Под завывания пурги Вашингтон строчил тревожные письма в Конгресс: «Многие уже четыре-пять дней не видели мяса, запасы хлеба на исходе». Голодные люди грызли древесную кору, варили башмаки, убивали домашних собак. По выражению Вашингтона, его солдаты ели то же, что и лошади, за исключением сена. Квартирмейстер Грин между тем возмущался, что «страна, в которой всего в изобилии, допускает, чтобы армия, используемая для защиты всего самого дорогого и ценного, погибала от нехватки пищи». Ситуацию исправить не удавалось даже реквизициями.
Нужно было найти виноватого; в Филадельфии поползли слухи о том, что Роберт Моррис наживается на торговле мукой, тогда как американские солдаты голодают. Морриса — того самого банкира, который временами фактически содержал Континентальную армию, — обвинили в растрате государственных средств. На суде его оправдали за отсутствием состава преступления. Надо ли говорить, что Вашингтон ни минуты не сомневался в его невиновности?
Нет худа без добра: многоснежная зима помешала британцам осуществить дерзкий план — захватить в плен Вашингтона. В феврале 300 верховых устремились с этой целью к Морристауну, но увязли в снегу и повернули обратно.
Даже с наступлением весны положение армии не стало лучше: «На сегодняшний день у нас в запасе нет ни одной унции мяса, ни свежего, ни солонины», — писал Вашингтон 12 апреля. Кроме того, выплату жалованья задерживали месяцами. «Мы начинаем ненавидеть страну, пренебрегающую нами», — записал в дневнике Александр Гамильтон, должно быть, выражая не только свое мнение. Впрочем, лично для него суровая зима была скрашена знакомством с Элизабет Скайлер, младшей дочерью генерала, которая потом стала его женой. (Филип Скайлер оставил военную службу в апреле 1779 года и стал делегатом Континентального конгресса.) Соединяя свою судьбу с офицером, Элизабет вдохновлялась примером Марты Вашингтон, бывшей для нее идеалом женщины.
В конце апреля пришло письмо от Лафайета: «Вот и я, мой дорогой генерал, вне себя от радости вновь оказаться среди Ваших любящих солдат… У меня дела величайшей важности, о которых я должен прежде переговорить с Вами наедине». Это послание несказанно взволновало Вашингтона. 10 мая явился сам автор и заключил его в объятия. «Делами величайшей важности» оказалась весть о том, что Франция направляет в Америку огромный экспедиционный корпус под командованием графа де Рошамбо, героя Семилетней войны. Согласно дипломатической договоренности, генерал-лейтенант Рошамбо будет находиться в распоряжении Вашингтона, как и французский флот шевалье де Тернэ. Вашингтон немедленно принялся развивать Лафайету свой план захвата Нью-Йорка и написал в Конгресс о том, что ему необходимо не меньше двадцати тысяч солдат. И, в конце концов, надо же одеть их поприличнее! Неудобно перед союзниками! У Континентальной армии до сих пор нет одинаковых мундиров, ходим, как побирушки!
Всего через два дня после приезда Лафайета случилось то, чего Вашингтон в глубине души сильно опасался, хотя и высказывал свои опасения лишь достойным доверия людям: 12 мая Чарлстон капитулировал. Генерал Линкольн допустил тактическую ошибку, сосредоточив все силы на побережье и оставив без защиты сухопутные подступы к городу. Две с половиной тысячи солдат и 343 орудия попали в руки врага. Чтобы унизить американцев, британцы отказали им в праве покинуть крепость под барабанный бой и с развернутыми знаменами, заставив просто сдать оружие, а затем сделать выбор — стать военнопленными или вернуться по домам, торжественно пообещав сделаться верноподданными Георга III. Теперь путь в обе Каролины и Виргинию был открыт; оставаясь с основной армией в Нью-Йорке, Генри Клинтон отрядил Корнуоллиса терроризировать юг.
Несколько дней обитатели Новой Англии с тревогой наблюдали за багровым солнцем на желтом небе, а 19 мая в штатах Нью-Йорк и Нью-Джерси уже в 10–11 часов утра вдруг наступила такая тьма, что пришлось зажигать свечи[28]. Темень продолжалась до поздней ночи, а затем взошла красная луна. Потом пошел дождь, и мгла рассеялась. Почти все обыватели были уверены, что это дурной знак и Судный день не за горами. Проповедники пугали паству, находя подходящие строки из Евангелия. Напротив, законодатель из Коннектикута Абрахам Давенпорт вошел в историю благодаря фразе, произнесенной со стоическим спокойствием: «Пусть Бог делает свою работу, а мы займемся нашими делами. Принесите свечи».
Двадцать пятого мая два линейных полка из Коннектикута взбунтовались и отказались повиноваться приказам Вашингтона. В сумерках они вышли из своих хижин, потрясая оружием, и заявили, что либо разойдутся по домам, либо вытрясут продовольствие из местных фермеров, даже если придется колоть их штыками. Жалованье им не платили уже пять месяцев, и никаких радужных перспектив не вырисовывалось. Офицерам удалось их успокоить, хотя они сочувствовали солдатам. Вашингтон не стал их наказывать и обрушил весь гнев на непатриотичных граждан, доведших своих защитников до такого состояния.
Генерала, потратившего несколько лет, чтобы превратить толпу ополченцев в подобие регулярной армии, особенно раздражал непрофессионализм гражданской администрации. Сколько можно наступать на одни и те же грабли? Америке нужны профессиональные солдаты, а не служащие по кратким контрактам, опытные конгрессмены, а не случайные люди, твердая валюта, а не «бумажки». Деньги — нерв войны; у кого кошелек туже набит, тот и войну выиграет. Финансы Америки расшатаны — значит, надо собирать налоги и прибегать к займам. «Хотя [британское] правительство погрязло в долгах и, конечно, бедно, народ богат, и богачи предоставляют средства, которые не скоро будут исчерпаны, — писал он Джозефу Риду 28 мая. — Кстати, их система государственного кредита гораздо эффективнее, чем в любой другой стране». Пусть Британия — враг, но и у врагов есть чему поучиться и что взять на вооружение. Пусть наша демократия — величайшее завоевание, но у всего должны быть четкие рамки и смысл! «Я вижу, как одна голова постепенно превращается в тринадцать, — писал он три дня спустя делегату Конгресса от Виргинии Джозефу Джонсу, — и вместо того, чтобы взирать на Конгресс как на высшую контролирующую власть в Соединенных Штатах, они считают себя зависящими от своих собственных штатов».
Двадцать девятого мая части Континентальной армии под командованием Абрахама Бафорда потерпели сокрушительное поражение от отряда лоялистов во главе с Банастром Тарлтоном при Воксхо близ Ланкастера в Южной Каролине. Американцы не выдержали кавалерийской атаки, побросали оружие и подняли руки, но англичанам было приказано пленных не брать: из четырехсот солдат 113 закололи насмерть, а 150 до полусмерти, с собой увели только 53 человека. Полковника Тарлтона после этой бойни прозвали Мясником.
