думает — слышит, как хриплым голосом Мастера он думает: «Как, радует тебя жизнь калеки, Крабат? Всё могло быть для тебя куда проще и лучше, если бы ты послушал меня, когда я спрашивал, хочешь ли ты стать моим преемником в Козельбрухе! Если бы сегодня у тебя был выбор, сказал бы ты снова нет?»* * *
Ночь за ночью Крабату снилось, что его постигла похожая судьба. Он был стар или болен, он сидел без вины за тюремной решёткой, его забривали в армию, он лежал смертельно раненный на ниве и вынужден был смотреть, как сломанные колосья краснели от крови, что бежала из его раны. И в завершении этих снов он каждый раз слышал, как спрашивает себя голосом Мастера: «Сказал бы ты снова нет, Крабат, когда я дал тебе выбирать, хочешь ли ты стать моим преемником на мельнице в Козельбрухе?»
Мастер явился ему во плоти лишь однажды во сне, это случилось в последнюю ночь перед истечением срока, который он установил Крабату.
* * *
Ради Юро Крабат превратился в лошадь. Мастер, одетый как польский дворянин, купил его за сто гульденов в Виттихенау на рынке вместе с седлом и уздечкой — теперь вороной отдан в его руки.
Безжалостно гонит его Мастер вдоль и поперёк по полям, по пням и камням, по кустам и канавам, через колючие заросли и трясину.
«Помни, что я Мастер!»
Слепо хлещет его мельник плетью, втыкает шпоры ему в бока. Кровь струится с боков Крабата, он чувствует, как она теплом растекается изнутри по ляжкам.
«Я тебе покажу!»
Галопом налево, галопом направо — и дальше прямо в ближайшую деревню. Рывок уздечки — они останавливаются перед кузницей.
«Эй, кузнец — где ты там застрял, чёрт побери!»
Кузнец выбирается наружу, вытирает руки о кожаный фартук, спрашивает, что прикажет господин. Мастер выпрыгивает из седла. «Подкуй мне вороного, — говорит он, — раскаленными подковами».
Кузнец думает, что ослышался.
«Раскаленными подковами, господин?»
«Тебе всё два раза говорить надо? Мне тебе, верно, ноги приделать!»
«Барто! — кузнец зовёт своего ученика. — Возьми поводья и придержи лошадь милостивого господина!»
Мальчишка кузнеца, веснушчатый шпингалет, мог бы быть братом Лобоша.
«Возьми самые тяжелые подковы, — требует мельник, — какие у тебя есть в запасе! Покажи мне, что у тебя за выбор!»
Кузнец ведёт его в мастерскую, пока мальчик удерживает вороного и говорит ему по-сорбски: «Тихо, моя лошадка, тихо — ты так дрожишь».
Крабат трётся головой о плечо мальчишки. «Если бы я высвободился из уздечки, — думает он, — то мог бы попытаться спастись…»
Мальчишка замечает, что вороной поранен, на левом ухе ремень стёр кожу.
«Погоди-ка, — говорит он, — мне тут надо чуть-чуть ослабить пряжку, это мы быстро».
Он ослабляет пряжку, затем снимает с вороного уздечку.
Крабат, едва освобождается от уздечки, становится вороном. С карканьем он поднимается в воздух и держит путь на Шварцкольм.
В деревне сияет солнце. У себя под лапами он видит Певунью — как она стоит недалеко от колодца, с соломенной корзинкой в руках, и кормит кур — тут по нему скользит тень, крик ястреба-тетеревятника режет ухо. «Мастер!» — озаряет Крабата.
Стремглав, сложив крылья, он бросается вниз, в колодец, и принимает обличье рыбы. Он спасён? Слишком поздно ему становится ясно, что он попался, что отсюда нет выхода.
«Певунья! — думает он со всем пылом, на какой способен. — Помоги мне выбраться!»
Девушка погружает руку в колодец, а Крабат становится узким золотым кольцом на её пальце — так снова он возвращается в мир земной.
У колодца стоит, будто с небес свалившись, одетый по-польски дворянин, он одноглаз, на нём красный с серебряной шнуровкой жакет наездника с чёрными галунами.
«Не скажешь ли мне, девица, откуда у тебя такое прелестное кольцо? Дай-ка мне посмотреть…»
Уже протягивает он руку к кольцу, уже хватает его.
Крабат превращается в ячменное зерно. Оно ускользает из рук Певуньи, падает в соломенную корзину.
Со следующей горстью девушка бросает его куриной стайке.
Красный жакет внезапно исчезает. Чёрный как смола чужой петух, одноглазый, собирает зёрна — но Крабат быстрее него: поняв своё преимущество, он становится лисом. Молниеносно бросается он на чёрного и перегрызает ему шею.
Хрустит будто от сенной крошки и соломы у него между зубами. Будто солома хрустит у Крабата между зубами, будто труха.
* * *
Когда Крабат проснулся, он был весь в поту. Он вгрызался в соломенный тюфяк, он задыхался, прошло некоторое время, прежде чем он успокоился.
Что во сне он одолел Мастера, Крабат счёл за доброе предзнаменование. Отныне в своём деле он был совершенно уверен. Дни Мастера, теперь он не сомневался в этом, были сочтены. Он, Крабат, положит деяниям мельника конец: Крабату было суждено разрушить его власть.
Вечером он направился в комнату Мастера.
— Это окончательно! — крикнул он. — Делай своим преемником кого желаешь. Я, Крабат, отказываюсь от твоего предложения.
Мастер принял его слова хладнокровно.
— Иди в дровяной сарай, — сказал он, — и возьми кирку и заступ. В Козельбрухе надо выкопать могилу — пусть это будет твоя последняя работа.
Крабат ничего не возразил на это, развернулся и покинул комнату. Когда он подошёл к сараю, из тени выступила фигура.
— Я тебя ждал, Крабат. Мне передать что-то девушке?
Крабат вытащил из нагрудного кармана своей куртки колечко из волос.
— Скажи ей, — попросил он Юро, — что я посылаю ей весть через тебя. И пусть она завтра, в последний вечер года явится к мельнику и попросит освободить меня, как уговорено.
Он описал Юро дом, где она жила.
— Если ты, — продолжил он, — покажешь ей
