скопирую твой код, как и все другие, и мне, честно говоря, плевать, в сознании ты будешь или нет.
* * *
Ниилу казалось, что он ослеп. Он ничего не слышал, только невыносимо высокий, пронзающий каждую клеточку мозга звон. Ниил сжимал виски, но не чувствовал ни пальцев, ни кожи головы, ничего.
Все словно отключилось. Все, кроме панической, невыносимо пронзительной боли в самом центре его сознания. Его мозг словно выскабливали изнутри. Отдирали от стенок. Вырезали зазубренным ножом. Боль, одна сверкающая, немыслимая, бесконечная боль, выход из которой один…
Прекратилось все разом, без следа. Ни отзвука в ушах, ни дрожи в пальцах. Ниил поднял голову. Все это было неправильно. Ниил, Ниил… Его имя было другим. Не здесь, не сейчас, когда-то давно… Лиин. Все верно. Так его звали. Он приподнялся.
Почти два века назад, в старой доброй Арционне, которую так бессовестно испоганили потом в гражданской войне за глупые листовки, его звали Лиин.
– ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ. Что за дичь ты мне втирал, Зирт?
Улыбка исчезла с лица ли’Мориуса.
– Ниил? – Он вытащил руки из карманов.
– Органика плюс синтетика равно супермозг? Что за дерьмо собачье, а, Зирт? Сколько ты еще собирался гонять меня по развалинам и кормить этими историями про гниющий мозг? А подтирать мне память?
Лиин медленно поднимался на ноги, сгибая и разгибая пальцы. Он уже и забыл, каково это – контролировать свое тело полностью. То, что с ним когда-то сделал ли’Мориус, превратило его в жалкое подобие себя. Но сейчас все возвращалось. И боль, жгучую невыносимую боль, можно было просто выключить.
– Ниил, Ниил…
Ли’Мориус протянул к нему руки, еще, очевидно, надеясь на ошибку, но было уже поздно. Память высвободилась. То, что так долго тлело в глубинах мозга Ниила, наконец обрело свободу.
– Хорошо ты меня доил. Сколько я кодов для тебя изобрел? Сколько бы придумал еще? Или с контролем над Пустыми тебе больше ничего и не нужно? А хорошо работала эта твоя история про бедного паренька, над которым ставят эксперименты. Что ты там собирался мне рассказать потом? Про цирконит, которого осталось так мало? Про то, что я надежда тех, кто мечтает стать Новыми, но не может, потому что им не хватает хорошего цирконита? Что сыворотка из моей крови помогла бы приживаться синтетике даже с половиной импланта? И почему мне кажется, что я это уже слышал, а? Три года назад. И пять. И семь. И… сколько еще? Весело тебе было, да, Зирт? Хорошо ты на мне отыгрывался?
Ли’Мориус открыл было рот, но тут же закрыл.
– Лиин, я тебе не лгал. Цирконит истощен… Ты мог проверить. С твоим мозгом… Ты мог залезть в любой угол сети.
– А, да-да. Точно. Ты и правда гоняешь ребят в надежде изобрести эту хренотень в поддержку дерьмовым цирконитам. Но меня-то ты зачем приплел, а, Зирт?
Ли’Мориус отозвался не сразу:
– Ниил…
– Отвечай!
– Хорошо. Ладно, не кипятись. Я отвечу. После чистки памяти ты стал бы искать ответы. И это могло растревожить твой мозг. Атаковать блоки. Над твоей памятью я, конечно, поработал на совесть, но лишний риск мне был ни к чему. Тебе нужна была легенда. Правдоподобная история, которую ты бы не поставил под сомнение. Ведь это так похоже на тебя, да, Лиин? Спор с другом, пожар в ратуше, побег из медцентра… Это мог бы быть ты. А эксперимент с истощенным цирконитом – он тоже существует, ты прав. Молодые люди проходят установку ментального модуля, но с неполным имплантом или вообще без него, а я слежу за их показателями. Состояние их, правда, оставляет желать лучшего. Головные боли, провалы в памяти… Все это было тебе и так знакомо, и я встроил твою легенду в эту историю. Ты стал бы надеждой моего эксперимента. Просто и понятно. Никаких вопросов и поисков истины за пределами этого медцентра. А коды… Что ж, это был побочный плюс. Так сказать, мои карманные за труды. Ты создавал коды, скрываясь от Пустых, а я их собирал. Грех было не собирать.
– Легенда… – Лиин фыркнул: – Зачем это все, Зирт? Зачем ты все это устроил? В чем, дьявол побери, дело?
– Вечный Совет, Лиин. Они голосовали за твою казнь. Но большинства не набралось.
Лиин задержал дыхание. Вот, значит, как Вечный Совет отплатил ему за то, что он для них сделал. Тогда же и не было никакого «Вечного», лишь Совет. Совет стариков, одержимых мечтой о вечной жизни. Стариков, которые так хотели обменять свои дряхлые сморщенные тела на юные и полные сил…
– И они что? Отдали меня тебе?
– Не совсем. Они решили, что лучше будет тебя изгнать. Отправить, так сказать, в лимб.
– Ах вот оно что! Значит, Арционна у нас теперь заместо чистилища? Ну что ж…
– Ты был первым. Большинство посчитало, что неправильно просто взять и казнить тебя как преступника.
– А память мне подтирать правильно? Это тоже они решили?
– Да, Лиин. Чистка памяти и изгнание – таково было условие.
– А дальше? Я регулярно оказывался у тебя для?..
– Для контроля. Твои улучшения… они нестабильны. Отсюда и головные боли.
Лиин сжал кулаки. Совет назначил за участие в первом эксперименте несусветную сумму. На нее можно было прожить в лучшем доме Золотого квартала всю жизнь. Всю ту почти вечную жизнь, которую испытуемый получил бы после своего улучшения. Но Лиин, конечно, ввязался в это все не ради денег. Спор… Конечно, дело было в споре.
Он заключил с Висом, своим лучшим другом, пари. Пари, что сделает это. Что будет первым. Что рискнет собой ради того, о чем в Арционне только и говорили. Стать новым человеком… Возможно ли? Лиину терять было нечего. Тетка была против болтовни о Новых, но на нее Лиин плевал. Ему было семнадцать, когда погибли родители. Они не вернулись из путешествия на острова, легкого увеселительного путешествия, которое окончилось штормом, потопившим их яхту. И Лиин увидел тогда тетку впервые, эту надменную сестричку отца. Жить с ней долго он не собирался. А с деньгами Совета можно было съехать сразу… Он и съехал.
Первые недели он провел в городском госпитале, и внимательный, молчаливый доктор со значком «З. ли’М.» не сводил с него глаз круглые сутки. Потом его отпустили, но не домой – ему выделили отдельные апартаменты в центре, и хорошо: с теткой Лиину объясняться не хотелось. Она не раз к нему приходила, обрушивая на дверь потоки
