– ковыряя запеканку, ответила я.
“Мне нужно понимать их реакцию на твой организм. Ты должна их принимать! Давай при мне.”
Я замерла и испуганно посмотрела на Дэна. Он не шутил. Дрожащими пальцами, я открутила крышку и высыпала на ладонь две круглые таблетки. Я не хотела их принимать, потому что всячески отрицала свою “болезнь”. Родители считали, что я слишком нервная и агрессивная, что способна на “необдуманные поступки”, но мне так не казалось. Я всегда поступала осознанно и умела контролировать себя.
“А какое у них действие?” Вдруг, задумавшись, спросила я.
“Это очень мощное успокоительное, при сильном стрессе срабатывает, как моментальный транквилизатор. Кстати, сравнимо с алекситимией.”
“А если предположить, что человек с алекситимией получит сильный эмоциональный стресс или испытает сильную эмоцию, он сможет выздороветь?”
“Если она вторичная, то шансы есть.”
“А если научиться сопоставлять физические ощущения и соответствующую им эмоцию? Или… гипноз? Самовнушение?” Осторожно спросила я.
“Зачем тебе это? Каждый случай индивидуален.” Дэн нахмурился.
“Дэн, прости, мне нужно быть в… институте к 8 часам. Давай продолжим вечером?”
“Нет проблем.” Дэн завершил звонок.
Конечно, я ему соврала. В институте мне нужно быть завтра. На самом деле, я не хотела продолжать разговор, потому что мне в голову пришла идея. Я собралась ехать к Оскару.
Как ни странно, погода сегодня была замечательная. Не сравнить со вчерашним днем. Я надела льняное платье и круглые солнцезащитные очки. Рюкзак сюда не подходил, и я нашла в шкафу тканевую сумку через плечо. Вставив ключ в дверь, я вернулась в квартиру и сунула таблетки в сумку.
Чтобы добраться до Оскара, мне требовалось минут 30-40. Я запрыгнула в автобус и надела наушники. Всегда включала один и тот же плейлист, когда куда-нибудь ехала. Он о многом мне напоминал, например, о Саммер. Мы знали эти песни наизусть и слушали на повторе. Как же я по ней скучала…
Проехав несколько остановок, я достала телефон и попыталась найти “Оскар Грин” хотя бы в одной социальной сети. Поиск не дал результатов. Я, почему-то, не удивилась. Он был не из тех, кто одержим интернетом и бесконечными переписками; я вообще не уверена, что у него есть телефон.
Я выглянула в окно, в сухую солнечную погоду Castelo dos Mouros выглядел не так мистически, как в туман. Он утрачивал свою магнетическую притягательность и становился обыкновенным замком, затерянным в глубине высоких деревьев. Тишину заменяли голоса туристов и автомобили.
Автобус резко затормозил на повороте, и я, ударившись плечом, выронила телефон. Ударившись о железное крепление, он отлетел в другой конец автобуса. Я схватила сумку и бросилась к выходу. Экран телефона покрылся паутинкой из трещин и больше не включался…
Охрана отказывалась меня пускать, так как я забыла пропуск в другой сумке, а позвонить Саре они не могли. Пнув от злости лежащий камень, я села на лавочку и откинулась назад.
“Тебе помочь?”
За секунду я узнала этот голос. Никакое событие не могло поколебать такое твердое равнодушие. Я стыдливо подняла глаза на Оскара и прикусила губу. Не хотела знать, сколько он так наблюдал за мной.
“Я направлялась к тебе, но… что-то пошло не так,” вздохнула я.
“Зачем пришла?”
Оскар сунул руки в карманы и харизматично посмотрел на меня. Мое вчерашнее предположение подтвердилось, но я пока не хочу ему об этом говорить. Алекситимия Оскара вторична, он сам создал ее у себя в голове, заблокировав базовые эмоции. Те, что он чаще всего испытывал, те, что заставляли его страдать и чувствовать боль. Но, в добавок к ним, Оскар избавился и от положительных. От любви, так как никогда ее не ощущал, от счастья, так как уже не надеялся быть счастливым. Но не знал, что второстепенные эмоции, как юмор, харизма, сомнение – они остались в нем и вышли на первый план.
“Прогуляемся?” Стараясь скрыть неконтролируемую улыбку, предложила я.
В моей голове было куча вопросов, на которые я боялась услышать ответ. Я не хотела лезть в его жизнь, погружать в воспоминания, которые,
