Из Тутова я нанес свой первый визит главному лесничему Мюллеру на полуострове Дарсс, которой был объявлен заказником и куда Геринг пригласил меня поохотиться на оленей в сезон охоты. Принял он меня очень радушно, и я немедленно сошелся с ним, что позднее переросло в теплую дружбу, которая принесла мне много счастливых часов на этом полуострове. В начале октября я подстрелил своего оленя.
После этих военных учений Муссолини завершил свой визит в Берлин, где его принимал фюрер. Вечером на государственном стадионе в Берлине провели парад в его честь, с огромной манифестацией, где с трибуны сначала Гитлер, а потом Муссолини обращались к стотысячной толпе, последний говорил по-немецки. Огромную толпу накрыло ливнем, и мы почти час пытались добраться до машины, чтобы уехать домой.
1 октября [1937 г.] я частично реорганизовал управление вооруженных сил, которое из-за принудительного расширения своих функций уже начало расползаться по нескольким направлениям: я сгруппировал то, что до сих пор было маленькими отделами, в более крупные отделы и подразделения с оперативным штабом вооруженных сил [Wehrmacht-Führung-samt (нем.)], отделы экономики и вооружений, службы разведки с тремя отделами (1-й – разведывательный; 2-й – диверсионный; 3-й – отдел контрразведки), последнему подчинялся наш иностранный отдел.
Наконец, я сформировал из различных подразделений, которые некогда относились к общей категории «внутренние», «общее управление вооруженных сил». Эти службы возглавлялись генералами, которым была предоставлена огромная свобода для самостоятельных действий. Это был наш первый, совсем не преднамеренный шаг к тому, что позднее станет ОКБ, Верховным командованием вооруженных сил. Моя собственная идея, вполне согласованная с линией Бломберга и к которой он полностью присоединился, заключалась в более четком разделении его командования и его исключительно министерских функций, так что как Верховный главнокомандующий он должен был стать Oberkommando der Wehrmacht, Верховным главнокомандующим вооруженными силами, а как министр – иметь министерский секретариат; поэтому он мог бы издавать свои приказы и постановления на соответствующих служебных бланках, на одних как «Верховный главнокомандующий вооруженными силами», а на других – как «военный рейхсминистр». Эта вторая функция во всех отношениях должна была быть переведена ко мне, я мог бы быть чем-то вроде заместителя министра, в то время как вышеупомянутая должность более четко, чем раньше, определяла бы его командные функции.
Таким образом можно было бы реально вести войну: оперативный штаб вооруженных сил мог бы в добавление ко мне получить начальника Генерального штаба, в то время как я освободил бы Верховного главнокомандующего от большей части его министерских обязанностей. Сегодня я все еще считаю, что это решение было единственно верным; Главнокомандующий сухопутными силами фактически продолжил дальше эту линию во время войны тем, что назначил вполне самостоятельного командующего резервной армией, который принял основной груз административной работы в этой армии. Для меня было очевидно, что Верховному главнокомандующему необходим высококлассный оперативный штаб, хотя бы даже очень небольшой, и что выбор его начальника зависел от личности кандидата и его надежности, который, однако, мог быть решен только перед войной или в ее начале. У меня никогда не было каких-либо личных амбиций в отношении этой должности; мне недоставало для этого необходимых качеств, недополученных в результате моего военного воспитания. Бломберг и я в этом отношении были вполне согласны. Хорошо известна причина, почему соответствующее преобразование не произошло при Бломберге. Выбор названия для этого поста, если бы произошла такая реорганизация, не имел большого значения; я сам в то время думал о «начальнике ОКБ» или «генерал-квартирмейстере вооруженных сил»[6].
Мои официальные контакты с иностранными военными атташе были весьма неопределенными и случайными, как и с нашим собственным посольством тоже; я был рад, что меня не обременяют официальными визитами, и, если они были неизбежны, я просил, чтобы присутствовал начальник иностранного отдела сухопутных сил, так как он хорошо знал, как надо шпионить.
Только Осима [японский военный атташе] был частым и желанным гостем в моем офисе; я с нетерпением ожидал его визитов, так как был рад подобной возможности получить информацию об их войне на Китайском театре. Во время их официального визита к нам под Рождество 1937 г. он сказал мне, что, по его мнению, они все еще могут захватить Нанкин (его захват был неизбежен) и что тогда они будут должны завершить войну с Китаем, придя к компромиссу любой ценой. Он был прав, но, к несчастью, события пошли другим путем, поскольку Токио не разделял его взглядов и не мог понять, что войне на огромных пространствах не будет конца, если победитель не удовлетворится, а будет постоянно выбирать цели и пытаться завоевать еще больше.
С началом китайско-японской войны Гитлер в конце концов списал со счетов проводимую Бломбергом и Рейхенау политику в отношении Китая и отозвал из Китая военную германскую миссию. Бломберг добился от Гитлера, чтобы в Китай послали Рейхенау зимой 1935/36 г.; нашим посредником в отношениях с Китаем был некий господин Кляйн, бывший банкир и агент фирмы Отто Вольфа. Он создал надежду на обширную торговлю с Китаем, при которой они смогли бы поставлять сырье для нашей программы перевооружения в обмен на поставки вооружений и возведение в Китае заводов по производству снаряжения, стрелкового оружия и пулеметов, а также оружейных складов. Рейхенау был должен нанести там визит генералу фон Секту, получить под ключ контракты г-на Кляйна с Чан Кайши и познакомиться с Китаем.
Все это на самом деле служило укреплению политической империи Рейхенау. Генерал фон Сект был первым советником, назначенным некоронованным императором Китая [Чан Кайши]. Однако по причине слабого здоровья он много времени проводил в уединении в горах и в скором времени был замещен генералом фон Фалькенхаузеном, энергичным главой германской военной миссии.
Контракты г-на Кляйна и соглашения, подписанные Рейхенау от имени военного министра Германии, а следовательно, правительством рейха, остались ничем, кроме как кипой бумаг, хотя мы получили по ним несколько грузовых судов с яичным порошком и пищевыми продуктами, а также несколькими тысячами тон сурьмы, висмута и других драгоценных металлов в небольшом количестве.
Мне с министром финансов было поручено поправить наш истощенный золотой запас через бюджет нашей организации. Высокая китайская награда, полученная Блюмбергом при ответном визите китайского министра финансов Кунга и его помощников, осталась единственной нашей выгодой от нашей китайской политики.
