Терезио Боско - Сон сбылся

Его реликвии, помещенные в стеклянном саркофаге, находятся над боковым алтарем Матери Божьей Заступницы в Турине. Из-за стеклянной стенки саркофага бросается в глаза спокойное лицо с выразительными чертами и легко обозначенной улыбкой. Как раз она и позволяет без труда узнать известное по фотографиям лицо св. Джованни Боско. Это лицо представил себе Святейший Отец Иоанн-Павел II при встрече с молодежью города Турина 13 апреля 1980 года, которая состоялась в районе Вальдокко перед ансамблем строений, вмещающих дело рук Дона Боско: В середине прошлого века находились там загородние луга – место встреч подвыпивших рабочих и бездомных подростков. Позже там появился храм Матери Божьей Заступницы, несколько жилых домов и примитивные промышленные цехи; среди строений и во дворах «кишело» от подростков, которые приходили, чтобы встретиться с Доном Боско.

В памятный день визита Святейшего Отца огромные дворы салезианского Вальдокко и примыкающие к нему улицы были наполнены молодежью, собравшейся вокруг Папы, который «прибыл к ним издалека». И именно здесь, на бывшем загородном лугу, Иоанн-Павел II припомнил ей образ улыбающегося Священника из прошлого столетия. Он говорил ей о величии и простоте. Казалось, он призывал его опять к своим молодым друзьям, всегда присутствующего среди их развлечений, слушающего их признания, понимающего их жизнь.

Понять и любить: вот всегда актуальная педагогическая формула Дона Боско, который, – я так думаю – если бы он был сегодня среди вас… сумел бы эффективно открыть и указать в вас никогда не гаснущее эхо призыва, с которым Христос обращается к каждому, кто хочет стать Его учеником: Следуй за мною! (Из речи Св. Отца).

Дон Боско оживает перед нами на страницах этой повести. Автор биографии рассказывает о бедном мальчике, о вспыльчивом ученике; о семинаристе, упорно стремящемся к священству и, наконец, о священнике, которого одни считали ненормальным, другие – мечтателем, иные святым, а бедные подростки – юноши… своим любимым Другом. Он сам считал себя бедным священником.

В раннем детстве его озарила идея, что людей можно любить: любить своих друзей, любить бедных людей, отвергнутых, равнодушных, а также любить врагов; любить всех. Он знал, что это озарение пришло от Бога, но будучи далеким от экзальтации религиозных дел, назвал это просто сном. Сон возвращался часто в воспоминаниях, а раскрытое в нем содержание дало направление его дальнейшему жизненному пути. Вверил его Синьоре, названной в детском сне Учительницей, а в священнической жизни Заступницей Христиан. Шел рядом с Ней преданно, учась любить людей и излучая радость, которую открывал под слоем печали, нанесенным неудачами, конфликтами современного ему мира. Не ведал, что является великим и святым; знал только, что людей надо любить. В конце жизни заплакал, увидев, что сон детских лет стал действительностью в дальнейшей жизни. Дон Боско не предполагал, что может зайти так далеко, шагая по дороге, по которой вела его Учительница.

Автор этой повести показывает моменты из жизни Дона Боско. Впечатлительные образы, обычная речь приводят к тому, что окружающий мир и жизнь Дона Боско становятся нашей жизнью – со всеми проблемами и починами, а также со всеми конфликтами и поражениями. Чем больше углубляемся мы в течение этой интересной повести, тем яснее видим Дона Боско как бы одним из нас. Не отличается он ни исключительностью призвания

– «не следует верить в сны» – ответит ему бабушка, когда Джованнино расскажет ей сон об Учительнице

– ни сверхъестественными дарами или условиями, облегчающими путь юноши, ни чудесными событиями, которые действительно имели место, но никогда не были признанными Доном Боско. Остается он одним из нас, однако увлекает энтузиазмом в поисках пути, указанного Господом, удивляет способностью обогащения – во все новые элементы – задания, которые суждено было ему познать в молодости.

Горячо желаем, чтобы Дон Боско, обращающийся убедительно со страниц этой книги, увлек читателей в свой мир энтузиазма в стремлении за Христом, в свой мир любви к человеку, особенно молодому и заблудившемуся. С этой мыслью отдаем в руки читателей повесть о Доне Боско, благодаря Автора и всех, кто способствовал ее изданию и переводу.

Кс. Анджей Струе, SDB

В тот вечер на кухне вместе с хлебом глотались также горькие слова. Слова, которые вызывали боль. Антони, увидя Джованнино с неразлучной книгой около тарелки, вспылил:

– Я твою эту книгу брошу в огонь!

Мать Маргарита как обычно старалась смягчить дело.

– Джованнино работает наравне с другими, и если потом хочет почитать себе, разве это тебе мешает?

– А вот и мешает, потому что это я должен надрываться, чтобы содержать этот хлам. Это я гну спину, работая в поле, и не собираюсь содержать какого-то барчука. Не позволю, чтобы он потом выгодно устроился, в то время как мы будем есть мамалыгу.

Джованни отреагировал остро. В словах он не имел недостатка, так как не относился к тем, кто подставляет для пощечины другую щеку. Антони поднял драку. Джузеппе смотрел с ужасом. Mapгарита старалась стать между ними, но вероятно и в этот раз Джованнино получил снова, и побольше, чем обычно. Этот двенадцатилетний подросток не мог справиться с силой 19-летнего Антони.

В кровати Джованнино расплакался скорее от злости, чем от боли. Плакала и его мать, которая в эту ночь, наверное, вообще не спала. Утром Маргарита приняла решение. Обратилась к Джованнино с самым печальным в своей жизни предложением:

– Будет лучше, если оставишь дом. Антони не может смотреть на тебя. Однажды он может тебя обидеть.

– Но куда я пойду?

Джованнино почувствовал в сердце смертельную тоску. То же чувствовала и Маргарита. Она назвала несколько хозяйств недалеко от Мориондо и Монукко.

– Там меня знают. Кто-нибудь возьмет тебя на работу, хотя бы на некоторое время. А потом будет видно.

На протяжении дня собрала ему небольшой узелок; несколько рубашек, две книги и буханку хлеба.

На дворе стоял февраль. Дороги и окружающие холмы были покрыты снегом и льдом. На следующее утро Джованнино вышел из дому. Мама Маргарита долго стояла в дверях, глядя вслед уходящему сыну, и махала ему рукой, пока туман не скрыл совсем малого эмигранта.