В какой-то момент Марля не выдержала и разревелась. Совсем по-детски. Как плакала когда-то давным-давно, когда была совсем ребенком. Горько и по-настоящему. А Анна с Ириной сели по бокам и обняли ее с двух сторон. Кто-то из них гладил ее по голове, кто-то что-то шептал на ухо. И Марле вдруг стало так хорошо, уютно и безопасно, что слезы высохли сами собой.
– А я развелась с мужем, – призналась Анна Марле как лучшей подруге. – Мне было трудно на это решиться. Ведь мы прожили вместе три года. Но все три года я точно знала, что это – не то, что мне нужно. Что это – не мой человек. Знаешь, бывает такое ощущение… Встретишь человека и понимаешь, что он – твой . Такой, как ты. Родной. Близкий. А бывает, общаешься с кем-то, и весь он такой замечательный, но… чужой. Лишний. Ненужный. И теперь мне кажется, что я такая дура, что не развелась сразу. Терпела его зачем-то рядом. Врала и слушала вранье. Наверное, просто боялась остаться одна…
– А как вы это поняли, что он – не ваш? – спросила Марля.
– Почему «вы»? – улыбнулась Анна. – Я же ненамного старше тебя. Тебе шестнадцать? А мне двадцать три. Я совсем не взрослая тетя. Я – такая же девчонка, как ты.
– И я – не тетя, – вступила в разговор Ирина. – Мне двадцать пять, но я тоже девчонка. Так что давай на «ты», а?
– Давайте… Давай, – согласилась Марля.
– А как я поняла, что он – не мой?.. – Анна задумалась. – Не знаю… Это не через голову, не через «поняла». Это чувство. Я не знаю, как это объяснить…
– Я понимаю, о чем ты, – задумалась Ирина. – Я тоже как-то долго была в странных отношениях. Он любил другую, а она его – нет, и тут рядом была я, которая всегда готова была понять и утешить. Мне так хотелось быть ему нужной, что я бежала к нему по первому зову, а он… Потом, гораздо позже, я поняла, что он просто пользовался мною. Тогда же мне казалось, что он – мой. Но не потому, что я так чувствовала, а потому… Как трудно это сказать! – Она перевела дух и продолжила: – Потому что он первый, кто обратил на меня внимание. И я боялась, что больше никто на меня не посмотрит… Вот и цеплялась за него как за последнюю соломинку.
– Вы?! Ты?! – изумилась Марля. – Ты такая красивая, такая волшебная, такая… умная, добрая. Ты боялась, что ты никому не нужна?
– Я. В шестнадцать лет. И позже… Я считала себя уродиной. Я не умела общаться. Стеснялась. Была тощая. И с длинным носом. Он у меня, кстати, и сейчас длинный. Смотри. – И она повернулась к Марле в профиль. – Длинный?
Нос был длинный. Но большие глаза, длинные светлые волосы, локонами выбивающиеся из-под шляпы, красивый изгиб губ – все вместе делало Ирину настоящей красавицей.
– Но ведь дело не в носе… – не зная, что сказать, сказала Марля.
– В том-то и дело, – улыбнулась Ирина.
– И я себя считала уродиной. Тоже не веришь? – хитро прищурилась Анна.
– И ты?! – снова удивилась Марля. – Почему?
– Не знаю. Просто парни не обращали на меня внимания. А я думала, дело во внешности. И только потом поняла, что это были просто не те парни, которые мне интересны.
– А как же понять, которые те, а которые не те? Кто из них – мой, а кто – не мой? – спросила Марля. – Вот Надя говорит, что надо подходить ко всем, кадрить. Если парень не обращает внимания, есть определенные приемы, как его заинтересовать собой, как добиться внимания. Она мне рассказывала… Только я не помню.
– Если парень – твой, достаточно просто показать ему, что он тебе нравится. А дальше он сам сделает все, чтобы добиться твоего внимания. И ты можешь не знать никаких приемов, даже убегать от него – он побежит следом. Если будет чувствовать, что ты выбрала его, – сказала Анна.
Марля задумалась, потянулась в ведро за персиком.
– А иногда даже ничего показывать не надо. Если он опознал тебя как свою, то он сделает все, чтобы быть с тобой, – добавила Ирина. – А все остальное: приемы, все эти прижаться к нему, шепнуть на ушко – все это ложь. Это от скуки. Это от тоски по любви. Но это – не любовь.
– Да, наверное, это так… Я все время чувствовала, что все, что говорит Надя, – неправда, но не знала, в чем подвох… Я не хочу никого добиваться… Не хочу из кожи вон лезть, чтобы понравиться парню, который только от нечего делать поглядывает на меня…
– Ох уж эта странная идея, что можно себя как-то улучшить, приодеть, накрасить, научиться кокетничать…
– Апгрейдить себя, – вставила Ирина.
