которое я испытал, когда наша учительница читала нам вслух на уроке «Капитанскую дочку». (2) Это были счастливые мину ты, их не так много, и потому мы бережно проносим их сквозь всю жизнь.
(3) Уже зрелым человеком я прочел записки Марины Цветаевой о Пушкине. (4) Из них следует, что будущая мятежная поэтесса, читая «Капитанскую дочку», с таинственным, наслаждением все время ждала Пугачева. (5) У меня было совсем другое. (6) Я с величайшим наслаждением все время ждал появления Савельича.
(7) Этот заячий тулупчик, эта доходящая до безрассудства любовь и преданность своему Петруше! (8) Невероятная трогательность. (9) Разве Савельич раб? (10) Да он на самом деле хозяин положения! (11) Петруша беззащитен против всеохватывающей деспотической любви и преданности ему Савельича. (12) Он беспомощен против нее, потому что он хороший человек и понимает, что деспотичность именно от любви и преданности ему.
(13) Еще почти ребенком, слушая чтение «Капитанской дочки», я чувствовал комическую перевернутость психологических отношений хозяина и слуги, где слуга и есть истинный хозяин. (14) Но именно потому, что он бесконечно предан и любит своего хозяина. (15) Любовь — главнее всех.
(16) Видно, Пушкин сам тосковал по такой любви и преданности, может быть, ностальгически переодел Арину Родионовну в одежду Савельича.
(17) Главным и неизменным признаком удачи художественного произведения является желание вернуться к нему, перечитать его и повторить наслаждение. (18) В силу жизненных обстоятельств мы можем и не вернуться к любимому произведению, но сама надежда, мечта вернуться к нему греет сердце, придает жизненные силы. [8]
Рецензия 1
Значение лучших художественных творений в жизни человека — вот тема, к которой обращается Ф. Искандер в своем тексте-размышлении о природе притягательности образа Савельича, созданного Пушкиным. Через все рассуждение автор проводит мысль о том, что любимые произведения согревают сердце, помогают жить.
Ф. Искандер противопоставляет свое восприятие повести «Капитанская дочка» восприятию Марины Цветаевой. Видимо, каждого из них привлекало в образе полюбившегося персонажа что-то близкое душе: Цветаеву в Пугачеве — таинственность, мятежность, бунтарство, Искандера в Савельиче — умение любить и оставаться преданным. В восприятии Искандера образ Савельича вырастает до фигуры не менее, а может быть, и более значительной, чем Пугачев.
Возвращаясь к «одному из самых очаровательных воспоминаний детства », оживляя в своем воображении образ Савельича, автор не может удержаться от восклицания. Он помогает нам понять, что трогает читателя. Говоря о любви и преданности слуги, он использует определение «доходящая до безрассудства». Доходящая до безрассудства — нерассудочная, нерасуждающая, истинная любовь, требующая от человека полного самопожертвования.
От изображения своих непосредственных чувств автор стремится к осмыслению взаимоотношений слуги и хозяина и задает риторический вопрос: «Разве Савельич раб?» Использование этого художественного приема усиливает утверждение Искандера, что на самом деле старый слуга — хозяин положения. Говоря об отношении Петруши к Савельичу, автор использует контекстные синонимы «беспомощен» и «беззащитен», тем самым делая более ярким впечатление от силы, которой владеет Савельич, — силы любви и преданности.
Таким образом, Ф. Искандер подводит читателя к тому важному выводу, к которому пришел сам, к тому выводу, который, вероятно, и согревал его сердце и придавал жизненные силы: «Любовь — главнее всех». И не случайно Искандер ставит в этом предложении авторский знак — он акцентирует внимание читателя на содержании этого понятия, заставляя нас еще раз осмыслить вывод о силе любви, о которой он говорит как об одушевленном существе, ведь Савельич для него как художественный образ есть ее воплощение.
В заключительной части Ф. Искандер возвращается к мысли, выраженной в начале текста, и делает важное дополнение: по его словам, само существование лучших, любимых художественных произведений, сама возможность, надежда вернуться к ним «греет сердце, придает жизненные силы».
С этим утверждением нельзя не согласиться. Взрослые люди в суете повседневных забот обычно редко находят время для того, чтобы обратиться к лучшим произведениям замечательных писателей и поэтов, но, я думаю, одна мысль о том, что есть возможность «остановить мгновение», вернуть знакомые ощущения, встретиться с полюбившимися персонажами, открыть новый смысл в их высказываниях о действительности дарит спокойствие и уверенность в существовании в нашем меняющемся мире чего-то вечного, устойчивого и прекрасного.
Рецензия 2
У каждого из нас есть любимые книги. Обычно это те книги, которые помогают нам разбираться в жизни и людях, помогают понять, на чем держится мир. Они сопровождают нас всю жизнь; любимые строки мы часто шепчем в трудные минуты нашей жизни, и они помогают нам отыскать ответы на волнующие нас вопросы, учат нас самому главному: пониманию самих себя и людей рядом с нами.
Для Ф. Искандера одной из главных в его жизни книг стала повесть Пушкина «Капитанская дочка». «Любовь — главнее всех» — вот что понял писатель, еще в детстве слушая на уроке чтение этого произведения. Мне кажется, именно это важное открытие сделало повесть такой дорогой сердцу писателя, образ Савельича — таким милым и притягательным.
Автор размышляет о том, что лучшие книги дарят людям счастливые минуты жизни, высшее наслаждение, которое может испытать человек, а само их существование делает людей сильнее и увереннее в себе.
Воспоминания о счастливых моментах жизни, связанных с наслаждением художественным произведением, не могут оставить автора текста равнодушным. Его рассуждения эмоциональны, его утверждения очень убедительны.
Автор использует восклицательные по эмоциональной окраске предложения, передавая читателю свою взволнованность трогательной деталью (тулупчиком) и восхищение способностью любимого персонажа к глубокому чувству («Этот заячий тулупчик, эта доходящая до безрассудства любовь и преданность своему Петруше!»), а также придавая особую силу своей убежденности в значительности его личности («Да он на самом деле хозяин положения!»).
Чтобы усилить свое утверждение, сообщить ему особую эмоциональную нагрузку, писатель предваряет его риторическим вопросом: «Разве Савельич раб?»
Эмоциональность и выразительность придают и использованные автором в тексте лексические средства. Это прежде всего отвлеченное существительное «наслаждение», которое автор повторяет не-однократно, когда речь заходит о том чувстве, что испытывает человек в моменты прикосновения к художественным творениям: любимым произведениям, милым сердцу образам персонажей. Использованные автором эпитеты («очаровательный», «таинственный» , «всеохватывающий») также несут эмоциональную нагрузку и делают язык текста выразительным.
Прочитав умное, искреннее и такое эмоциональное размышление Ф. Искандера, я вновь испытала знакомое мне желание взять
