Когда проваливался в дремоту, трупы в штабелях начинали шевелиться, выползать, многие лезли на меня, и я в ужасе просыпался. Так было несколько раз, когда начинал засыпать. Уже боялся уснуть, оставаться в летучке было нельзя, так как все клонило ко сну. Как ни жалко было расстаться с теплом — я вылез из будки на морозную улицу.
Вторник, 26 января 1943 г. Фанатики.
Враг расчленен на две группы: северную и южную. Бригада вела бои совместно с другими частями и соединениями 64-й армии против южной группы. Враг продолжал упорно сопротивляться, выводя из строя наши танки и другую военную технику, личный состав. И сам в подавляющем большинстве погибал в бою, но не сдавался в плен. Много раненых и больных, и продолжали сражаться…
Недалеко шли упорные бои за каждую улицу, каждый дом. Непрерывно — день и ночь. Подразделения бригады и много других частей все топтались у железнодорожного моста через реку Царица и никак не могли овладеть им. Наши потеряли на подступах к мосту пять танков. Оттянуть их в безопасное место для ремонта нельзя из-за массированного обстрела со стороны противника. Авиация наша бомбила северный берег реки, а противник продолжал его удерживать и наносить урон нашим наступающим частям.
Среда, 27 января 1943 г. Тяжелые бои за мост.
В мастерских шел ремонт колесных машин. Ни одного танка. Прибыл воентехник Воропаев за запчастями и продуктами. Сказал мне, что много ремонтников нуждаются в медицинской помощи и он будет просить командира послать меня с ним. Я стал готовиться. Добавил в сумку перевязочный материал и часть медикаментов. В вещмешок бросил банку консервов, сухари. Выехали до обеда. Сел в кузов, прикрылся брезентом.
Если в нашем районе сохранились еще целые дома, дворы, то вскоре предстали перед нашими глазами сплошные развалины. Нередко памятником среди развалин стояла просторная русская печь. Дорога проходила местами через бывшие дворы, площади, не соблюдая направление улиц.
Бои шли очень близко. Продвигались мимо расположенных здесь воинских частей. Не только тыловые подразделения, а и боевые части. Встречались артиллерийские батареи, зенитные установки и танки других частей.
Я здорово замерз, более тщательно укутался в брезент, но чувствовал, что промерзает каждая моя косточка. Появилась у меня после случая «замерзания» повышенная чувствительность к холоду, постоянная зябкость. Машина остановилась. Воропаев вышел из кабины, сказал мне, где тут рядом размещается наш медсанвзвод, указав в сторону одного двора. Я сказал ему, что окоченел в кузове, замерз, что нужно размяться, согреться. Слез с машины и стал подпрыгивать, бегать возле нее, пока немного размялся. Опять залез в кузов, с головой закутался в брезент из тента, и поехали дальше.
Вскоре прибыли в район расположения наших ремонтников — неглубокую балку, через которую был переброшен сохранившийся пешеходный мостик. Левее мостика, у более крутого берега стояли два подбитых танка и несколько колесных машин. Место удобное, попадание артснаряда исключалось, но от мин не гарантировало. Восстановлением этой техники и занималась наша группа. Замерзшие, иней на шапках, воротниках, сугробы, метет поземка. Периодически согревались в стоявшей за бугром летучке. Меня напоили чаем, и сразу же приступил к оказанию медицинской помощи в одной из летучек. Приходили ко мне все с тем же: гноящиеся ссадины на пальцах и ладонях, фурункулы, обморожения участков кожи лица, пальцев конечностей. Ссадины заживали плохо и очень долго гноились.
Наши части, в том числе и бригада, топтались у железнодорожного моста. Северный берег был высоким, крутым, южный — пологим. Все просматривалось сверху, каждый участок на южном берегу был пристрелян, и атаки наших войск успеха не имели уже несколько дней. Немало полегло здесь наших солдат. Утром под прикрытием нескольких танков на штурм моста шла пехота. Шквальный огонь остановил продвижение. Из четырех подбитых танков удалось эвакуировать один. Сделал это Саша Цветков на своем тягаче.
Я остался на ночлег в летучке. С наступлением темноты работы прекратились. Костры не жгли. Обещали привезти в термосах ужин, но не получилось. Остались без горячего. Некоторые грызли сухари и запивали водой из фляг, у кого были. Я уселся на нижнее сиденье в углу, свернулся в клубок и пытался заснуть. Сон долго не шел. Вокруг раздавался храп и сопение тесно прижавшихся друг к другу людей. Сидели на боковых скамейках и на полу. Лежали на верстаке, на средних и верхних полках. Тепло было и душно от одного дыхания и испарений. Еще топилась печь. Зато не мерзли.
Четверг, 28 января 1943 г. Наконец овладели мостом.
С рассветом пришло к нам печальное известие. Погиб инженер-подполковник Иванов — зампотех бригады. Он был самым непосредственным нашим начальником. Многое в нашей работе было связано с ним. Подробности гибели не знали. Говорили разное. Неподалеку все шли жестокие бои, канонада не утихала всю ночь и продолжалась сейчас. К этому времени стало известно, что наши, наконец, овладели железнодорожным мостом через реку Царицу и вышли в центральную часть города, где продолжалось жесточайшее побоище. Много гибнет людей с обеих сторон. Решающее значение в овладении мостом сыграла атака моряков 143-й морской бригады, с которой взаимодействовала и наша бригада. Ночью моряки проникли во фланг и тыл группировки врага. Наши ударили в лоб, и в рукопашном бою, а где гранатами враг был полностью уничтожен в районе моста.
Приехавшие за запчастями Воропаев и Цветков сообщили подробности гибели Иванова. Шла очередная атака наших войск после непродолжительной артиллерийской и минометной обработки более высокого левого берега. Впереди пошли танки нашей бригады, а за ними следовали пехотные подразделения. Врага хватило, чтобы остановить и эту атаку. Он владел еще довольно сильными огневыми средствами. Местность перед мостом на правом берегу была открытая, и на заснеженном поле хорошо просматривались продвигавшиеся части, чем и воспользовался противник. Осталось много наших трупов на подступах к мосту. Живые и часть раненых, кто смог, отползли к исходным позициям. Снайперы противника не давали подбирать раненых. Попытки это сделать увеличивали количество погибших. Довершал свое дело и мороз. Метрах в двухстах от наблюдательного пункта вспыхнул и взорвался один их танков Т-70. Недалеко от него остановился подбитый наш второй танк Т-34. Остальные ушли за бугор. Экипаж не выходил из танка. Подполковник Иванов с наблюдательного пункта добрался до нашей ремонтной группы и приказал Воропаеву оттащить этот танк в укрытие. Водитель тягача Цветков несколько раз выдвигался по направлению к подбитому танку, но выстрелы с противоположного берега вынудили его остановиться. Началась стрельба из минометов и автоматов и с нашей стороны. В это время следовавший с тягачом красноармеец Камалов выбросил трос и пополз к подбитому танку. Метров десять не дополз. Вздрогнул, опрокинулся на спину и затих.
