согласия с её мнением. Она умела всё это непринуждённо скрывать за своим радушием, вежливостью. Эти качества были прямо противоположны простоте, великодушию, благородству, весёлости, озорству Сергея.
Предсвадебные терзания. Одним словом, прошло три недели со дня вселения Есенина к Толстой, как между ними начались ссоры. 7 июля Софья Андреевна пометила в календаре: «Обедать к Като с Катей и Анной Абрамовной [126]. Ссора на улице. Я – домой. Он – к Анне Абрамовне. Он возвратился с В.И. Эрлихом. Ночью с Эрлихом ушёл».
Вольф Иосифович оставил описание ночи, проведённой с Есениным:
«Москва-река. Пятый час утра. Мы лежим на песке и смотрим в небо. Совсем не московская тишина. Он поворачивается ко мне и хочет говорить, но у него дрожат губы, и выражение какого-то необычайно чистого, почти детского горя появляется на лице.
– Слушай… Я – конченый человек… Я очень болен… Прежде всего – малодушием… Я говорю это тебе, мальчику… Прежде я не сказал бы этого и человеку вдвое старше меня. Я очень несчастлив. У меня нет ничего в жизни. Всё изменило мне. Понимаешь? Всё! Но дело не в этом… Слушай… Никогда не жалей меня! Никогда не жалей меня, кацо! Если я когда-нибудь замечу… Я убью тебя! Понимаешь? Если ты когда-нибудь захочешь писать обо мне, так и пиши: он жил только своим искусством и только с ним проходил через жизнь».
Днём 8 июля Сергей Александрович отсыпался (Толстая работала). Уходя из дома, оставил записку: «Соня. Прости, что обидел. Ты сама виновата в этом». Толстая отметила в календаре: «Вернулся ночью, разговор, измена».
То есть Софья Андреевна заподозрила жениха в связи с другой женщиной. Репутация его в этом отношении была известна, да он и сам не скрывал этого:
Что случилось? Что со мною сталось?
Каждый день я у других колен.
С. Есенин и С. Толстая
Тем не менее помирились, но осадок остался, и ночью, с 9 на 10 июля, Есенин уехал в Константиново. В родное село он попал в разгар сенокоса, в котором с удовольствием поучаствовал. На два дня выезжал на рыбную ловлю, чему посвятил стихотворение «Каждый труд благослови, удача!».
Но Сергей Александрович не только отдыхал, но и много думал: о себе, о пройденном пути и о том, как жить дальше. В итоге этих раздумий 14 июля он написал стихотворение, навеянное событиями последних дней:
Видно, так заведено навеки –
К тридцати годам перебесясь,
Всё сильней, прожжённые калеки,
С жизнью мы удерживаем связь.
Милая, мне скоро стукнет тридцать,
И земля милей мне с каждым днём.
Оттого и сердцу стало сниться,
Что горю я розовым огнём.
Коль гореть, так уж гореть сгорая,
И недаром в липовую цветь
Вынул я кольцо у попугая –
Знак того, что вместе нам сгореть.
То кольцо надела мне цыганка.
Сняв с руки, я дал его тебе,
И теперь, когда грустит шарманка,
Не могу не думать, не робеть.
В голове болотный бродит омут,
И на сердце изморозь и мгла…
Позднее под впечатлением поездки в деревню Есенин написал стихотворения «Я иду долиной. На затылке кепи…», «Спит ковыль, равнина дорогая…», «Я помню, любимая, помню…». Из Константинова Сергей Александрович вернулся 16 июля, в четверг, но в субботу уже не ночевал дома. С воскресенья по четверг следующей недели Софья Андреевна отмечала эти дни одним словом – «дура». 24-го суженый заявился, и Толстая записала: «Совсем сумасшедшая. Пять дней ничего не соображала». Где же пропадал Есенин с 19 по 22 июля? Нет, по кабакам и девкам не таскался, а проводил время очень даже культурно в Малаховке на даче А.И. Тарасова-Родионова.
Другой писатель, Дмитрий Фурманов, вспоминал: «Там Серёжа читал нам последние свои поэмы: ух, как читал! А потом на пруду купались – он плавал мастерски, едва ли не лучше нас всех [127]. Мне запомнилось чистое, белое, крепкое тело Серёжи – я даже и не ждал, что оно так сохранилось, это у горького-то пропойцы! Он был чист, строен, красив – у него ж одни русые кудельки чего стоили! После купки сидели целую ночь – Серёжа был радостный, всё читал стихи».
За ночь переговорили о многом. Коснулись, конечно, и вопроса о женитьбе Сергея Александровича. Есенин возбуждённо сетовал:
– Ну вот, жениться! А куда мне такому жениться?
В своём намерении жениться поэт разочаровался очень и очень быстро. Говорил об этом открыто и достаточно громко. Писательница С. Виноградская рассказывала:
«Он пришёл прощаться. Он уезжал на Кавказ. Лицо его было скомканное, он часто поглаживал волосы, и большая внутренняя боль глядела из глаз его.
– Сергей Александрович, что с вами, отчего вы такой?
– Да, знаете, живу с нелюбимой.
– Зачем же вы женились?
– Ну-у-у! Зачем? Да назло, вышло так. Ушёл я от Гали, а идти некуда. Грустно было, а мне навстречу так же грустно шарманка запела. А шарманку цыганка вертит. И попугай на шарманке. Подошёл я, погадал, а попугай мне кольцо вытащил. Я и подумал: раз кольцо вытащил, значит, жениться надо. И пошёл я, отдал кольцо и женился».
Случаю с кольцом Есенин придавал магическое значение.
Что касается опоэтизированного рассказа о танталовых муках поэта, главное в нём – упоминание о Бениславской. Есенин пытался помириться с ней, но женщина, оскорблённая им до глубины души, указала ему на дверь. Ну а дальше поэт с болезненным самолюбием и нездоровой психикой делал всё назло ей, а главное – себе, хотя и А.А. Берзинь, его вторая мама-нянька, остерегала от опрометчивого шага. Ей он сказал:
– Я человек честный, раз дал слово, я его сдержу.
В народе говорят: обжёгся на молоке, дует на воду. Так случилось и с Есениным. Перед его свадьбой к нему пришёл В.И. Эрлих, уезжавший в Ленинград. И Сергей Александрович не преминул дать младшему товарищу жизненное напутствие:
– Запомни: если я тебя позову, значит, надо ехать. По пустякам тревожить не стану. И ещё запомни: работай, как сукин сын! До последнего издыхания работай! Добра желаю! Ну, прощай! Да! Вот ещё: постарайся не жениться! Даже если очень захочется, всё равно не женись! Понял?
Последний совет Есенин посчитал главным и через два дня прислал Вольфу Иосифовичу открытку из Ростова-на-Дону: «Милый Вова, здорово. У меня – не плохая “жись”, но если ты не женился, то не женись».
Конечно, шутка,
