Борис Соколов
На берегах Невы
Борис Фёдорович Соколов родился в 1893 году в Петербурге. Доктор медицины, известный учёный, патолог. После окончания Петербургского университета он поступил на работу в Петроградскую Биологическую Лабораторию при курсах Лесгафта, заведовал которой профессор зоологии (с 1907 года) Петербургского университета С. И. Метальников. Метальников в революцию эмигрировал во Францию и директором Биологической лаборатории в апреле 1918 года выбрали известного революционера Н. А. Морозова, который летом 1918 года преобразовал Биологическую лабораторию в Петроградский Научный институт им. Лесгафта. В этой Биологической лаборатории Борис Соколов и начинал работать. В конце 1916 года Соколов был призван на фронт, где работал во фронтовом госпитале. Принимал участие в обороне Зимнего дворца 25 октября (7 ноября) 1917 года. Являлся делегатом Всероссийского Учредительного Собрания от 13 армии и председателем его военной секции. Был участником второго Учредительного Собрания в Уфе в 1918 году. Бежал из страны. Возвратился опять и участвовал в движении сопротивления в Архангельске. Сто двадцать два дня Соколов провёл в Бутырской тюрьме, ожидая смертной казни. Эмигрировал. Работал в Брюссельском университете, институте Пастера в Париже и в Пражском университете. В 1928 году Соколов переехал в Америку, где работал в Рокфеллеровском институте в Нью-Йорке, в институте Крокера, в Онкологической Лаборатории Колумбийского Университета, на кафедре Паталогии Медицинского Института Вашингтонского Университета. После второй мировой войны работал директором лаборатории по биоисследованиям Южного Колледжа во Флориде. Его научные исследования, в основном, касаются онкологической области. Он был членом Королевского Медицинского Общества Англии, членом Нью Йоркской Академии Наук и редактором журнала «Рост». Автор многих научно-популярных книг и воспоминаний. Первая его книга рассказов и воспоминаний под названием «Преступление доктора Гарина» вышла в 1928 году с предисловием известного американского писателя Теодора Драйзера. Список его книг включает:
1. Эрнст Солвей. Биография.
2. Томас Масарик. Биография.
3. Наполеон. Биография, написанная с медицинской точки зрения.
4. Огюст Комт. Биография.
5. Принципы положительной философии Солвея.
6. Жизненная сила.
7. Бунт или вопрос?
8. Биодинамика человека.
9. Средний возраст — это то, что вы сами об этом думаете.
10. Болезни цивилизации.
11. Ревность. Психиатрический подход.
12. Наука и цель жизни.
13. Белые ночи (Воспоминания).
14. Доктор Стрэнд.
15. Карциноид и серотонин.
16. Непобеждённый враг.
17. Рак. Новые подходы.
18. История пенициллина.
19. Волшебные лекарства.
20. Достижение счастья.
21. Общество вседозволенности (Об упадке нравов в Америке 60-х годов.).
Последняя его книга воспоминаний, «На берегах Невы», вышла в 1973 году в Англии.
Наше настоящее переплетено с нашим прошлым и будущим. Эта связь не может быть нарушена никакими внешними обстоятельствами, а также нашим собственным желанием забыть прошлое. Очень давно я покинул Россию. И тем не менее, в моих снах я часто вижу великолепную белизну покрытой снегом Невы и слышу звон церковных колоколов и скрип саней.
С моей ранней юности у меня была склонность к прогулкам в одиночестве. Мне было 10 лет, когда я поздно вечером, втайне от родителей, тихонько ускользал из дому и медленно бродил вдоль берегов Невы. Я не обращал внимания на погоду, даже если было очень холодно, когда глубокий снег заваливал улицы, или это было в жару летом. Старый Петербург сидел глубоко в моих костях. Он до сих пор там, после стольких лет вдалеке от моего любимого города.
Для человека, который родился в Петербурге, город обладает необыкновенной магией. Он был основан по прихоти Петра Великого, пьяницы, мечтателя, неуравновешенного драчуна — город воплощённой мечты. Для приезжего эмоциональная холодность, абстрактность и спокойствие города кажутся гнетущими. Это потому, что Петербург — это город внутреннего самосозерцания, город раздвоённой личности, город мессианских предчувствий, город страсти, спрятанной под внешним спокойствием. Только петербуржец может любить город нежным чувством, может прочувствовать его душу, его мистическую сущность, и воспринимать себя, как его неразрывную часть. Только истинные дети города могут восхищаться его тихими и мрачными ночами, мокрой осенью, грязными каналами и речушками. Только они будут очарованы снегом и льдом зимы, весенним ледоходом, неулыбчивыми прохожими, маленькими, плохо освещенными забегаловками, где бесконечный разговор о бренности жизни продолжается из вечера в вечер. Петербург — это город, где нищие и пьяницы могут свободно приставать к вам на улицах с философскими разговорами о бессмертии души. Петербург — это город, где в великолепных церквях и соборах люди молятся перед образом Христа. Петербург — это был город идей, обильных и сильных, растущих на крайнем индивидуализме, конфликтующих, воодушевляющих и бесконечно далёких от окружающей человека действительности.
Ночами, гуляя по улицам, я буду стоять перед освещёнными полуподвальными окнами и смотреть, как люди сидят вокруг стола и пьют бесконечный чай из кипящего самовара, едят чёрный хлеб с варёной колбасой, курят папиросы и обсуждают философские вопросы жизни и смерти. Я старался в силу своего юного разумения понять, чем они живут, их мысли, их чувства. Я старался сопереживать с ними вместе.
Санкт-Петербург был центром особенного многомиллионого племени, известного как интеллигенция. Ничего, сравнимого с русской интеллигенцией, не могло существовать ни в одной стране. Нет ничего похожего между теми, которых в Америке и Европе называют интеллектуалами, и русской интеллигенцией прошлого. Интеллигенция была воодушевлена состраданием, часто смутным и преувеличенным, к России и к человечеству в целом. Они верили в демократию не столько в политическую систему, а как в образ жизни. У них не было никаких материальных тенденций. Они жили скромно, если не в бедности. Врачи, юристы, инженеры, служащие, большинство из них принадлежащие к низшему или среднему классу, они никогда не требовали улучшить лично их экономические условия. Врачи никогда не посылали счета своим пациентам, и если им платили, то они были смущены, потому, что они верили в клятву Гиппократа, что врач должен посвятить жизнь страдающему человечеству. Учителя отказывались от более оплачиваемых должностей для того, чтобы работать в маленькой деревне, где работа оплачивалась продуктами, случайно приносившимися родителями учеников. Можно сказать, что они были социалистами, но их социализм не был сформулирован ни в одной социалистической теории. Это было просто христианское отношение ко всему, а не какое-то политическое кредо. Они не были реалистами. Они были полны иллюзий о человеческой природе. Они были широко образованы, и большинство из них были великолепными врачами, педагогами и учёными.
