Для Клары, женщины, с которой Агата всегда была наиболее близка, счастье означало нечто неуловимое. Она любила свой дом, хотя была слишком неугомонна, чтобы довольствоваться только домом. Она стремилась к творческому самовыражению, обладая, в сущности, весьма скромными способностями (даже вышивки ее были посредственны). Ее духовный мир был сколь глубок, столь и беспокоен, словно она сознавала его значимость, но не совсем понимала, что с ним делать. Она металась от одной религии к другой, то серьезно подумывая об обращении к римско-католической церкви, то флиртуя с унитством, христианской наукой и зороастризмом. Она была счастлива в семье: пусть спокойная джентльменская привязанность Фредерика не всегда соответствовала глубине ее любви, пусть Монти был «трудным» ребенком, зато Мэдж и Агата оказались далеко не заурядными девочками, чьи творческие достижения давали выход и собственным устремлениям Клары. Но самыми тесными узами она была связана с младшей дочерью. В «Неоконченном портрете» Агата признавалась, что унаследовала от матери «опасную силу привязанности». В течение долгого времени Агата и Клара были друг для друга единственным источником беззаветной любви и преданности.
«Рецепты для Агаты» — написано на первой странице тетради круглым ученическим почерком Клары.
«Пулярка под сливками: Выбери хорошую жирную курицу-молодку… Яйца по-монте-кристовски… Грибы а-ля Генрих IV… Бабушкин сливовый пудинг… Соус для салата, два желтка сваренных вкрутую яиц растереть в пасту без комочков, добавить полную чайную ложку горчицы домашнего приготовления, соль и щепотку кайенского перца. Потом — чайную ложку уксуса. Перемешав, добавить 2 полные столовые ложки хорошего растительного масла, снова тщательно перемешать и влить 2 полные столовые ложки сливок…
Меню пятничного ужина, морской язык, запеченные голуби, жареный картофель и салат, пирог с вишнями, ликер-крем…»
Какие мечты пробуждали в Агате эти старательно переписанные рецепты? Какой виделась ей идеальная жизнь — такой же упорядоченной и исполненной добродушия, как ее детство? Минуло сто лет, тетрадка с рецептами, написанными материнской рукой, по-прежнему лежит на высоком красивом комоде в Гринвее, в комнате наверху, где когда-то была спальня Агаты. Эта тетрадь хранится там в зеленой кожаной шкатулке с вытисненной на ней надписью «Кларисса Миллер» вместе с массой других вещиц: бумажником из золотистого материала с вышивкой «Фредерику от Клариссы», в котором лежит долларовая бумажка; кошельком с вышитыми на нем переплетенными инициалами Ф и К и словами: «Храни его как мою печать на сердце твоем, ибо любовь сильна, как смерть»; конвертом с кусочком грушевого мыла, которое любил Фредерик (оно до сих пор сохраняет едва уловимый аромат); альбомом со стихами Клары; цветком эдельвейса, сорванным в Швейцарии во время их медового месяца и засушенным между страницами письма, адресованного Ф. А. М.; ее брачным свидетельством; зеленым мешочком с письмами; программкой Актового дня школы Харроу, датированной 1894 годом; детской фотографией Агаты, сидящей на плетеной скамейке под маленькой пальмой; детской фотографией Фредерика, очень похожего на Агату; фотографией самой Клары в вышитом платье за обеденным столом в Эшфилде; письмом, присланным Агате из Илинга («Моя милая крошка-детка, боюсь, тебе там очень холодно, ведь Эшфилд засыпан снегом… Дорогая моя маленькая дочурка, мама скучает по своей сладкой горошинке и мечтает снова оказаться рядом и поцеловать ее. Тетушка-Бабушка шлет тебе привет и просит передать, что очень любит тебя… Попроси Джейн, чтобы она купила куропатку и приготовила ее тебе в горшочке на завтрак или полдник»); письмом Агате в Лондон от Мэдж («Мой дорогой маленький цыпленок, как ты там? Надеюсь, ты ведешь себя в высшей степени достойно и не забываешь меня»); письмом от Фредерика Агате в Илинг, датированным 15 июня 1894 года:
«Как я мечтаю снова увидеть тебя и нашу дорогую мамочку. Эшфилд выглядит очаровательно, и я думаю, что тебе понравится твоя комната с новой мебелью и обоями. Скот,[30] когда я говорю с ним о тебе, делается очень грустным и, кажется, хочет сказать: „Неужели моя маленькая хозяйка никогда не вернется?! Я так скучаю по нашим прогулкам с ней и с няней“. Я слышал, что бабушка хочет заказать твой портрет. Думаю, это прекрасная идея, и хочу, чтобы ты обняла бабушку своими маленькими ручками и поцеловала ее за меня. Ты всегда должна быть с ней вежлива и добра, и мне приятно думать, что ты…»
Как много кроется за всем этим, сколько чувства вложено в эти письма и как сильно желание сохранить память в этих конвертах, миниатюрных ящичках и тисненых шкатулках! Каждая вещица в них до сих пор дышит той любовью, которая и научила Агату беречь память о былом.
