настоящей творческой гениальности. Вот почему для него самое дорогое в человеке — это детское. Свое понимание особенности детского сознания он раскрыл в своей статье «Что нужно взрослым от детской книги». И вот эти важные для него свойства детского отношения к миру (творческое воображение, видение в вещах самого главного, активное отношение к жизни) и отличают его произведения для детей.
«Он всегда, — рассказывает писательница О. Перовская, — был прост, естествен и как-то даже уважителен с детьми.
— Люблю и уважаю их стремление пожить настоящей, красивой, «взрослой» жизнью, — часто говорил Борис Степанович, став уже известным детским писателем. — Марк Твен в своем «Томе Сойере» отлично понял это стремление. Том у него и путешествует, и хранит страшную тайну, и добывает клад, и защищает слабую женщину, и даже женится — все, как полагается порядочному мужчине, без всякого этого сю… сю… сю…»
Он дорожил отношением юного читателя к литературе и с огромным удовлетворением рассказывал эпизод, который свидетельствовал об уважении маленьких читателей к хорошей книге.
Как-то маленький сын писателя В.В. Бианки возвращался поздно вечером домой. Это было в Ленинграде, на Васильевском острове. Уже стемнело. Мальчика остановила уличная компания юных хулиганов. Его схватили, дали несколько тумаков и повели на пустырь к вожаку, от которого ждали распоряжения избить жертву.
— Говори, как фамилия! — начал допрос вожак.
— Бианки.
— Дать гражданину по фамилии… — начал вожак и вдруг оборвал себя: — Бианки, говоришь, фамилия! Это ты написал книгу «Мурзук»?
– Нет, — ответил маленький Бианки, — это не я, а мой отец!
– Ну, ребята, — сказал вожак, — отпустите его. Книжка стоящая!
Вот такое отношение юного читателя к книге, считал Житков, обязывает писателей. И это свое уважение к детям он вложил и в свои произведения. Первые книги его морских рассказов произвели огромное впечатление прежде всего потому, что почти впервые детский писатель так прямо и серьезно заговорил с детьми о жизни, не скрывая ее большой и иногда страшной правды. Море оказалось не «феерически волшебным», а настоящим «злым морем» (так назвал он свою первую книгу рассказов), горьким и соленым, в котором случаются нешуточные, крутые события, часто приносящие несчастье и горе. Все оказалось таким, каким оно бывает в обыкновенной жизни. И вот в этой будничной обстановке и случается важное и неожиданное, в котором и раскрывается характер человека: дрянь и подлец ты или же настоящий человек, в нужную минуту способный и на самопожертвование и на подвиг?.. Не игра в храбрость, а настоящая храбрость, не игра в дружбу, а настоящая дружба. Так в рассказе «Погибель» один из героев, испанец, испугавшийся раз в жизни, умеет заставить себя всегда быть храбрым. Так его друг, увидев, что испанец идет опрометчиво на погибельное дело, становится с ним рядом, потому что знает, что не бросают друга в опасности.
К жизни и ответственности своей перед людьми человек должен относиться честно и серьезно, говорит Житков каждым своим произведением. Старик Салерно (в «Механике Салерно») виноват в гибели парохода, и поэтому он погибает. Его жаль, но это справедливо. (Характерно, что тот действительный человек, которого Житков изобразил в лице Салерно — механик Смолинский, — на самом деле не погиб.) Человечность часто требует жестокости. Прав капитан парохода, выбросивший за борт человека и застреливший другого, чтоб спасти пассажиров. Житков так же требовательно относится и к своему маленькому читателю, и тот всегда чувствует, что и ему также при случае не было бы от Житкова спуску.
Все произведения Житкова для детей полны большим и серьезным нравственным содержанием, воспитывают в читателе чувство долга и ответственности, благородство характера. Житков учит своего читателя уверенно держаться на ногах в жизни, учит его находчивости и инициативному отношению к окружающему, учит его честно и самостоятельно думать.
И эти свойства «Морских историй» Житкова характерны и для всех его остальных произведений. «Детям нужны такие страницы, — писал он в докладе о том, каким должен быть детский календарь, — которые дали бы сильный толчок их мысли… Это вехи научной мысли… данные ярким фактом, который встревожит мысль и зажжет волю, желание броситься, ввязаться в эту борьбу, искать оружие в знании, в технике, в искусстве».
В этих мыслях Житкова лежит ключ к пониманию характера созданных им научно-технических книг для детей.
Уже «Морские истории» характеризовались таким точным знанием морской техники, что читателю сразу же становилось ясно, что они написаны подлинным знатоком и специалистом. Возьмите, для примера, историческую повесть «Черные паруса» — рассказ о приключениях запорожского казака, который попал в плен к туркам, был продан в Константинополе в рабы, был куплен венецианским капитаном, попал на корабль в качестве раба-гребца, был прикован к скамье цепью, участвовал в восстании шиурмы (каторжной команды галеры) и возвратился в конце концов на родину. По точности знания корабля, истории корабельного быта XVII века, по характерным деталям описания кажется, что это произведение написано ученым-историком, блестящим знатоком истории флота и быта XVII века.
А прочтите его рассказы про животных. Там вас поразит такое же знание, как будто пишет специалист-зоолог с большим практическим опытом.
И в самом деле, как мы знаем, Житков именно и был во всех этих областях настоящим специалистом.
Вот почему, создавая подлинно художественные произведения для детей, Житков создал одновременно и образцы познавательно-содержательных книг, создал самобытный тип научно-технической книжки для детей.
Житков написал целый ряд таких книг: «Чудаки», «Микроруки», «Телеграмма», «Пароход», «Паровоз», «Свет без огня», «Гривенник», «Про эту книгу», «Каменная печать» и др.
Житков не признает знаний без активного их использования. Не случайно рядом со своими техническими книгами он создал ряд книжек-самоделок («Буер», «Как сделать индийское судно», «Кино в коробке. Стробоскоп. С рисунками автора» и др.), в которых не столько рассказывает, сколько показывает читателю, как делать эти самоделки.
«Что это за детский писатель, — сказал он однажды, — если он даже гвоздя в стенку вбить не умеет!»
И действительно, Житков любит труд, работа для него — это прежде всего талантливое искусство. Вот почему он так замечательно пишет о выдумке, изобретении, об умелых мастерах. Кажется, что он уже не рассказывает, а передает при помощи речи какие-то самые важные движения мастера, так что фраза вдруг приобретает какой-то ритм живой работы. Вот, для примера, отрывок из его рассказа об очаковском плотнике Антоне:
«Зло работает. Поглядеть — так зря дерево крошит. А он и разу-то одного зря не ударит. И всё без поправки. Отпилил, обрезал, ткнул на место — и как прилипло.
Гвоздь ли вбить — одним ударом. Приставил к месту, стукнул обухом топора — и утонул
