его безопасности, выводило Жоржа с минного поля, на котором работала Raven electric Company, а НКВД возвращало его обратно и даже на более опасный участок – из простого сотрудника он становится членом Совета Директоров.
Введение нелегала в Совет Директоров компании, прикрывавшей деятельность ГРУ в Нью-Йорке, связывало легальную и нелегальную структуры ГРУ и, конечно, было весьма рискованным для ГРУ шагом. Но, вероятно, «друзей» из НКВД это не сильно заботило.
Как признавался бывший начальник Четвертого отдела ГРУ Исмаил Ахмедов, бежавший в Турции в 1942 году от угрозы ареста НКВД,
«…когда меня обучали как младшего офицера по кооперации между органами внутренней безопасности и военной разведки, мне осторожно предупредили о конфликте между двумя этими группами. ОГПУ хвасталось, как это делает до сих пор КГБ, только они являются теми, кому доверяют, элитой и в качестве таковой они имеют право контролировать всех <Выделено мною – Ю. Л.>. [966] Моя организация хвасталась, что она состоит из военных профессионалов и поэтому они знают свое дело. Мне говорили, что соперничество и борьба между этими двумя идет постоянно и часто очень в резком виде и я нашел, что это точно так и есть» <Орфография оригинала – Ю. Л.>. [967]
Эта оценка взаимоотношений «КГБ-ГРУ» (как бы ни назывались эти «конторы» в разные времена советской истории) сделана бывшим полковником ГРУ в своих мемуарах, впервые вышедших в США в 1984 году. [968]
Поразительно то, что эти отношения остались, по сути, такими же до сих пор. В 2017 году, через два года после приведённой выше нелицеприятной характеристики «армейских замашек» в деятельности ГРУ, вышла новая книга А. Б. Максимова, которая с первых строк «От автора» начинается так:
«Атомных разведчиков, Героев России, было шестеро – разведчики Леонид Квасников, Владимир Барковский, Александр Феклисов, Анатолий Яцков и спецагенты-интернационалисты Морис [969] и Леонтина Коэн.» [970]
Вот так, шестеро – точка! И все они – энкаведешники, ни одного из ГРУ. А книга – «научно-популярное издание», она должна формировать базис исторических знаний молодёжи… [971]
Разумеется, всё сказанное об отношениях ГРУ и НКВД относится к отношениям именно организаций, а не отдельных людей. Мы не знаем, кто был партнёром Жоржа при выполнении совместных с НКВД задач (если был такой человек), и какие отношения связывали их.
Вполне допускаю, что это были вполне корректные доброжелательные отношения, ведь взаимодействовали представители наших нелегальных разведок, профессионалы, которые, если случится необходимость «служебного контакта» за рубежом, должны оценивать друг друга «там» по гамбургскому счёту, прежде всего, в целях обеспечения собственной безопасности.
Как видно из проведённого анализа тех далеко не полных данных, которые удалось выявить в доступных несекретных источниках, процесс легализации не был простым. И определённо можно утверждать, что он предстанет ещё более сложным по мере рассекречивания архивов.
Но очевидно, что многие из этих сложностей и возникли, и были преодолены с помощью НКВД. А потому неизбежно Жорж оказался вынужденным принимать участие в решении задач, стоявших перед чекистской разведкой.
Какие же задачи мог поставить НКВД перед Дельмаром, когда этот агент научно-технической разведки ГРУ, ориентированный на сбор информации о химическом и бактериологическом оружии США, оказался невольным должником Лубянки?
В это время в НКВД действовала сеть «научно-технических бюро», создание которых связано с циркуляром ВСНХ и ОГПУ от 15 мая 1930 г. «об использовании труда специалистов, арестованных за контрреволюционную деятельность», подписанного В. В. Куйбышевым и Г. Г. Ягодой. [972]
Эти бюро, или «научно-технические тюрьмы», более известны под жаргонным названием «шарашки».
Первая шарашка располагалась в созданной в феврале 1930 года внутренней тюрьме ВТ-11 ОГПУ на территории тюрьмы «Бутырка»:
06.24. Первая шарашка в «Бутырках». [973]
Быстро выяснилось, что их работа чрезвычайно эффективна. Власть осознала, что «вредителей»-учёных и «вредителей»-инженеров выгоднее использовать в качестве интеллектуальных рабов, а не расстреливать, как призывал двумя годами ранее, после «Шахтинского дела», В. Маяковский:
Пускай
статьи
определяет суд.
Виновного
хотя б
возьмут мишенью тира…
Меня
презрение
и ненависть несут
под крыши
инженеровых квартирок… [974]
Тогда поспешили и через 2 дня после публикации этого стихотворения пятеро из одиннадцати приговорённых к «высшей мере социальной защиты» «вредителей» были расстреляны. Но спохватились быстро. О судьбе остальных рассказал Л. Треппер, тогда студент факультета журналистики Коммунистического университета национальных меньшинств Запада им. Ю. Мархлевского, будущий советский разведчик, организатор и руководитель советской разведывательной сети в Западной Европе, известной как «Красная капелла»:
«1 мая 1934 года я был в Казахстане во главе делегации иностранных коммунистов. В Караганде нас принял местный партийный руководитель, поехавший с нами на осмотр города…
В нашу честь был организован большой вечер дружбы. Вместе с нами сидели партийный секретарь и какой-то полковник НКВД. Он указал нам на четырех хорошо одетых мужчин, явно принадлежавших к дореволюционному поколению.
– Вот наши инженеры, – сказал полковник. – Они руководят эксплуатацией шахт. Со временем Караганда станет вторым угледобывающим районом Советского Союза.
Когда эти четыре инженера представились и я узнал их имена, то чуть не свалился со стула: в 1928 году одиннадцать инженеров были обвинены во вредительстве и казнены после судебного процесса, наделавшего в Советском Союзе много шуму. И вдруг четверо из них стоят передо мной! Я поворачиваюсь к полковнику НКВД и говорю ему:
– Послушайте, по-моему, это главные обвиняемые по шахтинскому процессу!
– Вы правы, это именно они…
– Но ведь их приговорили к смертной казни, и мы думали, что приговор приведен в исполнение…
Выдержав небольшую паузу, мой собеседник сказал:
– Видите ли, расстрелять кого-нибудь стоит не так уж дорого, но поскольку все они исключительно компетентные в своем деле люди и возможность их использования мы считали вполне реальной, то привезли их сюда и сказали им: «Под вашими ногами залегают огромные запасы угля… Наш Карагандинский бассейн может и должен стать, после Донбасса, вторым угольным центром Советского Союза. Все зависит от того, как вы возьметесь за дело. В общем, выбирайте одно из двух: либо вы добиваетесь успеха – и ваши жизни спасены, либо…» Эти четверо приехали сразу после процесса, – добавил человек из НКВД. – Они свободны и выписали к себе свои семьи…
Значит, инженерам, приговоренным к смерти за «вредительство», доверяли эксплуатацию второго по своему значению угольного бассейна Советского Союза!» [975]
