Да, огонь быстро распространялся по комнатам и этажам. Горели мебель, бумага, деревянные панели на стенах. Для тех, кто сражался в рейхстаге, огонь стал врагом номер один. Он был страшнее снарядов, мин и пулеметных очередей.
Противник не преминул воспользоваться пожаром. Большая группа гитлеровцев появилась из подвалов в коридорах первого этажа, на участке, занимаемом батальоном Неустроева. В сплошном едком дыму, преодолевая заслоны пламени, наши отбивали осатанелые атаки. Конечно, и немцам было тяжело драться в горящем здании. Но на их стороне сохранялось неоспоримое преимущество: они знали планировку дома и лучше нас ориентировались в нем. И все-таки рота Ярунова (вернее, то, что осталось от нее) сумела забросать фашистов гранатами и загнать их в подземелье. Лишь небольшая горстка прорвалась на второй этаж и попыталась закрепиться на балконе. Однако, попав под удар пулеметной роты Герасимова, она вся была уничтожена.
Как только с вылазкой врага было покончено, солдаты принялись тушить огонь. Но без воды такой пожар погасить было невозможно. Зинченко приказал подразделениям приготовиться покинуть рейхстаг и занять круговую оборону на улице.
Однако до этой крайности дело не дошло. Не имея сил совладать с пожаром, бойцы в то же время и не сдались ему. Ведь здание горело не все разом, огонь распространялся постепенно. И люди, как могли, небольшими группами пробивались из занимавшихся пламенем помещений в уже выгоревшие комнаты. К этому сводилась единственно возможная тактика, имевшая целью не покинуть рейхстаг и выжить. Стремление же остаться, не выходить наружу владело всеми. Ведь выйти - это значит потом начать все сначала, снова брать штурмом громаду проклятого серого дома. Каждый представлял себе, сколько потребует это сил и жертв. Потому-то так велико было желание закрепиться здесь, удержать завоеванное.
Стоило это немалых потерь. Когда после пожара командиры рот пересчитали своих людей, то не везде их набралась и половина. У Сьянова, например, из 83 человек осталось 39.
Немцы не прекращали обстреливать рейхстаг из тяжелых орудий. Не отказались они и от попыток атаковать с флангов. Но делали это они уже не столь решительно. Правый наш фланг у Бранденбургских ворот был теперь так крепок, что смять его противник не имел сил. И в этом он, кажется, удостоверился. На левом фланге, у северной оконечности рейхстага, намертво стояли батальон Клименкова и дивизион Тесленко. В расчетах отважных истребителей танков едва оставалась половина людей. Но Илья Михайлович заверил меня, что, пока цела хотя бы одна батарея, фашисты здесь не прорвутся. И слово свое он держал. С непоколебимой стойкостью сражались его подчиненные - командиры орудий Руднев, Ларкин, Похилко, Берлинь. Под стать самому Тесленко действовал заместитель командира дивизиона капитан Петр Никифорович Шебашов. Не покидала огневых позиций, оказывая помощь раненым, старший военфельдшер Мария Юмакаева...
День клонился к вечеру, когда пожар в рейхстаге окончательно догорел, и только черный, чадный дым струился из амбразур и бойниц. Как раз в то время и позвонил мне Зинченко, рассказав, что подземный гарнизон вступил с нами в переговоры, но закончились они пока безрезультатно.
А было это так. В глубине центрального входа, ведущего в подземелье, показался вдруг белый флаг. Затем появился немецкий офицер и заявил, что его командование готово начать переговоры и ждет советского представителя в чине старшего офицера. Зинченко поблизости не оказалось, и тогда решили, что на эту роль вполне подойдет лейтенант Берест - заместитель Неустроева по политчасти. Несмотря на свои двадцать лет, выглядел он очень представительно - высокий, статный, широкоплечий.
Пришлось Алексею Бересту стать парламентером. Кто-то пожертвовал ему из своей фляги воды - он сполоснул лицо. Достали ему с чьего-то плеча кожаную куртку - она прикрыла его гимнастерку с лейтенантскими погонами. Капитан Матвеев уступил ему свою новую фуражку. Решили, что Берест отрекомендуется полковником.
И вот делегация в составе Береста, его "адъютанта" Неустроева и переводчика рядового Прыгунова (этот солдат был недавно освобожден из лагеря, где он сносно овладел немецким) отправилась на переговоры. Подземный гарнизон представлял оберет - настоящий полковник. Его сопровождали два моряка-курсанта и женщина-переводчица.
Переговоры состоялись на лестничной площадке ниже уровня первого этажа. Сверху наших парламентеров прикрывала пулеметная рота Юрия Герасимова, находившаяся в полной готовности открыть огонь, если противник пойдет на провокацию.
Берест предложил представителю немецкого гарнизона сложить оружие. Но тот ответил, что еще неизвестно, кто у кого в руках, что немецкие силы в рейхстаге имеют по сравнению с нашими десятикратное превосходство. Алексей Прокофьевич заявил, что ни один человек не сможет вырваться из подвалов. Тогда оберет вдруг согласился на капитуляцию, но при условии, если на это время советские солдаты будут сняты с боевых позиций и выстроены без оружия. "Мы опасаемся самосуда", - пояснил он. "Никакого самосуда не будет, - возразил Берест, - вы имеете дело с дисциплинированным войском. Строиться и разоружаться мы не станем".
Каждый настаивал на своем, и соглашения не достигли. "Если через двадцать минут не капитулируете, - закончил Берест, - мы продолжим боевые действия и уничтожим вас". На том парламентеры и расстались.
Подробности этих переговоров, как и многие другие эпизоды боя за рейхстаг, хорошо описаны в книге писателя Василия Субботина "Как кончаются войны", бывшего в ту пору корреспондентом нашей газеты "Воин Родины".
Разумеется, тогда Зинченко доложил мне обо всем этом значительно короче.
- Если через двадцать минут не сдадутся, - сказал я ему, - снова используйте дымовые шашки и гранаты.
У выхода остались пулеметчики, расчет с орудием, которое удалось затащить в рейхстаг, и рота старшего лейтенанта Павла Грибова. 20 минут истекло. Немцы ничем не проявляли своего желания сдаваться. Снова в подземелье полетели дымшашки, гранаты, фаусты...
- Товарищ Дерягин, - позвал я начальника штаба артиллерии, находившегося на НП, - отправляйтесь в рейхстаг. Найдите там майора Соколовского. На вас двоих я возлагаю ведение всех переговоров с немцами относительно капитуляции.
Александр Петрович как нельзя лучше подходил для такой роли - он был образован, находчив, умел владеть собой. Александр Владимирович Соколовский - заместитель командира 756-го полка, мужчина решительный и выдержанный, тоже, на мой взгляд, был вполне достойной кандидатурой. Да и внешностью он взял - высокий, представительный.
