Тур Буманн-Ларсен - Амундсен

Герой этой книги не просто выдающийся полярник — он единственный побывал на обоих полюсах Земли и совершил кругосветное плавание в водах Ледовитого океана. Амундсен повторил достижение Норденшельда и Вилькицкого, пройдя Северным морским путем вдоль берегов Евразии, и первым одолел Северо-Западный проход у побережья Северной Америки. Фигура исторического масштаба, достойная лишь восхищения и использования результатов коллегами-полярниками.

Однако на вершине жизни, когда были достигнуты все поставленные цели, вокруг его имени в обществе вдруг возник вакуум. Герой жаловался на непонимание, испытывая одиночество, совершил ряд поступков, вызвавших критику общества и прессы…

В чем же дело? Однозначного ответа на этот вопрос быть не может, и автор книги Тур Буманн-Ларсен его не дает, хотя и пытается разобраться, привлекая объяснения, в том числе психологические и психиатрические Фрейда. Несомненно, в своей оценке личности Амундсена Тур Буманн-Ларсен поставил крайне непростую задачу, которая, скажем об этом заранее, ему во многом удалась, а в чем-то и нет…

Последнее прежде всего относится к профессиональной деятельности Амундсена как исследователя высоких широт, действовавшего, разумеется, далеко не в одиночку, а на фоне достижений и промахов своих коллег из других стран. Пресса, взявшая на себя роль некоего третейского судьи или общественного эксперта, назвала состязанием, допустив тем самым не просто ошибку (ведь правил полярных исследований, вроде спортивных, не существует в принципе!), а всю меру ответственности перед обществом, с которой, прямо скажем, не справилась, независимо от того, хочет она это признавать или нет.

Полярные исследователи не состязались друг с другом — решая возникавшие проблемы, они просто демонстрировали свои методы и возможности, из которых последующие поколения могли отобрать для себя наиболее удачные.

На Южном полюсе блестящий организатор, угадавший с выбором транспорта в виде собачьих упряжек, Амундсен уложился в жесткие сроки, пока лишения не истощили участников похода. Иначе развивались события в отряде англичанина Скотта, люди которого длительное время сами тащили сани и в конце концов погибли от истощения и холода.

По этому эпизоду профессионалы и пресса сделали разные выводы. Пресса убедила читающее человечество, что Скотт (а в его лице вся Англия) проиграл, а Амундсен (и, следовательно, Норвегия) победил.

Амундсен сделал совсем другой вывод: возможности собачьей упряжки как исследовательского средства на будущее исчерпаны, нужен другой вид транспорта, который освободил бы полярного исследователя от запредельных нагрузок и дал бы возможность заниматься своим прямым делом — исследованием, оставив приключения и перегрузки спортсменам. Правда, за событиями Первой мировой войны, а потом революции и Гражданской войны в России он упустил из виду, что русские уже использовали в Арктике авиацию, за которой было будущее… Таким образом, и Амундсен, и Скотт внесли свой вклад в полярные исследования каждый по-своему, и профессионал не станет путать научный поиск со спортивным состязанием — каждому свое.

Продвигая в качестве нового исследовательского средства авиацию, разумеется, Амундсен не мог претендовать на решение всех проблем, связанных с ее использованием в Арктике. В первую очередь это относится к проблеме посадок на дрейфующие льды, в чем сам он в первом же полете к полюсу получил неудачный опыт, советуя продолжателям воздержаться от подобного — но как раз по этому пути и пошли наши авиаторы, приняв весь риск решения проблемы на себя и удачно преодолев возникавшие трудности, тем самым обеспечив за нашей страной приоритеты в изучении полярных стран. И здесь мы сталкиваемся с проблемой национального приоритета, который легко подменяется (опять-таки усилиями средств массовой информации) национальным самолюбием, а то и тщеславием. Этой проблеме Буманн-Ларсен уделяет на примере своего героя много страниц…

Еще одна проблема, которую высветил в своем труде этот норвежский историк: что важнее для исследователя — успех или истина? Она незримо присутствует на многих страницах в лице антарктического друга Амундсена американца Кука, ошельмованного и оболганного средствами прессы своим же соотечественником Пири. Нет, далеко не случайно четверть века спустя Амундсен посетил его в тюрьме, где они вели долгую беседу о судьбе полярного исследователя на службе обществу, о злодеях и героях Арктики. А ведь большая часть информации Кука о походе на полюс (ее название говорит само за себя «Мое обретение полюса») спустя полвека подтвердилась и имя Кука перестало быть символом обмана и фальсификации, стало символом мученичества.

Наконец, личная тема в отношениях с прекрасной половиной — или полярники не люди? Как сочетаются в их жизни и деятельности любовь и долг? Отметим только одно — Амундсен не был «сухарем»-женоненавистником, но счастлив в любви не был. Как часто возникала тема выбора и для рядового, и для маршала полярной службы — любовь или Арктика? Сколько разбитых судеб и жизненных драм за таким непростым выбором, который опять-таки удался автору на примере Нансена.

Под пером историка Буманн-Ларсена личность одного из наиболее знаменитых полярных деятелей приобретает объем, становится многогранной и человечной со своими ошибками и достижениями. И в этом заключается главная ценность настоящей книги, представляющей несомненный интерес как для широкого читателя, так и для профессионала-полярника. Итак, вперед, читатель, даже если впереди тебя ждет нелегкая, но увлекательная работа…

В. С. Корякин, доктор географических наук, почетный полярник.

Когда Фритьоф Нансен высадился на восточном побережье Гренландии, начав тем самым современную эру норвежских полярных исследований, ему казалось, что внутри этой обширной земли скрывается «свободное ото льда и плодородное пространство»[1]. Лишь сняв лыжи на другой стороне острова, он мог с полной уверенностью утверждать, что там нет ничего, кроме льда, льда и еще раз льда.

Землепроходец всегда бросает вызов старым картам и привычным представлениям. Он прежде всего искатель истины — наравне с историком, не говоря уже о биографе, который, находясь в пограничной зоне между географией и психологией, имеет дело как с внешним, так и с внутренним пейзажем.