— А если так… — сказал он сам себе, — Антей… Ахиллес… Ахиллесова пята… Ларионова пята… Будет мною воспета!.. В это время из подъезда вышли Вадим Масюков, Тарас Сидякин и — чёрт бы его побрал! — Геннадий Цветков. Тарас Сидякин был увешан всевозможными причиндалами: тут и ящик с красками, и ласты, и маска для подводного плавания, и любительская кинокамера, и даже несколько этюдов маслом.
— Ну и что, что твоя сестра не будет с тобой заниматься? успокаивал Вадим Геннадия. — Ну и что?..
— Я тогда в вуз не поступлю. В школе на слух я ничего усвоить не могу. Дома один тоже. А когда Татьяна мне объясняет, я всё понимаю, — сказал Геннадий огорчённо и вздохнул тяжело и глубоко, как обиженный ребёнок.
— Займись серьёзно спортом, — посоветовал Вадим, — получи разряд, и тебя в любой вуз примут без всяких экзаменов. Ты и так хорошо прыгаешь, а если подзаймёшься…
— Гениальная идея! — подпрыгнул от радости Геннадий.
— Я тебя в ученики к Ларионову устрою, — прошептал ему Вадим. — Только придётся платить за тренировку рубль. Деньги будешь передавать через меня. Сам понимаешь: мы живём в век материальной заинтересованности, — подчеркнул он последнее слово.
— Вадька, друг! — воодушевлённо сказал Геннадий. — Вот спасибо!.. — Он достал из кармана три рубля.
— А-а, должок?! — нарочито громко произнёс Вадим, с беспокойством оглядываясь на ребят. Взял трояк и тихо предупредил: — Только ты о деньгах…
— Могила, — кивнул Геннадий и обернулся к Татьяне: — Таня! Знаешь, какая у меня новость?
— И разговаривать с тобой не хочу, — отрезала Татьяна. Птица-секретарь. Брат мой — враг мой. И заниматься с тобой не буду! И в вуз ты не попадёшь!..
— Попаду! — подмигнул он. — И без всякой твоей помощи. Меня Ларионов в ученики взял к себе. Стану разрядником — и без всяких экзаменов в любой вуз!.. Что, съела?!
— Так тебе и надо… — Она включила усилитель и сказала в микрофон: — Так вот… К одной учительнице приехал в школу спортсмен на собственной "Волге" экзамены сдавать. Учительница спросила, где находится Северный Кавказ? А спортсмен-то убеждён, что всё северное на севере. И как стал искать Кавказ в тундре!.. — Татьяна взглянула на Геннадия: — Между прочим, это про тебя в твоём спортивном будущем…
Они направились к скамейке.
— Не слушай её! — крикнул вдогонку Вадим.
— Я тебе в сотый раз повторяю, — рассердилась Елена на "медсестру", — Мухина, тебе доверяется портфель с золотыми медалями. Храни как зеницу!
— А вдруг Гусь… — нерешительно отнекивалась та.
— Ты у нас самая сильная из девушек! — заявила Елена.
— Так лучше дать самому сильному из юношей, — встрепенулась Светлана.
— У самых сильных юношей Гусь может отобрать, хоть и расписку дал, а у самой сильной девушки не посмеет Елена решительно и безоговорочно протянула портфель Мухиной и оглянулась по сторонам. Сидякин метрах в десяти от неё прибивал к столбу картон с изображением парящего над планкой Ларионова.
— Тарас, — окликнула его Елена
Сидякин подбежал к ней с гвоздями во рту и молотком в руках.
— Где флейта для чемпиона? — тихо спросила она Тараса.
Тарас взглянул на ручные часы.
— С минуты на минуту должен быть здесь.
— Пора бы и начать свистеть.
— Рисунок — это тоже в своем роде художественный свист! — сказал Тарас. — Я же Ларионова ещё и маслом рисую. Тоже свист.
— Свист, — согласилась Лена, — да не тот!.. Музыкальная золотая картина, я надеюсь, получится, — сказала она Тарасу, имея в виду ларионовский портрет маслом.
После слов "золотая картина" Лена махнула рукой в смысле, мол, сколько можно об одном и том же. Махнула рукой и ушла.
На словах "золотая картина" из густых кустов сирени, у глухой стены, высунулся Гусь и снова спрятался.
— Не храни, как зеницу, мне из них все равно ни одна не достанется… — грустно сказал Тарас Светлане.
— Не надеешься на медаль — не занимайся спортом, — сказала Светлана Тарасу.
— А вот мне в тебе это и нравится, Тарасик, — не согласилась с Мухиной Таня, — что ты любишь спорт без всяких медалей. Ты спорт любишь за то, что он спорт. Бескорыстно любишь — не то, что мой брат — враг мой.
— Утешаешь… Сама-то в баскетбол лучше всех играешь?! — обиделся Тарас.
— Я за команду, мне хуже всех нельзя, — вздохнула Татьяна.
