никто не видел, спрятал кулёк под своей кроватью в детской. Один только Людвиг заприметил это место.
Когда лисята уже собирались идти спать, Лабан сказал громко, так, чтобы все слышали:
– Пожалуй, сейчас самое время полакомиться медовыми пряниками. После жирного обеда особенно хочется сладкого.
– А у тебя ни одного пряника нет, – отвечал ему Леопольд. – Ты на этой неделе истратил все свои карманные деньги, я же знаю.
– Одного пряника мне и не нужно, у меня их целый кулёк, – ухмыльнулся Лабан. – Я сумел их раздобыть хитростью.
– Ты просто хвастаешь, – сказала Лаура. – Покажи свой кулёк, тогда я тебе поверю.
Лабан гордо посмотрел на братьев и сестёр.
– Думайте что хотите, – ответил он и заранее облизнулся. – Только мой кулёчек вот здесь.
И полез под свою кровать. Но сколько он там ни шарил, кулька нигде не было.
Все стали над ним смеяться:
– Ха-ха-ха, тебе, кажется, расхотелось пряников?
А Лабан всё искал, искал, но кулька так и не нашёл. Наконец он вылез из-под кровати, нос у него был красный от злости.
– Кто украл мои пряники? – заорал он. – Откройте-ка ваши пасти! От кого пахнет мёдом, тот и вор.
Лисята сделали, как он сказал. Лабан обошёл всех одного за другим, Лассе-младшего, Лео и Лукаса, принюхался к Лауре и Линнее, к Луизе, Лидии и Лотте.
Но ни у кого изо рта не пахло мёдом.
Оставался один только Людвиг Четырнадцатый. Лабан подошёл к нему и зашипел:
– Значит, пряники украл ты. Никто, кроме тебя, не видел, куда я засунул кулёк. А ещё говорил, что терпеть не можешь медовых пряников, обещал мне до них не дотрагиваться.
– Не ел я никаких твоих пряников, – ответил Людвиг Четырнадцатый и смело посмотрел в глаза своему старшему брату.
Лабан подскочил к нему и сунул нос ему чуть ли не в самое горло.
Но мёдом и от него не пахло.
Лабан почесал в затылке.
– Да, – продолжал Людвиг Четырнадцатый, – я пряников действительно не ел…
Лабан всё так же злобно смотрел на него.
– …но я их отдал, – закончил малыш.
– Отдал? – взвыл Лабан и прямо подскочил на месте. – Как ты посмел кому-то отдать мои медовые пряники?
– Я вернул их зайчатам, потому что они были не твои, – спокойно ответил Людвиг Четырнадцатый. – Ты их отнял у моих лучших друзей.
– Глупые зайчишки мне их отдали сами, – прошипел Лабан.
– Потому что ты их обманул, – так же бесстрашно возразил младший брат. – Сказал, что у тебя болит горло, а у тебя ничего не болело. Вот Йокке-Йо с Туффе-То и получили свои пряники назад.
Лабан смотрел на малыша в бешенстве.
– Ты об этом ещё пожалеешь! – заорал он и стал скрести пол когтями.
Все поняли, что Лабан сейчас по-настоящему разозлился. Но Людвиг Четырнадцатый ничуть не испугался, он продолжал невозмутимо смотреть Лабану в глаза.
Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы в детскую комнату не вошёл папа Ларссон. Он как раз в это время стоял за дверью и всё слышал.
– Давайте-ка, детки, спать, – сказал он.
– Папа, папа, Людвиг Четырнадцатый меня обманул, – заныл Лабан. – Он сплутовал…
– Вот как, – прервал его папа Ларссон. – Выходит, мой младший сынишка сумел обмануть даже Лабана, самого хитрого лисёнка в лесу? Не так уж плохо.
Лабану стало стыдно. Он спрятал хвост между задних лап, поскорее уполз в свою постель и не произнёс больше ни слова.
А папаша Ларссон ещё долго сидел в своём кресле в гостиной и бормотал себе под нос:
– Не так, оказывается, прост мой Людвиг Четырнадцатый. Хотя обманывать собственных братьев ему всё же не стоило.
