заглядывали.
– Врешь?
– Я? Да ты первая бы заметила. Мы же с тобой двадцать четыре на семь уже три года.
– Ну, не то чтобы и двадцать четыре…
– Но все же.
Я улыбнулась:
– Пожалуй. Но когда мы сбежали из Полиса, ты еще мучился. Помнишь, как мы всю ночь прятались по переулкам и ты опять ставил эти свои щиты? Мы же еле улизнули, а ты тащил за собой эти экраны всю дорогу, и ни один Пустой нас не заметил… Ты же до руин еле дошел. Свалился потом и лежал целый день, еле закрыл нас от патруля…
– А потом стало лучше.
– Кажется…
– Слушай, какая ты подозрительная!
– Не ждать подвоха – витать в облаках.
– Тревогами изводиться тоже вредно. Не волнуйся, Тесса, я еще и тебя переживу.
– Ну вот еще. Умрем в один день.
– Как в сказке? Оптимистично. Что за вечная гонка за конечными точками? Почему нельзя жить настоящим?
– Точно. Важен процесс, а не результат.
Я помолчала, машинально поглаживая волосы Ниила.
– Что, если у тебя все правда прижилось само? Спаялось без цирконита? И у тебя теперь суперновый мозг…
Ниил усмехнулся:
– Это все ты.
– Я?
– Ты мой цирконит. И мой «последний процент».
Он подался ко мне и тихонько коснулся своим носом моего.
– Конечно-конечно. Волшебная сила любви.
Ниил поморщился:
– Где ты набралась этого сарказма?
Я усмехнулась:
– Училась у лучших. А знаешь… – добавила я, уже посерьезнев, – я так осуждала Овию за то, что с ней делал Ганн… Я же считала, что, если мой собственный парень поднимет на меня руку хоть раз… уйду сразу. Без разговоров.
– О нет, Тесса, не напоминай. – Ниил зажмурился и в притворном ужасе закрыл лицо руками.
– А ты меня чуть не прикончил. И что я? «Ничего страшного», – передразнила я сама себя.
Ниил отнял руки от лица:
– Жалеешь?
Я потянулась к нему и поцеловала:
– Ни секунды. Как я и сказала, я за тобой присматриваю.
Ниил, все еще виновато жмурясь, помотал головой:
– Девки такие дуры…
– И не говори.
Солнце заходило прямо между высоток с края Циона, и я засмотрелась на то, как сверкают золотом шпили.
– Скучаешь? – спросил Ниил.
Я повела плечом:
– Сначала скучала. Помнишь, я просыпалась от кошмаров? Проверяла комм. А его не было… У меня как руку отрезали.
– Хочешь, достану тебе комм? Придется его, конечно, перепрошить, отрубить вызовы… Я с коммами на «вы», обычно к ли’Марру гонял… Это ведь ционская разработка. Там все по-другому.
– Вот еще. Не надо мне никакого комма.
– Значит, и по баллам не скучаешь?
– Господи, Ниил, ты можешь себе представить, на какую хренотень я тратила свою жизнь?
– Ты так говоришь, потому что ты больше не в Ционе. Если бы тебе пришлось вернуться, ты бы снова побежала за баллами как миленькая.
– Ниил!
– А что? Неправда?
– Я не в Ционе. И обратно не хочу.
– Значит, патрули тебя все-таки не бесят?
– Обожаю их! Особенно внеочередные. Благодаря им мы с тобой в руинах всегда вместе…
– Конечно. Все дело в патрулях.
– А ты думал?
Я обняла Ниила покрепче и снова уставилась на солнце, которое спускалось между высоток.
– Вообще такая глупость… Я так мечтала жить в небесных апартаментах, и что теперь?
– Погоди, так ты все-таки жалеешь?
– Если бы прошлая я увидела себя сейчас… «Ты же пустила свою жизнь под откос!» – передразнила я.
– Все, завтра ночуем в Золотом квартале, – рассмеялся Ниил. – Роскошь и все такое. А то вдруг ты не шутишь?
– Так я и не шучу. Я же облажалась. Все эти штрафы, обнуление… Но знаешь что? Не нужны мне были эти небесные апартаменты. Ну пожила бы я там месяц, а дальше что? Я никогда бы не накопила столько, чтобы прожить там всю жизнь. И что? Я бы просто злилась. Жила бы снова в тесной комнатке и злилась…
– Правильно. Поэтому сейчас ты живешь где захочешь. Для тебя, принцесса, все руины.
– Вся Арционна.
Улыбка быстро сползла с моего лица. Ниил сжал мою руку.
– Ну что такое?
– Все же скучаю, – призналась я.
– По Циону?
– Нет. По маме. Я же толком и не поверила, что она умерла. Все это было так странно… А потом вышло, что я была права. Или нет? Я так и не поняла, была ли в той Новой мама. Вроде бы была. Или уже нет? Или все же какая-то ее часть была?
– Ну какая-то часть была. Сознанию ведь много места не нужно.
– Но как это все происходит в Новых? Как? Я так и не разобралась. Там же столько всего. Не только просто сознание. Память, личность – как это все устроено?
– Пока сама такой не станешь, не узнаешь.
– Нет, спасибо. Как-то не хочется. Представить, что вместо моего тела останется одна клеточка… – Меня передернуло.
– Тело – это просто тело.
– Наверное. Но мне мое нравится.
Ниил наклонился ко мне и очень тихо шепнул прямо на ухо:
– Мне тоже.
Я не сдержала улыбки.
– Но и не только, – добавил Ниил. – В тебе, знаешь, прекрасно все.
– Ах, ну конечно.
– А что, я не прав?
– Прав на все сто процентов, – легко кивнула я.
Потом я снова взглянула на Цион и посерьезнела.
– А еще эта мамина фотография, – помолчав, вспомнила я. – Она же так и осталась у ла’Суры. Наверное, повесила у себя в гостиной… Да ла’Сура знать маму не знала! Просто собирала себе семью как коллекцию…
Ниил приобнял меня.
– И по Риине я тоже скучаю, – призналась я. – И по Овии. Знаешь, я даже по ли’Бронаху скучаю. Он ведь оказался совсем не такой сволочью…
Ниил пожал плечами:
– Стопроцентных сволочей не бывает.
– Ага. Бывают девяностодевятипроцентные. Но если честно… Он такое сделал… Найти цирконит, отправить маму в Полис… Вряд ли он не понимал, чем рискует…
Ниил не ответил, только сидел рядом, держа мою руку в своей, и я чувствовала его тепло.
Когда от солнца между высотками осталась лишь четвертинка, я вздохнула.
– Как странно снова и снова видеть Цион. Ничего не изменилось. Стена там же. Тетра, наверное, там же. И Новые с Полисом там же…
– И ничего мы с тобой не изменили, – в тон мне отозвался Ниил.
– А ты хотел бы?
– Может, и хотел бы. А толку? Что мы можем? Мы два обычных человека, которые пытаются быть счастливыми.
Солнце исчезло, и руины тут же стало затягивать тьмой. Ниил встал и протянул мне руку. Я улыбнулась:
– А я уже счастлива.
