Елена Мищенко - Еврейский певец негритянского народа. Джордж Гершвин

Ознакомительная версия.

…Он был человеком, обладающим огромным жизненным потенциалом. Он был рожден для того, чтобы остро чувствовать красоту и полноту жизни и творить прекрасную Музыку!

Когда он бывал чем-то увлечен, для него не существовало границ, он был безудержен во всем: спорте, азартных играх, развлечениях, любви.

Во всем и всегда он стремился быть лучшим, первым. Но была в его жизни лишь одна всепоглощающая, сметающая все на своем пути страсть – МУЗЫКА!

Когда он садился за рояль и пробегал по клавиатуре длинными пальцами, казалось, что он ласкает любимую женщину. Он не просто играл – он был частью Музыки. Его лицо, тело, глаза принадлежали ей, ибо человек этот – ДЖОРДЖ ГЕРШВИН.

Каково происхождение этой, столь «по-американски» звучавшей фамилии? Корнями она уходит в далекое санкт-петербургское прошлое. Отец будущего композитора, Мойша Гершович, родился в семье оружейника, что давало семье определенные привилегии. Одна из них – жить в Петербурге, несмотря на еврейское происхождение. Мойша любил и уважал отца, однако не захотел наследовать его профессию и выбрал более мирную – стал портным. Когда все ближайшие родственники и друзья уехали в Америку, Мойша решил последовать их примеру.

Он знал, что в далеком Нью-Йорке живет его дядя – брат со стороны матери. Знал его фамилию – Гринштейн, знал, что он портной, и у него даже был отдельный листок бумаги с адресом. Вот этот самый листок бумаги Мойша, аккуратно сложив, спрятал в шляпу, надев ее плотно на голову.

Мойша Гершович отправился в далекую Америку, взяв с собой небольшой чемодан и надежно, как ему казалось, спрятав заветный адрес. И вот, когда после долгого плаванья, пароход наконец пришвартовался в Нью-йоркской гавани, пассажиры, среди которых был и Мойша Гершович, вышли на палубу полюбоваться статуей Свободы. Мойша перегнулся через перила, чтобы получше все рассмотреть, а шляпа, тем временем, благополучно слетела с головы, унося с собой заветный листок с адресом.

Что и говорить – нелегко в таком городе, как Нью-Йорк, найти своего дядю – портного по фамилии Гринштейн. Однако это не обескуражило новоиспеченного Мориса Гершвина – так записали его имя и фамилию в иммиграционном паспорте. Вначале он «прочесал» район Ист-Сайда, объясняясь то по-русски, то на идиш, а затем, не найдя дяди, отправился в Бруклин. И там, говоря на смеси этих двух языков и помогая отчаянной жестикуляцией, нашел-таки дядю Гринштейна!

Однако не только своего дядю нашел путешественник. Он увидел прелестную девятнадцатилетнюю Розу Брускин. Увидел – и полюбил навсегда. Они поженились 21 июля 1895 года. Жениху было двадцать два, невесте – девятнадцать. Семейная легенда гласила, что свадьба продолжалась три дня. А как танцевали, а как играли музыканты – скрипач, аккордеон и бубен, а какую фаршированную рыбу приготовила старая Двойра Брускин – бабушка невесты!

Молодые поселились в небольшом апартменте на 60-й улице, как раз над ломбардом. Там же родился их первенец, которого назвали Израэль, дома его называли Айра. Дела шли неплохо. Морис нашел хорошую работу, ему платили 35 долларов в неделю, и они уже могли арендовать небольшой двухэтажный дом, за который платили 15 долларов в месяц. В этом доме 26 сентября 1898 года родился второй сын, его назвали Джордж.

«Самое большее, что для меня сделали мои родители, – это то, что родился мой брат Джордж», – скажет впоследствии Айра Гершвин.

Третий из братьев, Артур, родился в марте 1900 года. Впоследствии он станет биржевым маклером, однако его сердце, так же, как и сердце Джорджа, будет принадлежать музыке. Он напишет более 150 песен. «Я, – говорил он с грустным юмором, – неизвестный композитор известных песен». Единственная сестра Фрэнсис родилась в 1906 году. Она тоже избрала своей карьерой шоу-бизнес и даже пела в мюзикле на Бродвее. Джордж любил слушать, как она поет его песни. «Фрэнсис понимает меня как никто более», – говорил Джордж Гершвин.

Они были совершенно разными, эти двое братьев – Айра и Джордж. Айра – вылитый отец. Спокойный, уравновешенный, даже немного флегматичный, он всегда рассуждал. Рассчитывал все свои поступки заранее. Хорошо учился в школе, был очень «положительным». Джордж унаследовал темперамент и характер матери. Всегда во всем доминировать, главенствовать – было его целью. Неутомимый, бесстрашный, динамичный, он всегда был в центре событий, с ним вечно что-нибудь приключалось. Однако было единственное средство утихомирить Джорджа – его фортепиано. Отступало все – шалости, забавы, он сразу превращался в слух, забывал обо всем на свете.

Первые музыкальные впечатления Джорджа Гершвина относятся ко времени, когда мальчику было шесть лет. Он впервые услышал «Мелодию» Рубинштейна, исполняемую на механическом пианино в одном из баров Бруклина. Джордж стоял, замерев у двери, и слушал музыку. «Это был знаменательный день в моей жизни, – напишет он впоследствии, – я не просто слушал эту музыку, я ее жадно пил». Следующее, столь же сильное музыкальное впечатление относится к более позднему периоду, когда, катаясь на коньках, он услышал негритянский джаз. Возбуждающие ритмы, острые гармонии произвели неизгладимое впечатление. Именно тогда и родилось его влечение к негритянским спиричуэлс, танцевальным ритмам. В детстве было немало музыкальных впечатлений – вместе с братьями он посещал бесплатные концерты, которые давались в ближайшей от дома школе, дома часто пели – отец знал множество русских и еврейских песен.

Однако одно из самых ярких музыкальных впечатлений мальчик получил, когда ему было десять лет. В тот день, как и обычно, он играл с ребятами в мяч, как вдруг через открытое окно до него донеслись звуки скрипки. «Это меня так поразило, что я замер на месте, прижав мяч к груди, – рассказывал композитор. – Я стоял и слушал незнакомые мне доселе звуки. Затем, бросив товарищей и игры, решил во что бы то ни стало познакомиться с человеком, который играл на скрипке.

Вначале я ждал под окном, затем начался дождь. Я промок до нитки и пошел в дом, желая найти музыканта. Я нашел его, им оказался мой ровесник Макс Розенцвейг. С первой минуты мы подружились».

Впоследствии Макс стал знаменитым скрипачом, выступавшим на самых престижных сценах мира. Именно Макс открыл Джорджу мир истинной музыки. Он играл для своего друга, мальчики часами говорили о музыке, Джордж воспроизводил правой рукой на фортепиано мелодии, которые играл Макс на скрипке. Пытался найти гармонию левой рукой и был расстроен до слез, когда однажды Макс жестко сказал ему: «Ты не рожден для музыки. Это говорю я, а я знаю».

Ознакомительная версия.