Он часто ставит в пример артистов балета: «Работу их, черновую, утомительную, никто не видит. А вот тем, какими изящными, вдохновенными бывают они на сцене, когда танцуют, восхищаются все. Так и у нас должно быть: отпахал в занятии, а на поле, будь любезен, покажи все, что умеешь!»
Не представляю «Спартак» (а заодно и себя в «Спартаке») без Бескова».
* * *— Пока печаталось второе издание книги Дасаева, «Спартак» расстался с Бесковым. Это ошеломило многих любителей футбола. Тем более что среди инициаторов изгнания прославленного тренера из созданной им команды оказались, как ни парадоксально, те самые люди, которые весной 1988 года со всесоюзного телевизионного экрана пропели ему дифирамбы в документальном фильме «Невозможный Бесков»… Кстати, Константин Иванович, как отнеслись вы к этой ленте?
— Неоднозначно. С одной стороны, эта картина показала команду в период борьбы за золотые медали 1987 года. В определенной степени авторам фильма удалось, на мой взгляд, отразить психологическое напряжение в ходе этой борьбы, атмосферу футбольных кулис, прозу и даже поэзию нашей спортивной жизни.
— Согласен, во многом удалось. Чего стоит один ваш с Дасаевым забавный диалог, не поставленный режиссером, а «подслушанный» и ненавязчиво запечатленный кинематографистами, которые присутствовали на собрании команды. Напомню, Дасаев отлучался в сборную, возвратился, но на очередной матч «Спартака» не пришел, так как играть в тот день должен был Черчесов. «Что же ты, капитан? — спрашиваете вы Рината в фильме. — Явился бы на игру родной команды, твое присутствие подбодрило бы, поддержало товарищей». — «Но дома побыть хоть немножко можно?!» — взмолился в ответ Дасаев, который незадолго до этого стал счастливым отцом. Однако вы неумолимо парируете: «А ты переквалифицируйся в управдомы, всегда будешь дома, даже во время работы…»
— Да, неплохой получился эпизод. Есть и другие удачные кадры. Но в то же время порой в фильме ощущается некая искусственность, нарочитость. Такое впечатление, будто раньше всего было придумано название ленты: «Невозможный Бесков». Звучит почти сенсационно: не какой-нибудь упрямый или вредный, а просто невозможный! Могу предположить, что руководителей объединения «Экран», которые рассматривали творческую заявку авторов фильма, эпитет «невозможный» больше всего и привлек. Кассовое название. Оставалось оправдать его содержанием.
Помните сатирическую новеллу Карела Чапека «Как делается фильм»? К сценаристу являются представители киностудии и заказывают сценарий картины «На ступенях старого замка». Сценарист объясняет, что ему близка аграрная тема, например о сборщиках хмеля. «И прекрасно! — соглашаются представители киностудии. — Пусть сборщики хмеля в финале соберутся на ступенях старого замка!» — «Но замок в мой замысел не вписывается, — доказывает сценарист. — У меня речь идет о внешне благополучной городской семье, в которой вдруг происходят измена и убийство». — «И пожалуйста! — восклицают заказчики. — Пусть он убьет ее на ступенях старого замка!»
У них в план было внесено это эффектное название, и значит нужно подогнать к нему остальное.
По-моему, с лентой «Невозможный Бесков» происходило нечто подобное. Авторы всячески пытались вызвать у меня резкую реакцию, вывести из себя, наверное, чтобы заснять конфликтную сцену и оправдать слово «невозможный». То являлись все съемочной группой к раздевалке перед самой игрой в необговоренное заранее время, то предлагали мне поиграть перед камерой в «квадрате», продемонстрировать технику владения мячом (помнится, я ответил: «Посмотрите кинохронику сороковых годов»). Реагировал я на все подчеркнуто спокойно, не давая повода, так что эпитет «невозможный» остался в названии фильма, прямо скажем, неоправданным.
— Но впоследствии на первый план вышло совсем иное: в фильме о вас говорят (как бы от имени команды) Николай Петрович Старостин и Александр Бубнов, говорят очень позитивно, уважительно, с нескрываемой симпатией. Например, на вопрос, диктатор ли Бесков, Николай Петрович отвечает: «Диктатор, но… бархатный». А в конце сезона 1988 года, выступая в печати, Н. П. Старостин обходится уже без определения «бархатный». Неужели вы, Константин Иванович, так резко переменились за несколько месяцев? Или: Бубнов в фильме воздает вам должное, а спустя полгода на собрании команды заявляет, что если Бесков останется в коллективе, то он, Бубнов, из команды уйдет.
— А за год до этого тот же Бубнов заявил в присутствии многих спартаковцев, что, если Бесков уйдет из «Спартака», Бубнов немедленно уйдет вслед за ним. Бубнову вообще были свойственны эмоции, категоричность суждений, по смыслу диаметрально противоположных.
— Что же такое произошло в 1988 году? Что дало основания говорить о давних разногласиях, о затянувшемся конфликте, неизбежном взрыве и разрыве? Ведь в массе своей поклонники «Спартака» считали, что в команде — идиллия, полное единство руководства.
— Знаете, крайне неприятно обо всем этом вспоминать. Бередить эту историю. Она вся в прошлом. Снова объясняться и как бы оправдываться решительно не хочу.
— Можно понять вас. Горько и обидно осознавать, что, проработав 12 лет с командой, отдав ей массу сил, вложив в нее значительную часть своей души, свои знания, творческие идеи, многообразный опыт, в один миг оказываешься отринутым, отвергнутым. Известно, что решение о вашем увольнении было принято во время вашего отпуска, вас даже не было в Москве. Конечно, вспоминать об этом неприятно.
Но не одного вас касается эта некрасивая история. Она, увы, типична для нашего футбола. И вас самого выживали не самыми чистыми способами из разных команд. И Михаила Иосифовича Якушина уволили из «Локомотива» с оскорбительной формулировкой «за профессиональную некомпетентность». И Павла Садырина, приведшего ленинградский «Зенит» к золотым медалям (впервые в полувековой истории этого клуба), изгнали из команды взбунтовавшиеся игроки, в результате чего «Зенит» перекочевал в первую лигу и кажется, не на один год. В конце восьмидесятых годов многие коллективы высшей лиги объявили о своем недоверии к тренерам, избавились от них, и ничего доброго эти акции не принесли.
Лев Иванович Филатов в своей книге «Наедине с футболом» проследил психологию развития подобного конфликта: «Мне приходилось видеть, как группа самоуверенных, нагловатых и недалеких игроков затевала бунт против дельного тренера. Если им удавалось тронуть сердца «ответственных лиц», дни тренера были сочтены, несмотря на то, что в своих претензиях к команде и в первую очередь к этой распоясавшейся группе он был прав, и несмотря на то, что его репутация не вызывала сомнений. А проходил год-другой, и, глядишь, футболисты, в том числе зачинщики бунта, начинали переговариваться, что тот, прежний, хоть и напирал, и строжил, но знал дело…»
