бывает поднять по утрам. Множество матерей расскажут вам об этом.
Фрэнк уже было принялся умываться, когда тишина в комнате брата показалась ему подозрительной. Он заглянул к нему. Джек крепко спал.
— Ну и кто это, интересно, вчера говорил, что, если я разбужу его, он тут же проснется? — усмехнулся Фрэнк.
Подойдя к умывальнику, он смочил водой губку, вернулся с ней к Джеку и с улыбкой сурового, но справедливого палача застыл с ней над спящей жертвой.
Широкие плечи и сильные руки Джека скрывались под одеялом, лицо же во сне выглядело столь по-младенчески умильным, что, окажись сейчас на месте Фрэнка существо женского пола, жестокая экзекуция наверняка была бы заменена какими-нибудь гораздо более мягкими методами. Даже Фрэнк какое-то время стоял в нерешительности. «Я должен это сделать, иначе Джек опоздает на завтрак», — сказал себе юный спартанец [92] и основательно прошелся холодной мокрой губкой по нежно-румяным щекам младшего брата.
— Эй, это нечестно! Оставь меня в покое! — взвыл тот и принялся с такой энергией отбиваться, что губка отлетела в дальний угол комнаты.
— Нечестно? — ретировался на безопасное расстояние Фрэнк. — А по-моему, наоборот. Вчера я пообещал разбудить тебя. Вот я и стараюсь не нарушить своего слова. Ты же любишь, когда люди выполняют обещания, — засмеялся он.
— Я просил просто разбудить меня, а холодной воды на лицо не заказывал, — открыв один глаз и широко зевнув, проговорил обиженно Джек. — Убирайся вместе со своей губкой. Все. Я уже проснулся.
— Только учти: если снова заснешь, у меня на вооружении есть еще один славный способ для вытаскивания младших братьев из кровати, который понравится тебе даже меньше, чем губка. — И Фрэнк, очень довольный собой, отправился умываться.
«Еще секундочку полежу, а потом сделаю славную зарядочку. Это очень бодрит», — подумал Джек, после чего единственный его приоткрытый глаз вновь закрылся, спасаясь от слишком яркого солнечного света, блестящего на металлических прутьях кровати, и наш герой вместо бодрящей зарядки начал досматривать прерванный старшим братом сон. Далее последовало нечто странное. Что именно — Джек спросонья не понял. Одеяло, под которым ему было так тепло и уютно, куда-то девалось. Затем его грубо стащили с кровати, и мгновение спустя он обнаружил себя стоящим в жестяной ванне перед настежь распахнутым окном.
— Нет. Не надо больше холодной воды! — в панике крикнул он старшему брату, который со зверской ухмылкой стоял подле ванны с кувшином, полным ледяной воды наготове. — Я уже проснулся.
— Больше не ляжешь? — Фрэнк схватил подушку и одеяло брата, собираясь их унести.
— Не волнуйся, не лягу. Какое прекрасное утро! — проговорил Джек, решивший пройтись по комнате взад-вперед, чтобы избавиться от остатков сна.
— Поторопился бы лучше. А то не успеешь сделать до завтрака все, что должен. У тебя нет сегодня времени на состязание «за обладание поясом», — сказал Фрэнк, и оба брата дружно расхохотались. Это была их старая и очень веселая домашняя шутка.
Однажды вечером по пути к себе в спальню Фрэнк заглянул к Джеку. Полагая, что младший брат давно спит, он крался тихо, на цыпочках. Каково же было его удивление от представшей перед ним картины: обернутый в полотенце Джек с такой скоростью нарезал по комнате круги, что вскоре упал, тяжело дыша, словно поверженный гладиатор.
— Что ты делаешь? — помог ему встать на ноги Фрэнк.
— Сражаюсь за чемпионский пояс. [93] Ну, как боксеры. И я получил его, — рассмеялся Джек, указывая на золотую цепь от люстры, которая свисала со спинки его кровати.
— Ну-ка, вермишелина, давай запрыгивай в постель, пока окончательно голову не потерял. Ни разу еще не видел, чтобы кто-нибудь добровольно доводил себя до такого состояния.
— Думаешь, я смог бы без тренировок сделать вот так? — спросил Джек, с легкостью крутанув колесо и изящно вскочив после этого на ноги. — Атлетизм требует неустанной работы.
— Ну, пока ты скорее похож на прищепку для белья, чем на Геркулеса, [94] — хохотнул его критически настроенный брат, после чего младший, морщась от головной боли, улегся в кровать.
— Это в прошлом. Больше я этим не занимаюсь. Да и на прищепку я теперь совсем не похож. В плечах, между прочим, стал даже шире тебя. И благодаря моим упражнениям и занятиям спортом бегаю куда лучше, чем ты. Спорим на цент, что сейчас я оденусь быстрее тебя, хотя ты уже начал? — решил посостязаться со своим братом в скорости Джек, зная, как долго тот обычно возится с пуговицами на воротнике.
— Идет, — принял вызов Фрэнк.
И началось. Из комнаты Джека раздалось громкое шебуршание. Фрэнк в своей — громко затопал на месте, трудясь над непокорным крахмальным воротником, в который никак не желала входить проклятая пуговица. Когда он наконец одолел ее, у него все пальцы болели. Джек загремел ботинками, при этом громко насвистывая веселую мелодию. Фрэнк же у себя в это время низким голосом декламировал: «Аrmа virumque саnо, Trojae qui primus ab oris italiam, fato profugus Laviniaque venit litora». [95]
Затем пошли в ход щетки для волос. Этот этап состязания остался за Фрэнком, потому что у Джека на макушке образовался торчащий вихор, с которым тому удалось справиться лишь после обильного смачивания.
— Шевелись, номер два! — задорно выкрикивал Фрэнк, облачаясь в жилет.
— О себе позаботься, Номер Одиннадцать, — буркнул в ответ Джек, расчесывая густые кудри жесткой щеткой. — Ты, кажется, забыл про зубы, — ехидно произнес он, ибо сам успел уже их почистить.
Фрэнк, кинувшись к умывальнику, торопливо справился и с этой задачей, а затем надел на себя пиджак, в то время как Джеку пришлось подбирать с пола свои «сокровища», которые высыпались у него из карманов, когда он надевал свой.
— Попрошу цент, сынок, — требовательно простер к нему руку брат.
— Ты не повесил халат, не открыл окно и не проветрил постель. А мама всегда говорит, что это неотъемлемая часть утренних сборов. За меня ты все уже сделал, мне осталось только вот это. — И Джек с торжествующим видом перекинул свой халат через спинку стула.
Фрэнк вынужден был вернуться к себе, ибо миссис Мино с малых лет убедила обоих своих сыновей, что подобные мелочи — существенная часть хорошего воспитания, которое для мальчиков не менее важно, чем для девочек.
— Гони пенс, старина, — потребовал по его возвращении младший брат.
Вложив в протянутую ладонь Джека проигранную монету, Фрэнк отвесил ему хороший подзатыльник. Затем оба побежали к сараю, почистили там ботинки, набрали по охапке дров, которые Фрэнк, пока его брат колол щепу для растопки, сложил в столовой на подставке для