* * *
На следующее утро уже Людвиг Четырнадцатый стал будить Лабана.
– Вставай, пошли погуляем, – тряс он его за плечо. – Ты должен меня ещё многому научить. Вчера было так интересно.
Но Лабан не собирался прощать ему историю с медовыми пряниками.
– Я не желаю больше иметь с тобой дела, – пробурчал он. – С обманщиками не пойду никуда.
– Но ты же сам известный обманщик, – возразил Людвиг Четырнадцатый.
– У меня совсем другое дело, – фыркнул Лабан и повернулся на другой бок. – Оставь меня в покое, я хочу спать.
Пришлось Людвигу Четырнадцатому идти одному. Правда, папа запретил ему играть с другими зверятами. Но раз Лабан не захотел с ним пойти, он имел полное право встретиться со своими друзьями.
Первым делом Людвиг Четырнадцатый решил забежать к Йокке-Йо и Туффе-То. Однако перед входом в их нору его уже поджидала мама Зайчиха.
– Мои мальчики не будут с тобой играть, – твёрдо сказала она. – Ты и твой братец их обманули. Я знаю, вы вчера отняли у них кулёк с медовыми пряниками.
– Так ведь это не я, – попробовал объяснить Людвиг Четырнадцатый, – это был Лабан. Разве ты не знаешь, тётя Зайчиха, что я вчера вечером вернул им кулёк?
– Это тебя не оправдывает. Ты всё равно в обмане участвовал, – сказала Зайчиха и захлопнула дверь перед его носом.
Людвиг Четырнадцатый грустно вздохнул и поплёлся дальше, к другому своему хорошему другу, белочке Агне Хопман.
Белочка сидела на самой верхушке ели и очищала шишку.
– Привет, Агне! – крикнул ей Людвиг Четырнадцатый. – Спускайся, давай с тобой поиграем!
– Мне с тобой не разрешают играть, – ответила Агне. – Тётя Зайчиха вчера сказала моей маме, что ты отнял у Йокке-Йо и Туффе-То два кулька с медовыми пряниками.
– Но это же не я сделал, – проговорил Людвиг Четырнадцатый. – Их обманул Лабан, а кулёк был один, и я потом его вернул.
Но Агне Хопман ничего на это не ответила, она просто перепрыгнула на другое дерево.
Людвиг Четырнадцатый уже был готов заплакать.
«Пойду тогда к Котте, – решил он. – Котте всегда хорошо ко мне относился».
Котте – так звали ежа, который поселился под старым сараем в глубине леса.
– Привет, Котте! – кликнул его Людвиг Четырнадцатый, подойдя к полуразвалившемуся строению. – Ты дома?
– Нет, – ответил ему сердитый голос. – То есть вообще-то я дома, но для тебя меня тут нет.
– Да это же я, Людвиг Четырнадцатый, твой друг! – воскликнул Людвиг уже в отчаянии. – Не шути так, выходи ко мне.
– Я не шучу и тебя своим другом больше не считаю, – ответил Котте. – Раньше ты мне нравился, но оказалось, ты такой же обманщик, как все лисы. Думаешь, я не знаю, как ты хитростью отобрал три кулька с медовыми пряниками у Йоке-Йо и Туффе-То?
– Но это же неправда! – попробовал возразить Людвиг Четырнадцатый.
– А мне сказали, что правда, – настаивал Котте. – Моя мама слышала это от мамы Агне Хопман, а та слышала от мамы Йокке-Йо и Туффе-То.
Людвиг Четырнадцатый понял, что Котте больше с ним говорить не станет. Расстроенный, он поплёлся дальше.
У него теперь оставалось только два друга, горностайчики Оке и Бенгт.
Людвиг Четырнадцатый подошёл к входу в нору, где они жили, и позвал:
– Эй, Оке и Бенгт, выходите поиграть!
– Неохота, – ответил Оке.
– Никакого желания, – ответил Бенгт.
– Нам нельзя! – хором сказали горностайчики Оке и Бенгт.
– Да почему же нельзя? – спросил Людвиг Четырнадцатый, хотя сам уже знал, что они ответят.