– …апргрейдить себя, – продолжила Анна, – все эти огромные каблуки, мини-юбки, чтобы соответствовать чему-то или кому-то и тем самым заслужить любовь.
– Хотя меняться, конечно, надо…
– Да, только все гораздо проще. Надо просто учиться любить.
– Учиться любить? – Марля слушала своих фей в оба уха.
– Да. Учиться замечать другого. Интересоваться им. Быть эгоисткой, но в меру, чтобы не ранить человека, который рядом, – высказалась Анна.
– Уважать и себя, и его. Потому что любовь – это ответственность. И забота. Любовь – это обмен. Если кто-то дает больше, а кто-то меньше – это сплошное использование, – добавила Ирина и улыбнулась. – Как давно я не говорила о любви… Так интересно, в пятнадцать лет я думала о любви одно, в двадцать – другое, в двадцать пять – третье… Что я буду думать о ней в тридцать? А ты, Анич, что думаешь про любовь?
– Я думаю… Когда вы вместе меняетесь. Становитесь взрослее. Мудрее. Что понимаете о себе и об этом мире. Любовь – это развитие. Не встретились – и все, и точка. Это только начало. Начало пути… А ты, Марлен, как считаешь?
– Я? – Марля растерялась: эти две женщины общались с ней не как с ребенком, а на равных, и ей это было удивительно. – Я думаю, что любовь – это романтика.
– А что такое романтика? Как ты поймешь, что это вот – романтика?
– Я пойму… Я почувствую, что… Что я как будто… выше всего. Не знаю, как это сказать. Как будто он и я – мы летим. И мы – часть этого мира. И мир – это часть нас. А мы вместе и… – И Марля окончательно запуталась.
И все трое замолчали. Какие-то люди прошли мимо. Рядом расположилась компания с гитарой. В ногах ворочалось море, а над ним висел огромный, далекий и близкий одновременно Орион.
На Марлю вдруг нахлынуло столько чувств разом, что она совершенно не знала, что говорить и надо ли это делать. А потом вдруг поняла, что она ужасно замерзла и ей хочется спать.
– Мы тебя проводим, – тут же поднялись с песка ее феи.
И все трое направились вдоль по пляжу. Подошли к тропике в гору, которая вела к домику бабульки, где жила Марля.
– Мне сюда, – показала путь она.
Стали подниматься: Марля впереди, а Ирина с Анной следом. В какой-то момент Марля обернулась на них и вдруг заметила, как на горизонте, между морем и небом появились один за другим несколько корабликов, расцвеченных огнями. Она шагнула вверх – появился еще один кораблик, ступила вниз – кораблики один за другим «пошли ко дну».
– Смотрите, они то появляются, то тонут! – не удержалась Марля.
Анна с Ириной тоже стали топтаться вверх вниз, наблюдая за появляющимися и пропадающими кораблями.
– Земля круглая, и чем выше мы поднимаемся, начинаем смотреть сверху, тем дальше видим и видим, что они появляются, – попыталась пояснить феномен Марля. – А когда опускаемся, они скрываются от нас за горизонтом.
– Как будто тонут. И правда, так занятно, – улыбнулась Анна.
– Интересно, а как далеко от нас горизонт? Земля круглая, мы не можем видеть все море, а только его часть. Так вот, как далеко от нас эти корабли? – заинтересовалась Ирина.
И тут Марля блеснула познаниями с географии:
– Горизонт от нас в одиннадцати километрах. И корабли, стало быть, тоже.
Налюбовавшись зрелищем, все трое двинулись дальше, продолжая разговаривать о круглой земле. Марля снова шла впереди, старательно глядя под ноги, чтобы не наступать на шишки, потому что это было больно. И вдруг заметила какие-то светящиеся точки, висящие примерно в метре над землей.
– Ой, что это? – удивилась она.
– Ой, это светлячки! – тут же подошла к ней Ирина.
– Да, да, это они! – обрадовалась Анна. – Я никогда их раньше не видела.
Точки между тем зашевелились, немного отлетели от людей, а потом снова приблизились. Марля сосчитала: их было шесть. И дальше троица двигалась в окружении светлячков, которые разноцветным почетным эскортом сопровождали их по темному лесу.
И вдруг Марля поняла, что она счастлива. Что она как будто выше всего. Что она как будто летит. Душа ее летит высоко-высоко. И она – часть этого мира. И мир – это часть ее. И она при этом не одна, а с двумя самыми замечательными людьми на свете. И это романтика. Без Федьки, без Петьки, без какого-либо парня рядом. Но самая что ни на есть романтика.
– Мне так хорошо… – не в силах сдержать чувств, сказала Марля, но смущаясь и не глядя на спутниц.
Все трое тут же остановились, замерли, обернулись на море, проглядывающее сквозь деревья, со светлячками корабликов в листве.
