Двадцать второго ноября Вашингтон предстал перед вождем делаваров Шингасом. Делавары (лениленапе)[4] враждовали с ирокезами, хотя порой и заключали межплеменные браки, однако были лояльны к англичанам. «Индейцы продажны (за каждую услугу им надо платить) и обидчивы, поскольку у них высокое самомнение», — записал майор для себя.
Вождь индейцев сенека Танахарисон, которого англичане называли Полукоролем, находился на охоте; его «заместителя» Монакатуху осыпали щедротами. «Я дал ему нитку вампума[5] и плитку табака и попросил передать это Полукоролю; он пообещал отправить утром гонца с дарами». Вашингтон инстинктивно придал себе властный и величественный вид, который должен был произвести благоприятное впечатление на «дикарей». В ожидании Полукороля он допросил четырех французских дезертиров, поднимавшихся по Миссисипи. Подозрения подтверждались: французы хотели взять англичан в клещи, соединив Луизиану с Канадой и Великими озерами.
Полукороль прибыл в Логстаун 25 ноября. Старому воину было за пятьдесят, и он был поражен, когда человек вдвое моложе пригласил его войти в свой шатер. В прошлом году вождь подписал союзный договор с англичанами и строго-настрого предупредил французов, чтобы не совались в его владения. Французов он терпеть не мог — по его рассказам, они убили, сварили и съели его отца. Высокомерие господина де Марена, французского коменданта, называвшего индейцев «надоедливыми мухами», приводило его в ярость. Англичан он пока миловал — они утверждали, что пришли только торговать, тогда как французы захватывали земли индейцев. (Впрочем, в представлении других индейских племен всё было с точностью до наоборот.) Вашингтон провел переговоры очень ловко, так что индейский вождь, почувствовав к нему расположение, даже наградил его тем самым прозвищем Конотокариус, которое когда-то носил его прадед Джон Вашингтон, чем весьма ему польстил.
На следующий день Вашингтон обратился к вождям с речью: «Братья, я созвал вас на совет по повелению вашего брата губернатора Виргинии». Далее он в том же «высоком штиле» попросил индейцев предоставить ему сопровождение из молодых воинов на время его пребывания у коменданта французского форта. О сути данного ему поручения и цели своей поездки он высказался весьма уклончиво. Полукороль попросил подождать еще несколько дней, чтобы Вашингтон мог получить церемониальный вампум от вождей индейцев шауни (из алгонкинской этнической группы). Разумеется, молодому человеку, и так уже потерявшему много времени, не улыбалась такая перспектива. Письмо с королевскими инструкциями жгло карман, ответственность за целую империю тяжким грузом лежала на его плечах, но… «Столкнувшись с их настойчивыми просьбами, я согласился подождать, поскольку решил, что оскорбление, нанесенное в столь критический момент, чревато куда более серьезными последствиями, чем отсрочка отъезда еще на день», — записал он в дневнике. В конечном итоге индейцы собрали ему весьма жалкую свиту — четырех провожатых, включая Полукороля, который рассудил, что слишком большой эскорт может вызвать у французов подозрения и спровоцировать их на враждебные действия. Несмотря на свою неопытность, Вашингтон понял, в чем тут дело: просто индейцы служили «и нашим, и вашим».
После пяти дней пути под проливным дождем вся компания прибыла на факторию Венанго, где Аллегейни впадает во Французскую бухту. Вашингтона там встретил капитан Филипп Тома де Жонкёр, сын французского офицера и индианки из племени сенека, и пригласил отобедать в кругу французских военных.
«Вино, которым они накачивались, вскоре покончило со сдержанностью, поначалу присутствовавшей в их разговоре, и развязало их языки». К удивлению Джорджа, французы не скрывали своего намерения овладеть Огайо и даже разболтали военные секреты о местоположении их фортов. Но торжествовать было рано. На следующий день оказалось, что индейцы пьяны вусмерть и не желают ехать дальше. Вашингтон понял, что такое настоящая политика: здесь надо забыть о кодексе чести и правилах поведения, которые он старательно переписывал в детстве себе в тетрадку.
В Венанго прокантовались три дня, после чего Вашингтон продолжил путь к форту Ле Бёф в сопровождении уже не только индейского, но и французского эскорта. Вода лилась сверху и растекалась внизу; все 40 миль пути проходили по глубоким лужам и топким болотам. К тому же вдруг резко похолодало, земля побелела от снега. Чтобы не замерзнуть окончательно, Вашингтон и Кристофер Гист ускакали вперед, проделывая по 18 миль в день под нескончаемым дождем и мокрым снегом.
Темнело рано. 11 декабря солнце уже скрылось за горизонтом, когда впереди показался Ле Бёф — четыре неказистых строения, грубо сколоченных из досок и прикрытых дранкой. На следующее утро английского посланника со всевозможной учтивостью принял седовласый одноглазый комендант, капитан Жак Легардер де Сен-Пьер — «пожилой джентльмен с повадками воина». В ответ на этот прием Вашингтон предъявил свой ультиматум: французы должны немедленно покинуть долину реки Огайо. Сен-Пьер попросил несколько дней на размышление. Всё это время Джордж не сидел сложа руки: проводил разведку местности и делал подробные записи по поводу укреплений форта. От его взгляда не укрылись 220 берестяных каноэ и долбленых лодок из сосны, вытащенных на берег бухты и явно подготовленных для военных действий. Наконец 14 декабря Сен-Пьер сообщил свой ответ: британцы его не напугали, и если их торговцы сунутся на французскую территорию, пусть пеняют на себя. «Что же касается переданного вами требования отступить, я не считаю себя обязанным ему подчиниться», — твердо заявил он, вручил Вашингтону запечатанное послание Динвидди и сообщил, что велел приготовить для него запас провианта на обратную дорогу — он лежит в каноэ.
Впечатление, произведенное столь великодушным поступком, развеялось на берегу, когда Вашингтон обнаружил, что коварный Сен-Пьер подкупил его индейскую свиту, которая, получив от французов ружья и «огненную воду», отказалась сопровождать англичан обратно. Выведенный из себя этими двуличными людьми, Вашингтон коршуном налетел на Полукороля, обвинил его в форменном предательстве и добился-таки, чтобы тот уехал вместе с англичанами, как обещал.
Теперь надо было спешить в Уильямсберг — бить тревогу, сообщить о враждебных намерениях французов. У лошадей от усталости подгибались ноги. Неудержимый Вашингтон решил бросить их и идти пешком, с походным мешком за плечами. Он снял свой парадный костюм и облачился в одежду индейцев — кожаные легинсы и мокасины.
