ссорились. Он всегда представлял, каким мог бы увидеть мир, если бы умел бегать, как Какэру. Ханако, похоже, чувствовала привлекательность легкой атлетики, поэтому он и решил, что Какэру должен ей нравиться.
И судя по всему, Какэру тоже не был равнодушен к Ханако.
– Эй, Дзёдзи! Ты слышишь меня, эй! – гневный голос хозяина дома привел Дзёдзи в чувство.
«Где я?» – Дзёдзи огляделся вокруг. Он увидел перед собой форму бегунов из команд Тотая и Кикуи. Они пересекали большой мост через реку Сакава. Это была пятнадцатикилометровая отметка. Вскоре они должны достигнуть город Одавара.
«Как это я столько уже пробежал?» – Дзёдзи удивился, услышав возгласы зрителей, стоявших вдоль дороги, словно они зазвучали только что.
– Дзёдзи!
Хозяин снова окликнул его из машины сопровождения, и Дзёдзи помахал правой рукой в знак того, что слышит. Он должен сосредоточиться на гонке. Дзёдзи взял бутылку с водой и вылил ее себе на голову. Он слизнул капли воды, стекавшие в уголок рта.
– Не знаю, к чему это. Но у меня послание от Какэру: «Если любишь, беги!» Всё.
«Тоже мне, как нос задирает», – Дзёдзи еле сдержал смех. Сам-то так и не заметил своих чувств.
«Но ты прав, Какэру. Сейчас я должен бежать. Потому что люблю это. Ради всех, кого я встретил за этот год, полный радости и боли. Люблю так сильно, что могу принять всю сердечную поддержку и отразить всю бессердечную клевету. Мы должны сполна насладиться бегом, который так любим!
А все остальное – позже».
Дзёдзи несся по тихим старым улицам Одавары. Многие горожане вышли поддержать бегунов, приветствуя их восторженными криками. Жители этого города всегда подбадривали спортсменов на Хаконе Экиден в Новый год. Дзёдзи это чувствовал. Даже если в обычной жизни они не слишком интересовались бегом, то в этот день пристально смотрели на бегунов, мчащихся по городу, будто это было важно для них самих.
«Я рад, что мне удалось принять участие в Хаконе Экиден. Мне повезло узнать, что такое серьезный бег».
Повернув направо на перекрестке Одавара Хонтё, Дзёдзи наконец-то бежал рядом с участником из Кикуи. Ветер с Хаконе холодил влажные волосы, это было даже приятно. Бегун Тотая тоже появился в поле зрения.
Преодолев пути железнодорожной ветки Хаконе Тодзан, Дзёдзи смотрел на реку Хаякава слева от себя и наконец-то бежал вверх последний километр. Ему было тяжело. Первую половину дистанции он витал в своих мыслях, войти в ритм оказалось трудно.
Справа от него пронесся экспресс-поезд линии Одакю Romancecar, который направлялся в Хаконе-Юмото, обгоняя его.
Он вспомнил слова Киёсэ: «Неужели скорость – единственное, что ты ценишь? Если так, тогда в беге вообще смысла нет. Можно ехать на скоростном поезде! Летать на самолете! Так быстрее!»
Тогда он не понимал, что Киёсэ пытался сказать Какэру. Но теперь осознал. Если бы он хотел добраться до Хаконе, то мог бы сесть на Romancecar и поедать в пути замороженные мандарины. Так было бы проще и быстрее.
«Но это не то же самое. Я… мы… хотим попасть не в Хаконе. Наша цель дальше, глубже, красивее. И туда можно добраться только бегом. Даже если это невозможно сейчас, я хочу однажды увидеть это место, а до тех пор буду продолжать бежать. Я пробегу этот мучительный километр и стану хоть немного ближе к цели».
Дзёдзи не позволил Кикуи опередить его. Он упорно боролся и продолжал двигаться вперед, не обращая внимания на крутизну склона.
Он услышал странную музыку, доносившуюся со станции Кадзамацури на линии Хаконе Тодзан, где находилась станция Одавара.
– Как-то у тебя там слишком шумно, – сказал Киёсэ.
Юки закрыл одно ухо ладонью и стал говорить громче в телефон:
– Тут танцуют тикува и хампэн [32]. Как у вас дела с погодой?
Старт пятого этапа находился перед железнодорожной станцией Кадзамацури, на парковке магазина, принадлежащего компании «Одавара камабоко». У эстафетной станции собралась большая толпа зрителей, а персонажи-маскоты в костюмах рыбных палочек танцевали под музыку. Благодаря звукам барабанов тайко всех охватило праздничное воодушевление.
