Сколько выдумки и изобретательности пришлось проявить в эти годы эвакуации, чтобы обеспечить нормальную работу рентгеновских установок в казанских госпиталях и больницах. Вначале работали на диагностических рентгеновских трубках. Но вскоре трубки «выдохлись». Тогда решили заменить их высоковольтными кенотронами — выпрямительными лампами. Правда, у кенотронов был большой и размытый фокус. Каверны и полости в легких, злокачественные новообразования на такой технике было трудно выявить. Но осколки снарядов и инородные металлические тела фиксировались отлично.
В нашей рентгенотехнической помощи медицинским учреждениям Казани случались удивительные истории. В одном из эвакогоспиталей перестала работать рентгеновская установка. Приехали и обнаружили: уровень масла в главном высоковольтном трансформаторе оказался много ниже положенного. Разобрали трансформатор — так и есть: пробой высоковольтной обмотки. Перемотали катушку, долили масло, аппарат заработал снова.
Начальник госпиталя, майор медицинской службы, спросил: «Как вы думаете, куда могло деваться это злополучное масло? Ведь корпус трансформатора не течет?»
Через неделю снова вызывают. Нет, аппарат работает нормально. Просто одна из санитарок призналась: она сделала «открытие». Оказалось — трансформаторное масло отлично горит в коптилке. С помощью отрезка резиновой трубки она понемногу отсасывала масло из бака трансформатора. Сначала ничего плохого не происходило. Но когда уровень масла снизился до такой степени, что обмотки трансформатора «вылезли» на воздух, их стало пробивать на корпус.
Помимо медицинской рентгенотехники после приезда в Казань мы ни на минуту не забывали о своей основной специальности — технической рентгенографии. В августе и сентябре из Москвы в Казань были эвакуированы самолетостроительные заводы и завод по производству авиамоторов. В рентгеновской лаборатории последнего нам довелось бывать перед войной в Москве. Восстановить связь с ее руководством было просто. В это время производство лихорадил брак при выпуске клапанов авиадвигателей. Необходимо было наладить массовый рентгеновский контроль клапанов. К этому времени возникли контакты и с лабораторией космических лучей Физического института Академии наук — ФИАНа. Эта лаборатория находилась в основном здании университета. Сотрудники лаборатории Олег Вавилов, Владимир Векслер, Николай Добротин, Илья Франк хорошо владели техникой работы с ионизационными камерами и другими приборами для наблюдения за ионизирующими излучениями. Мы решили пойти на кооперацию, при которой наша лаборатория разработала источник рентгеновского излучения, а ФИАН взял на себя его регистрацию. Построенный прибор передали моторостроительному заводу, и вскоре был налажен стопроцентный рентгеновский контроль клапанов авиадвигателей, выпускаемых заводом.
Похожий прибор был построен для Ижевского завода. С помощью гамма-лучей мезотория оказалось возможным измерять с высокой степенью точности толщину стенок стволов снайперских винтовок.
Положение на фронтах усложнялось. 8 сентября замкнулось кольцо блокады вокруг Ленинграда. Фашисты рвались к Москве, шли бои за Звенигород.
В таких условиях все наши работы казались чем-то второстепенным. Хотелось большего...
Сейчас трудно восстановить, кто из двух сотрудников лаборатории — Александр Иванович или я — первым предложил: хорошо бы бросать бутылки с горючей смесью не вручную, а силой пороха. Руководство института одобрило нашу инициативу. Так в плане лаборатории возникла тема, не имеющая отношения ни к рентгеновским лучам, ни к гамма-лучам мезотория. Она существовала около девяти месяцев — с октября 1941 года по август 1942 года.
Известно, что в первые месяцы войны наша страна не располагала достаточно эффективными средствами борьбы с танковыми армиями Гитлера. Производство противотанковых пушек было недостаточным. Противотанковые ружья не поступали в действующую армию в необходимых количествах. На этих первых и самых трудных этапах войны хорошо зарекомендовали себя бутылки с горючей смесью. Их удавалось забросить на 20—30 м. Горючая смесь, попав на броню танка, воспламенялась, поджигала баки с горючим и весь танк. Наш бутылкомет увеличивал дальность поражения танков до 90 —100 метров.
После ряда опытов было разработано и испытано следующее устройство. На ствол нашей заслуженной винтовки Мосина, образца 1891/30 годов, надевалась специальная стальная насадка с двумя каналами. Один из них служил продолжением ствола винтовки, второй расширялся до диаметра 75 мм, и в него, как в мортиру, закладывался стеклянный сосуд с горючей смесью, снабженный устройством для стабилизации полета и запалом. Когда ружейная пуля попадала в предназначенный для нее канал насадки, пороховые газы проходили в мортирку и выталкивали стеклянный сосуд с большой силой. Дальность полета составляла 75 —100 метров. Насадка допускала прицельную стрельбу по танкам при навесной траектории полета стеклянного сосуда с горючей смесью.
Работы по ружейному бутылкомету велись в трех институтах Академии наук. В лаборатории Натальи Алексеевны Бах — дочери известного химика академика А. Н. Баха — разрабатывалась горючая смесь со специальными загустителями, чтобы исключить ее разбрызгивание при ударе о броню танка.
Предварительные опыты, проведенные в декабре 1941 года с обычными бутылками емкостью 0,5 литра, показали, что прицельность этой системы в сильной степени зависит от геометрических размеров и веса бутылки. Возникла потребность в специальных стеклянных сосудах, имеющих форму мины.
На расстоянии 30 километров от Казани находился стеклозавод «Победа труда». Старый мастер этого завода познакомил меня и Авдеенко с основами стеклодувной технологии производства бутылок. После проектирования и изготовления специальной разъемной формы завод наладил у себя выпуск подобных бутылок с жесткими допусками по размерам и весам. Они обладали хорошей аэродинамической формой.
Теперь возникла задача их доставки в Казань. Пригородные поезда были переполнены, ходили не по расписанию. Хотя эпидемии сыпняка не было, но в городе были зарегистрированы отдельные случаи этой грозной болезни, непременной спутницы почти всех войн. Помогли решить эту задачу две молодые комсомолки — Лидия Васильевна Курносова и Зина. Хорошие спортсменки, они предложили добраться до завода на лыжах и привезти сосуды в рюкзаках. Готовя к походу эту женскую бригаду, я выдал им на двоих 100 граммов спирта и по две луковицы. На заводе их накормили горячим супом и кониной. Женщины прекрасно справились с задачей доставки стеклянных сосудов, затратив на шестидесятикилометровую «лыжную прогулку» двое суток.
