Бой великий предстоит.
Пред сраженьем — лучше всех
Остальных занятий — смех!
И сказал гайдук седой:
«Парень совладал с бедой,
Песни парня — просто клад!
Звук его волшебных песен
И всесилен, и чудесен,—
Я сказать об этом рад!
Это верная примета:
Он — счастливец! Верно это,
Как и то, что я гайдук.
Вихрю Черному — каюк!»
Фэт-Фрумос к тому добавил:
«Парень, ты себя прославил,
Но гордиться погоди:
Бой великий впереди!
К Вихрю Черному иди
И злодея разбуди,
Ибо он, коль крепко спит,
Обращается в гранит,
Он прочней стены железной,
С ним сражаться бесполезно.
Не сразиться с ним, поганым,
Ни мечом, ни буздуганом,—
Коль разбудишь — развлеки,
И позлить его не худо,—
Пусть ослабнет он, покуда
Подберутся гайдуки.
Будет стоить нам труда
Подойти к нему: орда
Самой пакостной породы
Стережет в тот замок входы!
Так что, парень, не зевай
Да игры не прерывай.
Флуер твой — оружье наше:
Ты играй всё лучше, краше,
Негодяя разозли,
А иначе — в ком земли
Иль в бесчувственный гранит
Он тебя оборотит!
И еще послушай речь:
Флуер должен ты беречь,
Только мне отдашь его:
В замке всюду колдовство!»
Тут же сокол по порядку
К Фэт-Фрумосу на перчатку
Опустился с высоты,—
«Андриеш, потрогай ты
Соколиное крыло:
Коль придется тяжело,
Вспомни сокола, и с ним
Станешь ты непобедим!»
Вышел Чубзр с речью строгой:
«Парень, буздуган потрогай,
Будь неколебим, как сталь,
И врага язви и жаль!»
Напоследок Фэт-Фрумос
Тихо-тихо произнес:
«Не теряй рассудка, друг!
Помни — ты теперь гайдук,
У тебя отныне есть
Наша воинская честь,
Береги ее всечасно,
Ибо цель твоя прекрасна.
Песню прихвати с собой
И ступай на грозный бой!»
Так иди, пастух, гляди —
Ждет победа впереди!
Но сильны еще враги,
Не разбит волшебник лютый;
Ликованье сбереги
До решающей минуты!
Вот гранитная стена
До небес вознесена.
На чудовищной скале
Виден в сумеречной мгле
Замок семибашенный,
Тучами украшенный.
Андриеш неутомимый,
Нетерпением гонимый,
По колючим граням скал
Подыматься в гору стал.
Он измучился, устал
И ладони ободрал,
Так что выступила кровь,
Но Пэкалу вспомнил вновь —
Весело захохотал,
Продолжая вверх ползти
По опасному пути.
Трижды синий полог ночи
Навевал желанный сон…
Оглушен и ослеплен,
Андриеш со всех сторон
Темной бездной окружен, —
Удержаться нету мочи!
Но, вцепясь в гранитный склон,
Про себя промолвил он:
— Я найду конец бесславный,
Стоит мне на миг заснуть.
Неужели долгий путь
К заповедной цели главной,
Подвиги, тяжелый труд
Бесполезно пропадут?
Кто ж вернет свободу ныне
Ждущим годы и века
В семибашенной твердыне
Появленья пастушка?
Пусть задача нелегка,
Нет, не отступлю, пока
Сердце бьется у меня,—
Берегись, коварный враг!..
Силы Андриеш напряг,
Пристально взглянул во мрак
И увидел свет багряный,
Два сияющих огня.
Это были очи Джаны,
Зоревой лучистый взор,
Что сквозь башенные стены,
Сквозь гранит многосаженный,
Пробивался на простор,
За пределы смутных гор.
Только шаг один остался,
Но подъем безмерно крут…
О, какой нелегкий труд,
Андриеш, тебе достался!
Ты средь этих скал постылых
Сделай сам последний шаг,
Ведь никто, нигде, никак
Заменить тебя не в силах!
Не робей! Вперед, сынок!
Ты совсем не одинок,
Все, что в мире справедливо,
Все, что честно и правдиво,
Это все — теперь с тобой,
За твоей следит борьбой,
Каждый шаг твой зорко мерит
И в твою победу верит!
Андриеш, одним рывком
Одолев крутой подъем,
Очутился наверху…
И казалось пастуху,
Что гудит с отвагой дивной
Сердце у него в груди,
Словно колокол призывный,
И твердит ему: — Иди!
Ждет победа впереди…
Андриеш взглянул пытливо
С каменистого обрыва
И увидел, что кругом
Всё объято странным сном.
Будто снеговые кручи,
Недвижимы и белы,
В небе спят седые тучи,
Дремлют в воздухе орлы,
И свисает бахромою
Серебристый дождь сухой,
Как морозною зимою
Ряд сосулек под стрехой.
К замку Андриеш идет…
Вот у мраморных ворот,
Где гранитная ограда,
Дремлет каменное стадо,
Рядом с ним лохматый страж —
Пес Лупар, приятель наш,
Околдованный, к несчастью,
Той же чернокнижной властью,
В мертвый камень превращен
И, застыв с открытой пастью,
Словно молча лает он.
Взял пастух свой флуер в руки
И поднес его ко рту,
Но застряли в дудке звуки,
Холодея на лету.
И тогда чабан смекнул,
Что коварный враг заснул,
Что в проклятом этом месте
Всё оцепенело вместе
С властелином-колдуном
И забылось мертвым сном,
Превратившись в камень крепкий,
В зачарованные слепки.
Время Вихря пробудить!
Время с Вихрем в бой вступить!
Андриеш идет вперед.
Там, у входа во дворец,
Распахнув огромный рот,
На часах стоит урод
Могылдяца-Могылдец.
Он колюч, как дикобраз,
Борода — до самых глаз.
Косомордый и безлобый,
Он ревет, объятый злобой:
— Подойди ко мне, попробуй,
Ты, пролаза из пролаз,
Познакомишься сейчас,
У ворот, с моей особой!
Проглочу тебя как раз!
Вихрь меня заворожил,
Чтоб я замок сторожил,
Чтоб, не смея отлучаться,
На часах стоял без сна!
И голодный Могылдяца —
Хвать за ворог чабана!
И швырнул рукой громадной
Прямо в яму пасти жадной,
И давай стучать клыками,
Как большими молотками!
Но герой наш не таков,
Чтоб чудовищу поддаться,—
Он забрался меж клыков;
Редкозубый Могылдяца
Лязгал, щелкал без конца,
Извергал слюну густую,
Обливая храбреца,
Но усердствовал впустую!
Так жевал он, а потом,
Утомясь к исходу ночи,
Стал храпеть что было мочи.
Задремав с открытым ртом.
На свободу выйти силясь,
Андриеш из пасти вылез
На подобную горбу
Отвисавшую губу.
Он по бороде скатился,
На кольчуге очутился,
Возле пояса повис,
Осторожно прыгнул вниз
И на землю опустился.
Видит он — густая мгла
Пеленой на все легла,
Волокном заволокла,
И пропали без следа
Заколдованный дворец
И скалистая гряда,
Стороживший у ворот
Могылдяца-Могылдец,
И хребты, и небосвод.
Пастушку невмочь дохнуть,
Мутный воздух давит грудь,
И, безмерно тяжелы,
Серые волокна мглы,
Душат, словно кандалы,
И сжимают, как тиски,
Горло, сердце и виски…
Мгла еще теснее сжалась
И сковала пастушка,