Бегуны четвертого этапа приближались к станции эстафеты. Юки вместе с Синдо ждали Дзёдзи, который должен был вот-вот прибежать.
Шоссе номер один, ограниченное с двух сторон железнодорожными путями ветки Хаконе Тодзан и рекой Хаякава, идет до Хаконе-Юмото и дальше в горы.
– Здесь довольно холодно, – сказал Киёсэ по телефону. – Сейчас чуть больше четырех градусов, но облачно, возможно, температура еще опустится.
Температура в Кадзамацури и на озере Асиноко отличалась на два градуса. Юки решил, что Синдо лучше надеть футболку с длинными рукавами.
– Как Синдо?
– Он сейчас в туалете. А, вот подошел. Передаю трубку.
Юки, помахав телефоном, подозвал Синдо:
– Синдо, это Хайдзи.
Зрители расступались перед Синдо, когда он, выйдя из туалета, пересекал парковку. И скорее не потому, что он был бегуном из Кансэя, а из-за его странного вида. Его лицо все еще было замотано полотенцем, поверх которого он нацепил две маски сразу. Он пошатывался из-за температуры.
«Если еще и шлем надеть, то будет как на фото студенческих волнений в шестидесятые», – подумал Юки, передавая телефон Синдо.
– Да, я чувствую себя хорошо, – ответил Синдо охрипшим от температуры голосом, который звучал совсем не хорошо.
После короткого разговора с Киёсэ Синдо повесил трубку.
– Что сказал Хайдзи?
– Чтобы я попил.
Больше сказать было нечего. И Юки, и Синдо понимали чувства Киёсэ. Если Синдо выйдет из соревнования, Хаконе Экиден для команды Кансэя на этом закончится. У него не было другого выбора, кроме как добраться до озера Асиноко.
– Синдо, Юки, – они услышали голос из толпы. Обернувшись, они увидели зеленщика из лавки «Яокацу» с Нирой на поводке. На эти два дня, что ребята уехали, он присматривал за собакой.
– Дзёдзи сейчас сражается за десятое место с Кикуи, – сказал зеленщик.
Он вместе с Нирой были возле станции с самого утра. Синдо, настроившись стартовать, молча кивнул. Было очевидно, что ему плохо, поэтому зеленщик из «Яокацу» не стал расспрашивать, все ли с ним в порядке, а просто молча наблюдал, как Синдо гладит Ниру по голове.
Звук барабанов стал усиливаться. Бегун из Босо первым передал ленту. Следующим был Университет Ямато. В Хирацуке они были пятыми, но теперь улучшили свое положение. Рикудо, чемпионов Хаконе, нигде не было видно, зрители волновались.
Через двадцать секунд после Ямато до эстафетной линии Одавара добежал Университет Манака. Еще через семь секунд – Рикудо. Чемпион, опустившийся на четвертое место, наконец-то передал ленту бегуну пятого этапа.
Синдо снял пальто и отдал Юки. Под беговую форму он надел серебристо-серую футболку с длинными рукавами. Чем выше в горы, тем ниже будет температура. Многие спортсмены из других университетов тоже были в футболках с длинными рукавами.
– Пойдем.
Прижимая пальто, Юки подошел к линии эстафеты вместе с Синдо. Кофу, Дотидо, Китакансай передавали ленту. На данный момент разница с лидером соревнования, командой Босо, составляла около четырех с половиной минут. На подъеме в гору все могло измениться. Было трудно предсказать, какой университет окажется в лидерах этой интенсивной гонки по итогам первого дня.
Синдо снял полотенце и маски.
– Положите это в пакет, запечатайте его и отдайте хозяину «Яокацу». Юки, только ты не трогай, на всем этом вирусы.
Юки подумал, что такие предосторожности лишние, но Синдо выглядел серьезным. «Может, перед стартом нервничает. Нужно его успокоить, чтобы он смог бежать».
– Понял, – послушно согласился Юки.
Бегуны из Сайкё и Тотая прибыли на эстафетную станцию.
– Кикуи и Кансэй идут следующими, – раздался голос ассистента на эстафетной линии.
Юки колебался, стоит ли говорить, но, когда Синдо уже собирался выйти на линию эстафеты, окликнул его. Синдо повернулся и удивленно посмотрел на него.
– Если станет слишком тяжело, можно бросить гонку.
Возможно, эти слова могли разломить еще больше трещину, которую еле-еле сдерживал Синдо. Тем не менее Юки не мог не сказать этого.
Мутные от температуры глаза Синдо на мгновение
