касалась или целовала Коули. Ничего подобного я не чувствовала. И Адам тоже.
* * *
В «Обетовании» существовало огромное количество правил, многие из которых я регулярно нарушала. Ничего удивительного, что довольно скоро я попалась. По правде, по сравнению с курением конопли, нашими свиданиями с Адамом (мы встречались при первой возможности – на сеновале, в лесу, хотя слишком далеко дело так и не зашло, мы никогда не раздевались полностью) или откровенно наглым, типичным для закоренелого гомосексуала нежеланием принять ту поддержку, которую предлагало мне «Обетование», согрешила я не так уж и серьезно. Но нет. Эрин-викинг сцапала меня, когда я пыталась запихнуть пачку разноцветных отличного качества фломастеров за резинку трусов, чтобы вынести их под одеждой из книжного магазина университета штата Монтана, куда нас завезли перед рок-концертом, организованным обществом студентов-христиан «Крестовый поход студентов».
Конечно, я могла заплатить за фломастеры, но, во-первых, правила «Обетования» запрещали ученикам привозить из дома деньги, а все то, что я получала за дежурства, я тратила на сладости, к тому же платили нам сущий мизер, поэтому потребовалась бы уйма времени, чтобы накопить нужную сумму. Во-вторых, даже если бы я забрала небольшой аванс (что было позволено), любую покупку вместе с чеком следовало показать кому-то из сопровождающих перед выходом из магазина. Меня непременно заставили бы объяснять, зачем мне фломастеры, а это была тайна, ради которой стоило рискнуть. И все бы хорошо, но я не могла знать, что Эрин забредет в отдел товаров для творчества в поисках меня, потому что, видите ли, ей хотелось, чтобы мы «заняли места получше».
– Что ты только что сделала? – спросила она. Я и слова вставить не успела, как она уже почти что кричала: – Ты воруешь. Ты только что украла что-то. Немедленно иди к Рику и скажи ему.
– Я даже из магазина пока не вышла. – Я специально понизила голос, надеясь, что она тоже станет говорить тише. – Пока ты не вынес вещь из торгового зала, это не преступление. Я положу на место. Видишь, все в порядке.
Я вытащила фломастеры и торжественно водрузила их на полку, но она не успокоилась.
– Нет, – заявила она. – Так не пойдет. Ты хотела взять грех на душу, вот что. Тебе нужно пойти и сознаться Рику или Лидии. Я не хочу доносить на тебя, но тебе нужна помощь.
К концу этой маленькой отповеди она едва не плакала, я видела, что ей было тяжело.
– Эрин, ты в самом деле считаешь, что мне нужно сообщить кому-то о пачке фломастеров, которые я даже не вынесла из магазина? Вот же они, стоят на полке? – Я представила, что я – преподобный Рик, и постаралась говорить мягко, но убедительно.
Эрин упрямо затрясла головой, ее кудряшки запрыгали в такт движению, щеки раскраснелись.
– Дурная же вышла бы из меня подруга, если бы я закрыла глаза на твой грех. В Послании к Ефесянам сказано: «Кто крал, вперед не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся».
– Ну это к нам, девочкам, не относится вроде бы. – Я попробовала выдавить из себя улыбку.
Но Эрин была серьезна. Она упрямо стояла на проходе, скрестив руки на груди прямо над изображением бородатого мускулистого Иисуса, который сгибался под тяжестью креста с надписью «Грехи мира». Футболку эту она носила довольно часто, и я даже запомнила надпись большими красными буквами (шрифт был тот же самый, который использовали в рекламе спортклуба Gold’s Gym) у нее на спине: «God's Gym – открыто 24/7». Я не могла смотреть на ее сияющее праведным гневом лицо, ведь она была убеждена, что действует мне во благо, заботясь о спасении моей души, поэтому я сосредоточилась на руках.
Мимо нас к полкам с масляными красками протиснулась парочка в мешковатых фланелевых рубахах с жирными, спутанными дредами, какие бывают только у белых. Они тоже заметили футболку Эрин.
– Смотри-ка ты, христианское нашествие, – заметил тот, что понеряшливее, своему приятелю.
– О, настоящий крестовый поход, только, увы, без убийств и грабежа, – подхватил второй.
– Зато с дерьмовой музыкой.
Сказано это было нарочно очень громко и с таким расчетом, чтобы мы услышали. У Эрин был такой вид, словно она сейчас заплачет, просто разрыдается.
Я вздохнула и кивнула:
– Ладно, я поговорю с Риком. Но не с Лидией. Пойду и расскажу все Рику.
Она кивнула в ответ и крепко обняла меня. Ее влажная от слез щека прижималась к моей шее, и я могла различить запах дезодоранта.
– Это верное решение, – сказала она.
Мы так и стояли, обнявшись, потому что я не могла отпустить ее, пока она плачет. Я позволила ей себя уговорить только потому, что в противном случае ее заело бы чувство вины, замучило желание поддержать меня и она все равно бы рассказала, хотя потом ей пришлось бы тяжко. К тому же с ней было приятно делить комнату. Она все время болтала о том, о сем, о чем угодно, а мне нравилось слушать это ненавязчивое журчание, не требовавшее ни ответа, ни внимания. Я отлично научилась отключаться, когда мне этого хотелось, и моментально включаться обратно в беседу. Эрин отличалась от Марка Тернера, во всяком случае, так мне казалось. Ее вера была показной, она разыгрывала представление для себя в той же степени, что и для всех остальных. Этого я не понимала и уж точно не собиралась следовать ее примеру, но не могла не оценить настойчивости, с которой она стремилась к исцелению, подчеркивая розовым скрипучим маркером абзац за абзацем в надежде наткнуться на заветные слова, способные убедить ее, что наконец-то она раз и навсегда избавилась от своего греха. Я была не готова к тому, что она спишет меня со счетов, сочтет пропащей душой. Мне хотелось, чтобы она считала, что мы заодно.
Беседа с Риком прошла без потрясений, как я и думала: он поблагодарил меня за честность, обнял, и мы вместе помолились. Однако он рассказал обо всем Лидии, потому что им надо было сделать пометку в моем личном деле напротив пункта «склонность к мелким кражам». Это значило, что подобное поведение требовало коррекции, так как было проявлением моих греховных наклонностей. Лидия, разумеется, не стала просто молиться. Вместо этого она сообщила мне, что грех присвоения чужой собственности симптоматичен и указывает на некоторые проблемы, скрытые под массой воды, с которыми я до сих пор не начала работать, поэтому к индивидуальным консультациям с Риком теперь добавится одна еженедельная консультация с ней. Мой демарш стоил мне
