Капли резво стекают по крышам, пытаясь пробить брешь в стекле, какой привычный для Эвана звук, в раннем детстве звучал для него вместо колыбельной. И вот уже показался розоватый домик, чуть покосившись, он стоял за следующим поворотом. Подойдя ближе, вытерев сапоги об изрядно промокший коврик, Эван вплотную приблизился к входной двери, дернул за ниточку, затем зазвенел колокольчик неуместно крупных размеров, и вскоре послышались скрипы половиц, означающие скорое появление хозяйки. Дверь глухо отворилась. Показалась старушка с пышными седыми волосами, и это единственная отличительная черта её внешнего вида, ведь другие старушки, как правило, красят волосы в кислотные цвета, избавляясь тем самым от ненавистной седины.
Она прищурилась, дабы лучше разглядеть незваного гостя, затем в своей непревзойденной манере прокричала.
– Где мои белые тыквы?
– Что? – недоумевая немного отшатнувшись, спросил Эван.
– Ах это ты мой мальчик, а я вот ненароком приняла тебя за почтальона. – проговорила миссис Магнолия.
– Белые тыквы, разве такие существуют? Не подумайте, что я обвиняю вас, нет, просто интересно.
– Входи, и не забудь вытереть ноги. О, это долгая история. – сказала старушка впуская мальчика в свой дом, вплотную захлопывая за ним дверь.
Как описывалось ранее, дом старушки оказался роскошным во всех отношениях, даже приятным на вид, особенно воодушевлял веявший аромат всякого рода вкусностей, который плавно подкрадывался к носу мальчика, затем переходил в легкие и рассасывался ванилью по телу, насыщая и успокаивая. Лишь раз, побывав в сей обители сластен, уйдешь отсюда сытым и довольным, даже не отъедав и крошки. Здесь сладостей полные погреба. Жаль, что уже подташнивает от лимонных леденцов, коими не брезгуют все старики, ведь у них ставные челюсти, отчего шоколадные и тянущиеся конфеты пристают к их зубам, потому стекляшки больше им по вкусу, которые, кстати, могут жить в воде, не портясь, однако иногда взрываются, если с шипучкой внутри. Жаль на весь город только старушка Магнолия, имеет имя как у цветка и балуется детскими забавами всевозможных видов, что очень кстати, самое настоящее везение для маленьких попрошаек с умилительно вопрошающими глазками. Эван в свою очередь выработал некий план, по которому легко можно выпросить пару “сосачек” практически ничего не делая. Способ очень прост.
– Снова ты улыбаешься, как миленько. – сказала старушка растянуто и протянула морщинистую руку с тремя конфетами.
– Красная, желтая, и оранжевая – самая вкусная. Спасибо. – поблагодарил Эван.
Улыбки в городе стали подобны ветхим артефактам, или гениальным талантам, самой настоящей редкостью, если быть точнее, потому то и одинокая старушка умилилась и вспомнила былые времена, когда люди еще не позабыли, что значит радушно улыбаться.
– Меня прислали помочь вам, но насколько я вижу, со всем вы справляетесь сами, значит…я…пойду. – отнекивался мальчик убрав руки в карманы куртки.
– Погоди-ка, а как же мои белые тыквы. – начала возражать старушка.
– Это долгая история. – передразнил её Эван. – Как я могу принести то, не зная чего? Может это овощи привидения, тогда проблематично будет поймать их, призраки я слыхал, бестелесны.
– Помнится у меня одна упала на пол и разбилась на куски, долго убирала осколки потом, что означает их осязаемость, раз пачкают ковер. – проговорила старушка.
– С сим утверждением, насущным аргументом не поспоришь. – серьезно вымолвил Эван.
– Какой же праздник без угощений. Какой же праздник без гирлянд, кто, по-твоему, будет отпугивать всякую нечисть.
– Они скорее привлекут любопытные паучьи глазки, ведь такого зрелища ещё никто не видел. – насмешливо сказал Эван. – Надо подумать… Ага, первая зацепка есть, может, вы выращиваете овощи альбиносы? Так, показывайте где у вас теплица. – старушка в ответ лишь вздохнула. – Что? Нет! Тогда их попросту ради шутки покрасили белой краской, а вы поверили и до сих пор считаете, что они на самом деле существуют, эти ваши крашенные белые тыквы.
