class="v">А как взберешься на небо по ней,
Нос задирать ты, поганец, не смей.
Живи, целый год обо мне вспоминая,
До нового славного первого мая.
— Ну, Молли, если ты и впрямь пошлешь свое стихотворение, Гриф запомнит его на всю жизнь, а не то что до следующего первого мая, — сказала Джилл, после того как хохот мальчиков, единодушно признавших стихи «потрясающими», наконец стих.
— Вот и хорошо, — со смешком ответила ее подруга. — Кроме стихов, я ему приготовила еще один милый сюрпризик. Как только он начнет нюхать боярышник, сразу уколется о булавку. Это ему в ответ за кнопку, которую он засунул мне в резиновый сапог. Не сомневаюсь, он сегодня тоже для меня что-нибудь симпатичное приготовит, вот и хочу упредить удар, — объяснила она, оборачивая венком из искусственных цветов свою корзинку в форме каноэ. [90]
— Теперь твоя очередь, — обратилась к Мэри Джилл, готовясь услышать что-нибудь очень сентиментальное.
— Вообще-то, в основном я писала только для тех, кто получит мои корзинки, — отозвалась она. — Но вот это маленькое стихотворение все же могу прочесть. Оно посвящено Ральфу. Он сказал, что одну из корзин собирается подарить своей бабушке, и это так мило с его стороны… Вот я и решила, что он обязательно должен тоже получить цветы. Ральф ведь всегда так добр к нам. — Все это Мэри проговорила с таким простодушно-невинным выражение лица, что никто из ребят даже и не подумал смеяться над ней.
Я учусь у тебя красоте.
Красоту ты творишь в доброте.
И еще ты нас всех восхищаешь
Тем, как долг свой всегда исполняешь.
— Он будет рад и наверняка сразу же поймет, от кого это послание, ведь ни у кого больше нет такой красивой розовой бумаги и такого изящного почерка, как у тебя. Да и корзинка прелестная. — Джилл указала на виртуозно оформленную корзину, выполненную Мэри в форме лилии с цветами внутри.
— Он любит красивые вещи даже больше, чем я, — очень серьезно проговорила она. — А корзинку в форме цветка я сделала потому, что недавно подарила ему одну из своих калл, которой он так восхищался. — При этом воспоминании Мэри не смогла сдержать улыбку.
— Неплохо бы нам повесить несколько корзин на двери домов, где их вовсе не ожидают, — подал идею Эд. — Если не возражаете и готовы пожертвовать на это несколько штук, то сам я их и доставлю. Лично мне нужна только одна корзинка. Дайте мне ее, а остальные пусть отправляются к старой миссис Такер, маленькой ирландской девочке, которая так долго и тяжело болела, хромому Недди и Дэдди Мансону. Воображаю, как они обрадуются и удивятся. Давайте, а?
Остальные немедленно согласились на его уговоры. И несколько бедолаг, проснувшись поутру, решили, что ночью к их нищим домам наведывались не иначе как майские эльфы, ведь им абсолютно не от кого было ожидать красивых корзин с цветами. Ну и конечно же, вся эта ночь была полна веселых возгласов, смеха и неожиданных встреч. Мальчишки застигали друг друга возле дверей нравившейся им девочки; девочки же удивленно взвизгивали, завидя какую-нибудь из своих подруг, тихой сапой кравшуюся к дому мальчика, которому мгновение назад та уже подкинула на крыльцо свой сюрприз. И когда праздник кончился, многие сожалели, что он бывает только раз в году.
Молли вернулась домой очень поздно и тут же выяснила, что хитрюга Гриф все же опередил ее. Возле двери она едва не споткнулась о корзину, с какой обычно ходят на рынок. Внутри ее оказался букет из красной и белокочанной капусты, любимых овощей девочки. Даже мисс Бат весело посмеялась, увидев доставленное Молли послание, а та, в свою очередь, решила в следующий раз «порадовать» Грифа букетом из моркови, свеклы и турнепса.
Мэри, после того как Фрэнк попрощался с ней у калитки, добежала до дома по садовой дорожке и стала нащупывать дверную ручку, когда поняла, что на ней что-то висит. Аккуратно открыв дверь, она увидела на ней множество букетов от ее друзей. Это было восхитительное зрелище. Среди прочих особенно выделялась корзина в форме колчана для стрел, сплетенная из бересты. Запустив руку внутрь, под плотный слой листьев, Мэри нащупала на дне корзины нечто шероховатое и довольно тяжелое.
— Ах! — прошелестел во тьме ее завороженный возглас, едва она разглядела продолговатый предмет.
Это был гипсовый барельеф, в котором изящнейше воплотился ее цветок.
— Какая же красота! Наконец-то у меня есть своя собственная, по-настоящему прекрасная вещь, — быстро взбегая по лестнице к себе в комнату, тихо шептала девочка, мечтая как можно скорее повесить творение Ральфа на обшитую деревянными панелями стену, чтобы еще сильнее подчеркнуть изящный изгиб острых листьев и пышность цветка, которыми она теперь сможет любоваться каждый день.
К барельефу, привязанная на изящной голубой ленточке, прилагалась записка с коротким текстом. При свете лампы Мэри прочла:
Счастлив, что милость, которой ты всех наделяешь,
Отчасти дарована мне.
«Интересно, что именно он хотел этим сказать?» — размышляла она, вновь и вновь перечитывая не очень понятные строки. Щеки ее постепенно начали розоветь, губы тронула счастливая улыбка. И хотя смысл послания оставался не до конца для нее ясен, тем не менее эти две строки со всей очевидностью давали девочке понять, сколь ценна для Ральфа, ибо дарителем барельефа был именно он, их дружба. Может быть, даже больше, чем Мэри могла об этом мечтать.
«Как удачно, что я о нем вспомнила. Вот он, наверное, удивится, когда обнаружит утром мою корзинку в форме лилии с боярышником внутри», — пронеслось у нее в голове.
И он действительно удивился и начал работать куда смелее и вдохновеннее прежнего. Его грела мысль о том, что, глядя на подаренный им слепок, сделанный с ее любимого цветка, Мэри Грант хоть немножечко думает и о нем, Ральфе.
Глава XIX
Хорошие тамплиеры [91]
— Эй, там, на корме! Пора! Поднимайся, лентяй! — крикнул из своей комнаты Фрэнк ранним солнечным утром, когда часы пробили шесть. Скрип кровати и громкий топот босых ног по полу свидетельствовали: сам он уже бодрствует.
— Ладно. Иду, — послышался из соседней комнаты сонный голос Джека.
Он повернулся к краю кровати, словно намеревался спустить ноги на пол, но этим его усилия и завершились. В следующую секунду он уже опять крепко спал. Молодые растущие организмы требуют сна, особенно почему-то у мальчиков, которых так трудно