А в это самое время Гиви Мебуке, исчезнувший со двора, нахально "снимал" с улицы Ларионова, который делал на балконе зарядку…
Вокруг кинооператора собралась куча любопытных. Глазели, показывали на Ларионова пальцами. А тот делал вид, что вся эта суматоха его не касается.
Проходившая мимо Надежда Фокина в удивлении остановилась и… помчалась во двор.
— Ну, Леночка, поздравляю! — подбежала она к Гуляевой. — Кто-то из кворума такой штопор Ларионову придумал!
— Какой ещё штопор? — вздрогнула Елена.
— Кинодокументалист здесь с кинокамерой от Ларионова не отходит! Каждый шаг его снимает! Теперь уж у него, наверное, голова закружится — семь витков и в штопор! И…
— Ой, Надежда, я что-то боюсь… — призналась Елена.
— Здравствуйте, — с иронией заметила Надежда. — Сама же говорила: "Тот Ларионову службу сослужит, кто Ларионову голову вскружит".
— Да, но я не этого боюсь, я боюсь, что почему-то он не только Ларионова снимает, а и тех, кто из кворума!.. Меня вот с Леонидом снимал… — пробормотала Елена.
— Ну и что? Королю же кружит голову не сам король, а его подчинённые!.. Теперь ещё… — Надежда что-то зашептала на ухо подруге.
— А может, не надо, чтоб за другую команду? — испугалась Лена.
Надежда быстро подошла к Тарасу и тоже что-то стала ему шептать.
— Как это не надо? — отмахнулся Тарас. — Зазнаваться — так по-настоящему.
— Тем более, что всё равно Ларионов на это не пойдёт, — сказала Надежда.
— Если не пойдёт, тогда надо!.. — решительно заключила Елена.
Незаметно для всех Леонид Толкалин подкрался к висящей на ветке дерева курточке и опустил в карман записку. Сделав это, он огляделся по сторонам и поспешно ушёл.
Взглянув на часы, Елена кивнула Виктору-диктору. Виктор-диктор кивнул Гуляевой и поднёс к губам микрофон:
— Вениамин Ларионов совершил 35 прыжков и не забрался на фантастическую высоту, как все от него ожидали. Масюков преследует лидера, но, может быть, это чисто тактический ход Ларионова. Прыгать придётся около месяца, и на такой марафонской дистанции, может быть, самое главное, — это распределить свои силы. Вот в сектор для прыжков в высоту выходит Геннадий Цветков. Вслед за ним будет прыгать сам фаворит наших олимпийских игр по марафон-прыжкам — Ларионов.
Как раз после этих слов из подъезда во двор вышел Вениамин. Он расслабленно тряс кистями рук и делал маховые движения то левой, то правой ногой. За ним следовал Тарас Сидякин, к прочему снаряжению которого добавилась ещё и большая золотая рама на плече. Тем временем, отложив в сторону микрофон, как бы совершив комментаторское, самообслуживание, Цветков стал готовиться к прыжку, а Вадим Масюков поспешно отвёл в сторону Вениамина Ларионова. Но ещё поспешней в противоположную сторону отвлекла Тараса Елена.
— Где обещанный человек с флейтой? — голосом разгневанной богини спросила она Сидякина.
— Только что звонил ему из автомата, сказал, что дядя приехал из Воронежа. На вокзал ездил встречать. Сейчас приедет.
— Флейту срываешь, Сидякин!
— Так я же уже тебе говорил, что маслом начал писать Ларионова. Получше любой флейты.
— А я тебе тоже уже говорила, что портрет портретом, а флейта флейтой. Иди позвони ему ещё раз! — сказала Елена.
— Гуляева, — позвала Елену Надежда Фокина из судейской беседки, — тут с протоколами неладно!
— Бегу! — крикнула Елена и, погрозив пальцем Сидякину, устремилась к беседке.
— Ну, что? — заговорщицки спросил Вадим. — Как насчёт "под чужой фамилией и за чужую команду"?
— Я думал, ты шутишь… — улыбнулся Вениамин.
— Надо выручить человека… Ты же вроде соглашался?
— Я тебе сказал — надо подумать, — уклончиво ответил Ларионов.
— Ну, думай… Он сказал, что, в случае чего, может заплатить. В ресторан с хорошенькой девочкой сходишь. Тебе нужны деньги?
— Деньги всем нужны, — задумчиво ответил Ларионов. — Ладно, я подумаю. А сам-то ты что его не выручишь, если это так уж важно?
— Я не в форме… А ты подошёл к своему пику, судя по результатам. И потом, там такой соперник, что только Ларионов и сможет… Да, Цветков хочет с тобой тренироваться на разряд. Ты не против?
— Ну почему же против? Он парень способный… А что это у тебя за книга?
— Да так… — Масюков повернул книгу обложкой к Ларионову.
— "Правовые основы физической культуры и спорта", — прочитал вслух Вениамин.
