Станислав Ваупшасов - На тревожных перекрестках - Записки чекиста

Время приближалось к четырем. Мы решили, не дожидаясь сумерек, двинуться к Варшавскому шоссе по лесу и снежной целине, обходя населенные пункты. Среди моих бойцов не оказалось адъютанта Малева, он пропал где-то в районе Поликарповки.

Первыми вышли партизаны Арестовича, лучше знакомые с местностью. Наш отряд следовал за ними, на флангах двигалось боевое охранение под командой Усольцева и Ефременко.

Ехали очень медленно из-за плохой дороги. Шоссе перешли только спустя двенадцать часов, но зато без происшествий. А в девять утра приблизились к железнодорожному полотну. Замполит Гром с разведчиками выяснил у местных жителей обстановку и доложил мне:

— В двух километрах разъезд Верхутино с усиленным эсэсовским гарнизоном. В двенадцати километрах, на станции Старые Дороги, стоит бронепоезд. Нас может спасти лишь стремительный бросок через насыпь.

— А ну, — сказал я, — пошли на рекогносцировку.

Мы приблизились к железнодорожному пути. Канавы по обеим сторонам полотна неглубокие, насыпь низкая, зато с юга протекает илистая речка. Вода в ней теплая, и оттого она не замерзла. Эта грязненькая речка испортила нам настроение. Кинуть обозы и форсировать рубеж налегке? Никуда не годится! В санях у нас боеприпасы, продовольствие, тяжелое пехотное оружие.

— Давай думать, — предложил я, — как перепрыгнуть эту сопливую речку со всем хозяйством.

— Давай, — уныло отозвался Гром.

А что тут было думать, когда с первого взгляда стало ясно, что наши упряжки застрянут. Но пока мы с замполитом предавались невеселым мыслям, разведчики спецотряда не дремали. К нам подскакала Валя Васильева и вполне по-военному отрапортовала:

— Товарищ майор, правее триста метров железнодорожный переезд…

— Здорово! — воскликнул Гром.

-..Но у переезда фашистский дзот! — закончила Валя.

— Дзот нам не помеха, — сказал я.

Мы выслали к переезду Меньшикова с группой партизан. Охрана заметила их и открыла из дзота пулеметный огонь. Меньшиков и его ребята ответили немцам.

Я предложил Кускову и Арестовичу переводить оба отряда через переезд, а сам взял группу Усольцева и повел ее на дзот.

— Окружить и уничтожить! — поставил задачу перед автоматчиками.

Бойцы стали обходить дзот со всех сторон и постепенно сжимать вокруг него кольцо.

Из леса показались первые сани партизанской колонны. Дзот сейчас же отреагировал злыми пулеметными очередями. Костя Усольцев и сержант Федор Назаров тоже установили пулеметы и стали бить по амбразурам. Первые сани благополучно миновали переезд.

Пулеметчик Аркадий Оганесян по глубокому снегу подобрался к дзоту на 50 метров и, невзирая на опасность, начал обстреливать амбразуры. Когда он расстрелял два полных диска, дзот перестал огрызаться. Сани покатились через переезд сплошной лентой. В течение получаса оба отряда перевалили через железную дорогу и скрылись в лесу на противоположной стороне.

Я с автоматчиками Усольцева и разведчиками Меньшикова замыкал колонну. Прошли два километра и услышали сзади орудийные выстрелы — это к переезду подполз немецкий бронепоезд.

— Прозевал партизан, собака! — крикнул Усольцев, как будто тот мог услышать.

В десяти километрах южнее железнодорожной линии, в деревне Пасека, отряды сделали привал. Начхоз Коско хлопотал о завтраке, Долик Сорин бегал по колонне и следил, чтобы все лошади были накормлены сеном. Валя Васильева сползла с седла, повалилась в сани и тотчас уснула. Замполит Гром грустно посмотрел на нее и промолвил:

— Девушки, девушки. Тяжела вам партизанская доля… Занесли бы ее в хату, парни. Замерзнет.

Ближние бойцы подскочили к саням, но их растолкал Дуб.

— Па-старанись! — сказал он нараспев, как говорили московские грузчики. — Я один донесу, камрады.

Бойцы отступили. Он легко поднял спящую Валю и отнес в дом, где расположились наши девчата.

— Дуб, он и есть Дуб! — воскликнул маленький Иван Леоненко не то с восхищением, не то с досадой и пошел разыскивать кухню. Любил парнишка закусить как следует с устатку.

После завтрака замполит пошел посмотреть, как устроились на отдых бойцы, а Кусков, Арестович и я стали обсуждать дальнейший маршрут.

— От карателей мы ушли, командиры, — сказал я. — Они рыскают в районах севернее нас. Потерь не имеем, если не считать пропавших без вести Лунькова и Малева. Не присоединились к отряду люди Шешко и Кости Сермяжко. Какие будут соображения?

— Луньков, Малев и другие, — сказал Кусков, — ребята железные. Не думаю, что они погибли, а тем паче угодили в плен.

— Плен — это не для нас, — отозвался Арестович глухо. — В плену из нас таких ремней нарежут…

— Не станем гадать, братцы, — сказал я. — Не накаркать бы беду. Будем думать, что все найдутся. Жаль еще, что потерялись Мотевосян и Сорока со своими отрядами. Будем надеяться, что и они живы. Как-никак, а своим маневром к югу мы оттянули на себя добрую половину карательной экспедиции.

Кусков поддержал меня:

— Майор прав. Карательная кампания в общих чертах провалилась.

— Погоди ты! — воскликнул Арестович. — Не кажи «гоп», пока не перескочишь. Считаю, что возвращаться в прежние районы нам покуда рано.

— Рановато, — согласился я. — Потопали дальше на юг, командиры. Передохнем в Полесье несколько деньков, а затем вернемся на свои базы.

— Разумно, — сказал Арестович. — Фрицы долго в лесах не выдержат. Комфорту мало. Не Париж.

— Сильная у них армия, — сказал Кусков. — А сами слабаки.

— Слабаки! — сердито заметил Арестович. — В чистом поле они тебе всыплют по первое число.

— Так то в чистом поле! — парировал Кусков и, довольный, засмеялся…

Алексей Шуба и Георгий Машков. — У секретарей подпольного обкома. Немец-антифашист Гейнц Линке. — Праздник в Гресском лесу.

В Пасеке мы пробыли до вечера. Бойцы обоих отрядов за день основательно отдохнули, наконец-то выспались в тепле, крепко позавтракали, пообедали и поужинали. Настроение резко поднялось, так что, когда в сумерках мы снялись с места, наша колонна сильно напоминала мирный крестьянский обоз, едущий в соседний район для обмена передовым опытом. Не было конца смеху, остротам, потом впереди свежий девичий голос затянул нашу партизанскую, а парни подхватили:

Печальная и мужественная песня, в нашем отряде часто пели ее в те годы.