правде. И как вообще можно познакомиться с островом? С гудящей под шляпой головой и бьющимся под жилетом сердцем Милтон перевернул страницу.
На следующем листе он обнаружил рисунок большеглазого длиннокрылого насекомого с ещё одним знакомым ему названием: Безумно Симфоничная Цикада. Именно этих насекомых дядя Эван упоминал в своём письме. Именно их, по словам Рафи, его родителям с трудом удаётся изучить, потому что место их обитания – лоза.
Теперь Милтон стал быстро перелистывать страницы. Он увидел рисунок существа, похожего на мышь, только со спиралевидным рыльцем, какого-то водяного монстра с щупальцами и огромных цветов в виде зонтиков. Там были такие заголовки, как Тугоухий соловей, Да-Нет-Возможное дерево и Стоног Тяни-Толкай.
А ещё было написано о слоне, который живёт под землёй, дереве, которое стреляет отравленными стрелами, и о птице со звёздами в хвостовых перьях.
– Это же невиданные существа дяди Эвана! – шёпотом прокричал Милтон в тишине домика, вскакивая с раскладного дивана.
Сжав путеводитель в руке, он бросился к занавескам из бусинок, готовясь запрыгнуть на постель дяди Эвана и прокричать: «Смотри! Я нашёл твоих представителей флоры и фауны!»
Это был бы поистине великий момент. Дядя Эван, скорее всего, прослезился бы от счастья.
Но затем Милтон краем глаза заметил на кухне Морского Ястреба.
Он развернулся, чтобы взглянуть на фигуру в шляпе с павлиньим пером и в одежде путешественника, и обнаружил, что стоит лицом к лицу с…
Самим собой.
Это было его собственное размытое отражение в холодильнике.
– Я Морской Ястреб, – вслух произнёс Милтон. – Исключительный натуралист и исследователь.
Что сделал бы Морской Ястреб, если бы нашёл путеводитель, который приведёт его к тайному сокровищу, в загадочной коробке, спрятанной за странными живыми зарослями лозы?
Ответ был всё тем же, что и тогда, когда он нашёл тропинку: Морской Ястреб отправился бы вперёд и только вперёд.
Глядя теперь на себя, Милтон решил, что если он в самом деле хочет стать Морским Ястребом П. Грином, то ему придётся поступить именно так.
Ему придётся следовать подсказкам (какими бы они ни были). Ему придётся найти сокровище (чем бы оно ни было). Ему придётся спасти остров (от неизвестно какой опасности). Сейчас он не мог играть в Остров Дебрей, но он мог прожить его в реальности.
Тогда он мог бы на самом деле поразить дядю Эвана, и Инжир с радостью провела бы исследование природы вместе с ним, а Рафи пригласил бы его на корабль на дереве.
А может, даже родители приехали бы на остров, чтобы воочию увидеть, насколько он гениален. Может, даже Дев узнал бы об этом. Может, даже вся школа узнала бы об этом. Или даже весь мир. Больше никто не стал бы называть его Птичьими Мозгами.
Прежде чем отправиться спать, Милтон вынул свой полевой дневник и сделал в нём первую запись. Затем он завёл будильник на своих водонепроницаемых наручных часах, снял очки и затушил фитиль на масляной лампе, чтобы погасить огонь.
Да, ему всё же не сразу удалось уснуть. Но не потому, что он думал о Совершенно Ужасно Кошмарно Гнусно Гадких вещах или даже об Острове Дебрей.
Милтон лежал без сна в тишине и безмолвии ночи и думал о том, что записал в свой полевой дневник:
Это может оказаться Самым Серьёзно Невероятно Неожиданно Удивительно Выдающимся Летом Всех Времён!
Глава 19
Крупнейшее экологическое открытие столетия
На следующий день Милтон проснулся в 5:30. Он не хотел опоздать на встречу с Инжир. Было не похоже, что она будет стоять и ждать его.
Дядя Эван всё ещё спал, храпя так громко, что занавеска из бусин вибрировала, пока Милтон натягивал свой наряд путешественника. Он сунул свой полевой дневник и путеводитель доктора Парадис в один из карманов на молнии, после чего проверил серебристый холодильник на наличие завтрака.
Только вчерашние спагетти.
Завтрак он решил пропустить.
Когда Милтон добрался до причала в 6:02, Инжир там ещё не было. Не появилась она и в 6:17, 6:33 и 6:49. Наконец, увидев, как она спускается к пляжу, он глянул на свои часы. На них было 6:58.
А когда Инжир ступила на видавшие виды доски причала, его часы показывали ровно 7:00.
– Хочешь банан? – спросила она, протягивая его ему.
– Спрашиваешь! – воскликнул Милтон. – Я уже начал думать, что спагетти с тефтелями – национальное блюдо Одинокого острова.
Инжир глянула на него, приподняв бровь.
– Спагетти с тефтелями? Почему ты так решил?
Милтон не ответил, так как рот у него был набит бананом.
– Ладно, давай выдвигаться, – сказала Инжир. – Мне нужно многое тебе показать. Обычно на отдалённых островах едва ли можно обнаружить какие-либо растения и животных, но на Одиноком острове богатый животный мир. По крайней мере, в тех его частях, которые не захватила лоза Тайноявия.
– Ты и половины всего не знаешь, – сказал Милтон, прижав ладонь к карману, в котором лежал путеводитель.
Инжир повела его к южному причалу. Когда по камням прополз тот же краб, которого Милтон видел вчера, Инжир сказала ему, как он называется на латыни (Johngarthia lagostoma [7]), и на Милтона это произвело сильное впечатление. Однако когда он спросил: «Как думаешь, смог бы стоногий головоног съесть такого на обед?» – она ответила: «Понятия не имею, о чём ты».
Затем она отвела его, чтобы показать гнёзда некоторых видов птиц. Например, обыкновенной глупой крачки и белого тайфунника, но, казалось, была сбита с толку, когда он спросил: «Ты когда-нибудь слышала крик птицы, которую можно было бы описать, ну, не знаю, как тугоухую?»
На главном пляже она показала ему следы в том месте, где детёныши зелёной черепахи этим утром спускались в океан, но даже не потрудилась ответить, когда Милтон вслух полюбопытствовал: «Интересно, какие следы могут оставлять невидимые кошачьи?»
К концу этого физически очень активного утра Милтон устал сильнее, чем когда-либо. И когда Инжир предложила сделать перерыв, он уселся прямо посреди дорожки, ведущей к пляжу. Инжир прошла в тень дождевого дерева (латинское название: Samanea saman) и достала книгу из сумки, прицепленной к её разгрузочному поясу.
– Должен сказать, все эти исследовательские штуки – тяжёлый труд, – сказал Милтон, подползая к ней. – Конечно, я отлично провожу время, – он прислонился к дереву и прикрыл глаза. – Единственное, что могло бы сделать день ещё великолепнее, – это розетка и перерыв с Морским Ястребом.
Инжир глянула на него поверх книги.
– Перерыв с кем?
Нет, только не опять!
– С самим собой! – прокричал Милтон.
Инжир снова спрятала голову за книгой.
– Серьёзно, Морской
