«Когда во время ревизии подсчитали легальный доход председателя «Печоры» В. Туманова, оказалось, что аналогов в отечественной практике он не имеет. Союзный министр получает за год в несколько раз меньше…
Молчаливый страж базы артели «Печора» показал уютные комфортабельные терема-коттеджи отцов-основателей, двухэтажные апартаменты Туманова. Мебель, оборудование, ковры – все экстра-класса…
Туманов располагает выездом из нескольких машин в разных точках страны, оплачиваемых артелью… Конечно, жизнь на широкую ногу требует хлопот, поэтому председатель не может обойтись без особых слуг. Мисхорский дом Туманова сторожат и обслуживают два весьма квалифицированных служителя…
Враньем Туманов только и живет. Проведя время войны за тысячи километров от фронта, сейчас он выдает себя за ветерана сражений…»
Глаза метались по столбцам, не способные на чем-то задержаться, пока не опустились в правый нижний угол с именами двух авторов – они мне ничего не говорили, я никогда не встречал их в прессе, не знал их обладателей, да и они, судя по всему, сроду не видели меня. Не позвонили, ни о чем не спросили, ничего не проверили и выплеснули на газетные полосы столько необъяснимой ненависти ко мне, к нашей артели, что я задохнулся от ярости.
Наверное, многие были заинтересованы в уничтожении «Печоры», организовали травлю артели, но мне было не по силам дотянуться до них, находящихся очень высоко. Вся моя ненависть вылилась на их подручных, на непосредственных исполнителей – следователей и журналистов, согласившихся стать палачами.
Им просто повезло, что невозможно было одновременно собрать всех семерых вместе – мерзавцев, причинивших столько горя мне, моей семье, моим друзьям. Ну не должны эти нелюди существовать среди людей! Их дети, их родные и близкие должны были запомнить на всю оставшуюся жизнь: зло порождает зло!
Нашу чистоплотность и нежелание связываться газетные негодяи часто принимают за слабость и страх перед ними. Статус своего печатного органа они относят к своим личным достоинствам. И когда им указывают на ошибку, предвзятость, клевету, у них округляются глаза: как! вы осмелились усомниться в позиции газеты?! Допустим, с вашей конкретной историей не до конца разобрались, но можно ли перечеркивать принципиальную воспитательную роль газетного выступления и ставить ваши личные интересы выше общественных? Такой постановкой вопроса, учат они нас, вы лишний раз подтверждаете, что вам своевременно и правильно указывают на недостатки. Если будете упорствовать, мы ведь можем ударить еще не так! Нет, я не хочу с ними спорить или сдаваться им на милость, чтобы завтра, демонстрируя собственную силу, оборзевшая свора накинулась еще на кого-нибудь. И если я все-таки называю двух негодяев образца 1987 года – их имена В. Капелькин и В. Цеков – то с единственной целью: заставить таких, как они, убедиться: ничто не сходит с рук.
Не собираюсь снова опровергать чушь. В свое время в этой истории разобрались судебные органы, потребовавшие от газеты опровержения.
Я человек честолюбивый, но никогда не думал, что окажусь is центре такого общественного внимания. Спорили как бы о герое публикации, а на самом деле речь шла о выплывшем вдруг из прошлого и таком неожиданном для начавшейся перестройки хорошо продуманном, крупномасштабном, совершенно иезуитском проекте торможения начавшихся было реформ. Влиятельные в стране силы с азартом ринулись на разгром тех, кто в - перестроечном процессе оказался на виду. Понимая, как воспримут такие разоблачения доведенные до нищенства и отчаяния массы, они выбрали мишенью председателя золотодобывающей артели, но на его месте мог оказаться любой успешный производственник.
За два с половиной года перестройки в стране не появилось структур, способных гарантировать обществу необратимость демократических процессов. Противники начавшихся робких перемен, вызванных, в том числе, расширением кооперативного движения, появлением первых элементов рыночных отношений, чувствуя, как из-под их ног уходит почва, искали благопристойные способы сохранить бюрократическую систему управления. У них не было аргументов, им не за что было уцепиться, кроме как использовать находившуюся в их руках власть. Они по-прежнему действовали в тени. Выступали некоей безымянной силой. Об их ошибках и преступлениях страна привыкла узнавать позднее, когда их разоблачали их же соратники-подельщики, что-то не поделившие, и тогда народ цепенел, как от удара по голове.
Противники либерализации экономики использовали специфическую особенность второй половины 80-х. В обществе накопилась масса загнанных внутрь проблем, несправедливостей, обид на черствость окружения, на диктатуру посредственности, на нерешительность власти. И когда в стране объявили перестройку, демократические устои еще не укоренились, но появилась эйфория от открывшихся возможностей. Во многих головах все перепуталось. Стало легче манипулировать общественным мнением, организуя под флагом открытости громкие демонстрации, митинги, протесты «трудящихся», направлять наш разум возмущенный в уготованное русло.
В ответ на публикации «Социндустрии» «Литературная газета» 10 августа 1988 года напечатала в рубрике «Мораль и право» статью Виктора Илюхина «Окольные пути», предварив ее словами: «Обычно журналист выступает в защиту человека, пострадавшего в результате ошибки или недобросовестности следователя. На этот раз следователь защищает человека от недобросовестных журналистов…»
Как писал тогда первый заместитель начальника Главного следственного управления Прокуратуры СССР Виктор Илюхин, компания по дискредитации золотодобывающей артели «…должна остаться в истории отечественной журналистики как одна из самых сенсационных и пожароопасных журналистских акций первых перестроечных лет, когда многим, очень многим еще не до конца понятно было (в том числе и некоторым работникам правоохранительных органов), что же такое перестройка…» (Курсив автора.)
Власти возбуждали общественное настроение прежде всего против хорошо зарабатывающих. Это был самый простой способ отвести в сторону накопившийся в усталом народе гнев против бездарного руководства.
«Верно, есть у Туманова квартира, дача, машина, есть высокая зарплата, – писал Илюхин. – А доказательств, что эта зарплата им не заработана, нет: было проведено множество ревизий и экспертиз квалифицированными специалистами. Результат один: деньги получены законно, Туманов их действительно заработал. Да и работал все эти годы так, как многим «и не снилось». Но журналистам кажется, что справедливость – это когда все бедные; они усматривают криминал в том, что Туманов зарабатывал до 20 тысяч рублей ежегодно. А сколько же должен получать председатель артели, которому по условиям его работы положен двойной трудодень? А знаете ли вы, что рабочие Туманова получали по 10 – 12 тысяч за сезон?»