В шкафах и комодах Гринвея есть и многое другое. Крестильные платья лежат, словно мягкие снежные сугробы. Свидетельства о рождении: Клары, родившейся в Белфасте, Агаты, родившейся в Эшфилде, дочери Агаты — Розалинды, тоже родившейся в Эшфилде. Заключенное в рамку меню свадебного обеда Клары и Фредерика, состоявшегося 11 апреля 1878 года на Пэлас-Гарденс-террас. Счет, помеченный 17 июня 1940 года: «За продажу Эшфилда, Бартон-роуд, Торки — 240 000 фунтов. За мебель и оборудование — 21 фунт 19 шиллингов 6 пенсов».
Ящики и ящики фотографий: Эшфилд; ферма Примстед — дом детства Маргарет и Мэри Энн; Клара с Тони, собачкой Агаты; Маргарет Миллер, царственно восседающая в трехколесном автомобиле; Монти в костюме кучера, сидящий в игрушечной упряжке Трулава; Мэдж-подросток в длинной юбке — умное лицо, уверенный взгляд, улыбка; Агата с подружкой в саду, обеим лет по семь, очаровательно выглядывают из-за спинок плетеных стульев. Белый веер в длинном узком футляре, подаренный Маргарет Фредериком. Альбом для аппликаций, который принадлежал Мэдж, — она вклеивала в него кое-какие бальные карточки с приглашениями на танец и вырезки с изображением тележек, полных цветов: «Швейцария, 1878 год. Память о мамином свадебном путешествии». Кларин экземпляр «О подражании Христу» Фомы Кемпийского, на форзаце которого Агата написала: «Кому дано лишить нас Христовой любви?»
А в другой кожаной шкатулке — «Альбом признаний», в который каждый член семьи вписывал ответы на целый список вопросов: самая важная, с вашей точки зрения, добродетель; ваш любимый цвет, герой, героиня; ваше состояние души в данный момент и тому подобное. Этот альбом дает простор воображению. Тонкие странички, исписанные наклонными почерками, собирают Миллеров в эшфилдской гостиной. Сквозь высокие окна, доходящие до земли, мы видим семейство в его волшебно-замкнутом мире: еловые шишки потрескивают в очаге, а они потягивают шерри-бренди и обдумывают свои ответы. Женщины этого семейства — искренние, возвышенные — относились к игре в признания чрезвычайно серьезно. В 1871 году Маргарет Миллер написала, что из человеческих добродетелей она выше всего ценит самоотречение; что главная черта ее характера — упрямство, а на вопрос: «Если бы вы были не вы, кем бы вы хотели стать?» — ответила: «Человеком, который лучше меня». Мэри Энн Бомер отказалась откровенничать на эту тему. «Я никому не завидую», — ответила она. Основную черту своего характера определила как «стремление к предусмотрительности», а состояние души как «тревожное». Ее представление о несчастье — «быть в долгах». Ее герой, аккуратно выписала она, «Натаниэль Фрэри Миллер» — зять, на чьи деньги была воспитана Клара.
