Некоторые шаги Джек Лондон все-таки сделал очень продуманно. Так, например, было с социализмом, которым он пропитался до мозга костей и который практически стал частью его имиджа. Со временем Джек научился его умело эксплуатировать. Причем даже став частью капиталистической системы, он усердно ратовал за социализм во время публичных выступлений. Это было новое и скандальное, а потому действовало безотказно. С бесстрашной откровенностью он вызывал немыслимые волнения государственных масштабов, зажигался во время речей таким искренним пламенем революционного задора, что не раздумывая обвинял богатую часть американской аудитории во всех грехах… А в результате – спрос на его книги резко подскакивал вверх, свидетельствуя, что он на правильном пути, а сопровождающие писателя скандалы – лучше самой дорогой рекламной кампании. Джек с первого и до последнего дня оставался неисправимым максималистом.
Корни его публичной деятельности, многочисленных выступлений, которые не приносили ни гроша, но от которых Джек Лондон не отказывался даже в периоды самой жуткой нищеты, лишь отчасти уходят в глубины его демонстративного темперамента. Да, он готов был трепетно и неподдельно играть на публике, как непревзойденный актер гигантского театра, сценой которого становился весь мир, но он научился и извлекать пользу из публичности.
Что значили женщины в жизни Джека Лондона? Как часто бывает с людьми, обладающими жарким темпераментом, весьма много, и очевидно поэтому этот вопрос обойти невозможно. Хотя женщины не были важнее работы, Джек действительно не мог долгое время жить законсервированным. Он все в своей жизни сделал рано – рано познал и прелесть отношений с женщиной. Уже после двадцати лет он сознательно стремился к созданию полноценной семьи, в которой супруги – одновременно и духовные братья, и страстные любовники. Он бы, наверное, создал семью, если бы не голодное время, когда он был кораблем без парусов и руля. Интересно, что он так и не нашел варианта одновременной духовно-физической близости и в жены взял не возлюбленную девушку, оказавшуюся слишком слабой, чтобы переступить через морально-социальные условности общества, а невесту погибшего друга, которая неожиданно стала помогать Джеку редактировать его произведения, признавая его сильный литературный талант. Очевидно, духовная близость все же брала у Джека верх над физической, ибо еще большая духовная близость была характерна для первоначального периода отношений со второй женой – эта пара стоила друг друга. Они вмести преодолевали океанские волнения на маленьком паруснике, причем эта женщина наравне с мужчинами отстаивала смены у штурвала. Они вместе скакали десятки миль на лошадях, не зная усталости, а каждый день она исправно помогала мужу в работе, перепечатывая написанное им накануне. Джек нашел в ней на какое-то время психологическую защиту от внешнего мира – несмотря на общительность и порой даже странную экстравертированность, в творчестве он оставался одиночкой, подобно всем настоящим искателям истины. Ему, лишенному в детстве любви, не знавшему даже игрушек, нужна была сильная опора, и он как будто нашел ее в образе женщины, остававшейся с писателем до самого смертного часа. Однако отношения с женами оказались недолговременными – женщины не поспевали меняться так же стремительно, как их избранник. А кроме того, ни одна ни другая не смогла подарить ему сына. А их нежелание или неспособность помочь писателю быть более практичным стало фатальным для последнего. В результате, оказавшись в жизненном тупике, Джек обратился к алкоголю и не сумел модернизировать угасающую идею или найти ей достойную замену – это была жестокая расплата за феерически быстрое восхождение к вершинам успеха…
Когда после пожара Дома Волка на Джека навалились новые финансовые проблемы, под прессом непостижимых долгов он начал ощущать, что извлекать из себя романы, повести и рассказы становится все труднее. К этому времени он уже стал автором пятидесяти книг, самым знаменитым и высооплачиваемым писателем в мире, получая более 70 тысяч долларов в год. И именно потому, что имя теперь работало на него, он не желал разрушать его, поставляя некачественную продукцию. А Джек чувствовал себя опустошенным и разочарованным в людях. Он, как сбившийся с пути корабль, плыл некоторое время, доверившись течению. Попробовал найти новую идею в сельском хозяйстве, но это не могло стать эрзацем такого духовно высокого самовыражения, как создание литературных произведений. Слишком рано исчерпав себя, Джек почувствовал, что не сможет создать лучше того, что уже создал. Скорее всего, именно эта мысль, став навязчивой фобией, а также подкрепленная алкоголем, разочарованиями в жене и друзьях, подтолкнули его к мысли ускорить развязку…
И все же Джек Лондон своей жизнью разрушил миф о наследственной гениальности, ибо добился восхитительных успехов лишь благодаря собственной воле, собственной неиссякаемой вере в себя, собственной удивительной внутренней энергии и собственному порой просто нечеловеческому ежедневному труду. В течение всей творческой жизни работая по пятнадцать-восемнадцать часов в сутки и отводя на сон лишь пять часов, всегда имея при себе лишь молчаливых, но дьявольски красноречивых мудрецов в разных переплетах, он в кратчайший отрезок времени покорил сознание современников. Джек Лондон ушел слишком рано, так же внезапно и загадочно, как и ворвался в этот мир. Многие уверены, что его смерть была самоубийством, ведь и в молодые годы он нередко подумывал о суициде. Скорее всего, это так, но он, пожалуй, имел право на такой шаг. Он всегда все решал сам и сам приводил в действие решение посредством включения механизмов крепкой, как алмаз, воли. В случае с Джеком не стоит говорить о слабости характера, скорее о силе, способной определить для себя и эту самую главную черту. Он слишком любил жизнь и очень четко осознавал, что эта любовь не имеет ничего общего с продолжительностью пребывания на земле. Он жег свечу с обоих концов, причем старался жечь ее как можно быстрее…
«Талант дожидаться развития ситуации является одним из существенных требований практической политики».
Отто фон Бисмарк
Что по-настоящему удалось Бисмарку уже на первых порах становления как государственного деятеля – так это стать заметным. Этому делу он отдавал значительную часть своих сил и не ошибся.
Семье он традиционно уделял минимум времени и внимания, предпочитая общаться через письма. Даже став отцом, Бисмарк почти не отрывался от политической жизни столицы – еще одно подтверждение способности окунаться с головой в реализацию собственных идей и умения отмежеваться от всего, что могло бы стать на пути к достижению собственных целей. Черта, которую Бисмарк периодически демонстрировал и позже, придя к власти. Более того, впервые став прусским послом во Франкфурте, он сумел настолько ловко использовать свое приближение к первым лицам, что предложил принцу и руководителю внешнеполитического ведомства стать крестными отцами его сына. Все это говорит о присутствии строгого расчета в деятельности начинающего дипломата – он одинаково хорошо заботился как о внешней, чисто дипломатической работе, не брезгуя ненавистными его характеру формальностями, так и о внутренней стороне дела: построение связующих звеньев команды своих сторонников он считал едва ли не самым главным в вопросе достижения вершин власти на благодатной почве государственности. Довольно любопытно, что едва ли не с самого появления Бисмарка на политико-дипломатической ниве у него появилась феноменальная и коварная идея объединения германских земель в империю.