– Тогда бы я учуяла дурной запах краски. – старушка в очередной раз вдребезги разбила все предположения мальчика.
– За что вы мучаете меня, миссис Магнолия. – не выдержал Эван. – Это полная бессмыслица.
– Что ж, подумай, поразмышляй, времени у тебя много.
– Смилуйтесь, распишитесь и отпустите меня. – округлил жалобно глазки мальчик.
Всем детям выдавали листки, предназначенные для подписи, после свершения успешной помощи старики на них расписывались.
– Вот сейчас попьем чаю и придумаем что-нибудь. – не без умысла произнесла старушка.
Эван прекрасно знал, что именно означает старушечье “попьем чаю”. Миссис Магнолия таким коварным наивным способом ухаживала и приготавливала свою жертву к главному своему удовольствию, ведь далее должны были последовать длинные, очень длинные истории из жизни старушки. Более скучного и бессмысленного времяпровождения не придумать и во сне, даже Анжелике. Мальчик несколько раз попадался в те коварные сети, в той паутине прошлого, ощущал себя словно в коконе, в котором с места сдвинуться нельзя. Конечно, есть возможность подделать подпись, только вот незадача, дети в Персифале не знакомы с каллиграфией. Во-первых, неудобство положения ухудшается самой миссис Магнолией, которая кричит, во-вторых, забывает нить повествования и начинает рассказ с самого начала, отчего слушатель зевает во всю ширину своего рта. В общем, проблему нужно было решать незамедлительно.
Старушка разлила по кружкам душистый чай старого образца, причмокнув, принесла вазу с конфетами. “И почему только дети так сильно мечтают о шоколаде, а приобрести его не могут, старики же, у которых и зубов то нет, вдоволь уплетают деснами всяческие вкусности; нужно будет выяснить” – подумал Эван. Также она присела в кресло-качалку напротив Эвана, готовясь к восстановлению короткой памяти. Мальчик серьезно задумался вслух.
– Что бы предпринял на моем месте опытный сыщик?
– Какая пуся, словно маленький Шерлок Холмс. – иронично заметила миссис Магнолия.
От уменьшительно-ласкательного прозвища “пуся” явно имеющее последнее место в лексиконе годовалых детей, Эван поморщился, но вытерпел умилительное унижение.
– Нужно искать улики, следы, отпечатки пальцев, или капли крови, если конечно ваши тыквы были якобы раздавлены, что не исключает строгий анализ происшествия. Или это обыденное похищение, с целью выкупа. Тогда, ждите, скоро вам принесут телеграмму с баснословной суммой залога, и уверяю вас, одними конфетами вы не отделаетесь. – сделал сосредоточенное лицо мальчик.
– Откуда, скажи на милость, такая осведомленность? Странно это всё, тебе так не кажется?
– Нет, это исключено. – отрезал он. – Тогда я бы уже начал набивать свои щеки сладостями, имея у себя предмет вашей слабости. Но как сами видите, я покоюсь в строжайшем замешательстве. Куда они могли деться, эти так называемые белые тыквы? Запутанное дело выходит. – Эван побагровел от мыслительного процесса. – Итак. Для начала предлагаю осмотреть комнату. Вы согласны?
– Никак нет, мистер детектив. – игриво театрально запротестовала старушка.
Мальчику нужно было только встать, взглянуть на сервант, затем плюхнуться обратно в кресло, съесть самую большую конфету в честь победы, и широко улыбнуться.
– Миссис Магнолия, смею высказать свое мнение. Именно вы, да-да, именно вы виновны в столь двусмысленном происшествии. По неосмотрительности вы не заметили, что ваши белые тыквы мирно покоятся в том стеклянном шкафу. Ваши тыквы на самом деле фарфоровые, потому белые, и предназначены для сохранности сахара или соли, в общем, для чего-то съестного.
Старушка обрадовалась, словно малое дитя.
– И вправду, это они, мои салатницы. Вот скоро поставлю их на стол, но прежде испеку тыквенный пирог.
– Эх. – простонал Эван. – А я думал, будет трудней. Но раз задание выполнено, то я, наверное, пойду.
– А как же награда? – остановила его миссис Магнолия.
