Рихард быстро шагает по бульварам Москвы: ему хочется увидеть все сразу, немедленно включиться в общий ритм, делать что-то большое, значительное. Он торопится, боится, что все это может вдруг рассеяться как сон. Советский паспорт… Зорге — гражданин Союза Советских Социалистических Республик! Да в самом ли деле все это наяву?..
В марте 1925 года Хамовнический районный комитет ВКП(б) принимает Зорге в Коммунистическую партию Советского Союза. Ему вручают партбилет. И прежде чем положить билет в нагрудный карман, Рихард украдкой целует его: «Если нужно, я умру за тебя, Партия, Родина!..»
Поселился Зорге в гостинице «Люкс» в комнате № 19. Но в гостиницу приходил только спать. Рано утром отправлялся в Институт марксизма-ленинизма. Он числился референтом, политическим и ученым секретарем, и эта работа требовала не только эрудиции, но и большой усидчивости, отнимала много времени. А вечером — клуб немецких коммунистов, где Рихарда избрали первым председателем правления. И хотя в правление входят тринадцать человек, Зорге самый активный из них.
Тут тоже борьба. Иногда троцкисты навязывают провокационные дискуссии. Тогда Зорге, сверкая глазами, изобличает их в предательстве интересов рабочего класса. К врагам он беспощаден. Чего хотят троцкисты? Загубить пролетарскую революцию? Таким не место в коммунистическом движении! Чем эти людишки лучше Эберта, Шейдемана, Носке?..
Когда он успевает работать над своими статьями и брошюрами? Он их подписывает по-разному: Ика Зорге, Р. Зонтер. За два года в журналах напечатано семнадцать серьезных исследований: «Своеобразный характер возрождающегося германского империализма», «Позиция Второго Интернационала в отношении послевоенного империализма», «Материальное положение пролетариата в Германии», «Экономическая депрессия в Германии», «Национал-фашизм в Германии». И много, много других, всех не перечислишь. За эти же два года написаны объемные работы, которые нравятся самому автору (что бывает с ним редко): «Экономические статьи Версальского мирного договора», «Новый германский империализм», «План Дауэса и его последствия».
Из немецких газет он узнает, что его работы получили широкую известность в Германии. Друзья берут их на вооружение, враги всячески обливают автора грязью.
Да, это тоже борьба. И все-таки Зорге недоволен собой. Активная натура требует действия. Стоять с врагом лицом к лицу, принимать прямое участие в схватках с теми, кто посягает на Советское государство, — вот к чему он стремится.
Своими мыслями он делится с новым другом, частым гостем клуба немецких коммунистов Яном Карловичем Берзиным, которого русские товарищи называют Павлом Ивановичем (так уж повелось со времен гражданской войны!). Ян Карлович заходит в клуб послушать доклады на международные темы. «Я ведь тоже в некоторой степени немец, — говорил он посмеиваясь. — По материнской линии».
Берзин согласен: если хочешь драться по-настоящему, нужно драться. Международная обстановка обострилась до крайности. Мировой экономический кризис. А выход из кризиса империалисты всегда ищут в войне против Советского Союза. Похоже на то, что в Германии правящие классы берут курс на передачу власти Гитлеру. Для Гитлера война — «освежающий ветер».
Гитлеру вторит японский генерал Танака. Он представил своему императору так называемый секретный «меморандум Танака», где намечена политика «крови и железа». Тут дан развернутый план внешней экспансии японского империализма: захватить Манчжурию, Монголию, Китай, Юго-Восточную Азию, Индию, Центральную Азию, Малую Азию, Европу, сокрушить США. Войну с Советским Союзом Танака считает неизбежной и необходимой. Бредовые идеи о мировом господстве? Может быть. Но японцы уже действуют. Не так давно Танака вторично послал войска в Шандунь, зарится на Манчжурию, подбирается к границам Советского Союза, жмет на Чан Кай-ши. Под этим давлением нанкинское правительство разорвало отношения с Советским Союзом, только что спровоцировало инцидент на китайско-восточной железной дороге, являющейся собственностью СССР. Революция 1925–1927 годов в Китае потерпела временное поражение. Только за два последних года погибло почти полмиллиона революционных рабочих и крестьян. Во главе нанкинского правительства и его армии стоит Чан Кай-ши. Ставленник буржуазии и помещиков, заклятый враг Советского Союза, Чан Кай-ши вполне устраивает империалистов всех стран, и они дружно признали нанкинское правительство, оставив за собой «право открытых дверей», то есть право грабить эту страну, вмешиваться в ее внутренние дела.
От Чан Кай-ши и японских милитаристов можно ждать новых провокаций.
Мы должны быть хорошо информированы о том, что происходит в сопредельных с нами странах Дальнего Востока, и в частности в Китае и Японии. Такова логика вещей, продиктованная фактами последнего времени. Советское государство заботится о безопасности своих дальневосточных границ.
Если бы создать своего рода службу информации на территории Китая… Для подобной работы, разумеется, нужны волевые, умные люди, способные на месте разобраться в запутанной обстановке, своевременно сообщать о происках Японии в Китае. Да, да, мы, к сожалению, не всегда в срок получаем информацию. Впрочем…
«Могу поздравить!» — говорит Берзин и протягивает Рихарду книжечку, испещренную иероглифами. Зорге в недоумении. Что бы это могло быть? Вертит книжку и так и сяк. Должно быть, на китайском или японском…
«Р. Зонтер. «Новый германский империализм», — говорит Ян Карлович с улыбкой. — Только что вышла в Токио. Я попросил переслать экземпляр. Для тебя…»
Рихард поражен. Его брошюра на японском языке!
Он уходит от Берзина в глубокой задумчивости. А потом набрасывается на литературу о Дальнем Востоке. Ян Карлович сумел вселить в него жгучий интерес к дальневосточным проблемам. Китай… Япония… Таинственные страны. Что-то из сказок Андерсена… «В Китае, как известно, живут китайцы…»
Берзин… Откуда он знает о секретном «меморандуме Танака»? Ни в одном из источников Рихард не нашел упоминания о «меморандуме Танака».
И наконец Зорге понял.
При очередной встрече с Яном Карловичем он сказал: «Я заболел Дальним Востоком. Пошлите меня в Китай!» Рихард Зорге стал военным разведчиком. «Военный разведчик должен в совершенстве знать военное дело, — сказал Берзин. — Опыта прошлой войны теперь недостаточно». И Рихард занялся военным делом.
Оказывается, в Китае живут не только китайцы.
Во всяком случае, в деловой части Шанхая их почти совсем не видно. Недавно тут висели таблички: «Китайцам и собакам вход запрещен». Здесь хозяин — международный капитал.
