Хомуло Михаил Григорьевич
Полк, к бою !
Хомуло Михаил Григорьевич
Полк, к бою!
Аннотация издательства: Автор, в начале войны - командир стрелкового взвода, роты, батальона, а затем и командир полка, тепло и проникновенно пишет о людях, с которыми вместе воевал, прошел с боями от стен Москвы до Берлина. В его книге, рассчитанной на массового читателя, всесторонне показаны нелегкое командирское становление, партийно-политическая работа в масштабе полка, мужество и героизм советских воинов.
Содержание
Глава первая. Боевое крещение
Глава вторая. "Сражаться до последнего патрона!"
Глава третья. И снова фронт
Глава четвертая. В решительное наступление
Глава пятая. Красное знамя над Гродно
Глава шестая. Дорогами освобождения
Глава седьмая. На Берлин!
Список иллюстраций
Глава первая.
Боевое крещение
Проливной дождь, словно задавшись целью омыть нас в своей купели перед первым боем, лил и лил всю ночь. Под ногами противно чавкала грязь. Сначала мы старались как-то обходить ее стороной, по обочинам. Но после первого же десятка километров, поняв всю бесполезность своих попыток хоть как-то сохранить ноги сухими, пошли прямо по дороге, не сторонясь луж.
Наша 93-я Восточно-Сибирская стрелковая дивизия имела боевой приказ к утру 24 октября 1941 года выйти в заданный район и, заняв там оборону, задержать продвижение противника, наступающего вдоль Малоярославецкого (старого Варшавского) шоссе на Москву.
...Темнота кромешная, хоть глаз выколи. К тому же тысячи сапог и копыт, колеса повозок и орудий превратили дорогу в настоящее месиво. Идти очень трудно, скользко.
Моему взводу, пожалуй, труднее других. На спинах бойцов - разобранные пулеметы типа "максим". И хоть их четыре пуда разделены на троих, груз все равно солидный.
Слышу, что сзади кто-то поскользнулся, раздалось чертыхание, на что сразу же отозвался голос заряжающего Бугаенко:
- Це тоби не полати у тещи.
Значит, поскользнулся ефрейтор Гребенюк. Представляю, как трудно ему было удержать на плече тело пулемета. Любопытно, что же он ответит другу?
- Дурень ты дурень! Така погода найкраща для маскировки.
Гребенюк и Бугаенко, наводчик и заряжающий, - мои земляки. Правда, они не черниговские и, служи мы на Украине, земляками не считались бы. А вот в Забайкалье, да еще на маньчжурской границе, сразу выяснили, что мы почти соседи. Разделяющие наши родные места сотни километров не в счет, расстояния на востоке страны познаются в других измерениях.
Вспомнился разговор с этими земляками на огневой позиции взвода, расположенной как раз в треугольнике границ Советского Союза, Монголии и Маньчжурии. Здесь наша дивизия в то время готовила оборону на случай вторжения на нашу территорию японских самураев.
На западе уже тогда бушевала война. С тревогой осмысливая последние сводки Совинформбюро - бои уже на подступах к Киеву, пал Смоленск, - мы продолжали с утроенной энергией совершенствовать здесь свою оборону. Вот тогда-то Гребенюк и спросил:
- Товарищ лейтенант, а когда же мы попробуем его в деле? - И ефрейтор похлопал рукой по кожуху пулемета.
Сделав вид, что не понял его вопроса, я ответил:
- Через денек-другой сходим в Воронью балку, постреляем.
- Це не тэ, - разочарованно протянул Гребенюк. - Хвашист прэ... а мы сидимо.
- Штаны протираем, - буркнул, поддерживая друга, Бугаенко.
Настроение красноармейцев было мне понятным. Мое родное село Лучково тоже уже под фашистом. Что сталось с матерью, сестрами - ничего не известно. Но командиру поддаваться унынию, а тем более брюзжанию, нельзя. На него смотрят подчиненные.
- Вот что, други, - сказал я им, - что приказано, то и делайте. Рассусоливать нечего, понятно?!
Как, кажется, давно уже был этот разговор! А вот теперь наступил и наш черед. Впереди еще несколько десятков километров марша, а там, глядишь, поутру и бой. Первый настоящий бой как в жизни большинства моих бойцов, так и в моей, их командира. Да и только ли в моей? Правда, есть среди нас и уже обстрелянные на Халхин-Голе, на линии Маннергейма. Но таких командиров мало, главным образом те, кто старше по званию. Остальные же - как и я, пороху еще не нюхавшие. Знающие о войне лишь из книг да кинокартин. А что в кино? Там лихо все получается, наши, как правило, побеждают. Все как по нотам: шашки наголо, пулеметы к бою, "ура", победа. И мы так привыкли к этому, что сейчас никак не укладывается в голове, что враг уже у стен Москвы, а мы вот месим грязь под проливным дождем, идем не наступать, а обороняться.
Такие мысли, прерываемые командами "Не отставать", "Подтянуться", роились, наверное, в голове не только у одного меня. Хотя, честно сказать, уныния ни у кого не наблюдалось. Трудно объяснить почему, может, просто из-за незнания общего положения дел, а может, в силу нашего великого советского оптимизма, но у всех бойцов и командиров была уверенность, что именно нас здесь не хватало, чтобы остановить врага, сбить с него спесь непобедимости, погнать вспять.
* * *
Сорокапятикилометровый марш позади. Стало известно, что наша дивизия вошла в состав 43-й армии и получила задачу занять полосу обороны по рубежам Каменка, Богородское, Горки. И мы будем не просто обороняться. Командующий армией генерал-майор К. Д. Голубев, поговаривают, решил нанести по врагу контрудар силами нашей дивизии с привлечением частей двух других, ослабленных предшествующими боями соединений вдоль Малоярославецкого шоссе, разгромить прорвавшуюся через реку Нара группировку гитлеровцев и восстановить оборону по ее восточному берегу.
Так оно и вышло. Наш 129-й стрелковый полк по решению комдива генерал-майора К. М. Эрастова наступал во втором эшелоне, находясь в готовности развить успех частей первого эшелона.
Двое суток дивизия вела ожесточенный бой. На второй день наступления, с утра, был введен в бой и наш полк. Но не весь. 1-й батальон, то есть наш, продолжал пока оставаться в резерве комдива.
За эти двое суток наши части продвинулись вперед на восемь километров, основательно потрепав при этом 91-ю моторизованную дивизию врага, входившую в состав 4-й танковой группы противника. Было подбито около двадцати фашистских танков, уничтожено до полутора тысяч вражеских солдат и офицеров, захвачено более сотни пленных.
Но и мы понесли немалые потери. Особенно много вышло из строя командиров. И все же отбросить врага за Нару не смогли. До реки осталось еще несколько километров.
И вот рано утром третьего дня боев комбат капитан Д. Ф. Клетнов собрал у себя весь командный состав батальона и сказал:
- Получен приказ помочь полку. Через час выступаем. Всем подкрепиться сухим пайком.
